Ледокол - Ann Lee
— Мам, да не переживай, всё будет хорошо. Я просто отосплюсь! — хрипел детский голосок.
Какой он смелый и отважный и глупый, мой ребёнок.
— Андрей, не забывай мерить температуру, и если будет выше тридцати девяти, звони мне незамедлительно! Умоляю, мальчик мой, не надо храбрости, это очень серьёзно, дай мне своё мужское слово! — я пыталась впихнуть ноги в колготки, прыгая рядом с кроватью ребёнка.
— Даю слово, — кивает Андрей.
Я, скрипя сердцем, и всеми органами и конечностями покидаю дом, где остаётся мой больной ребёнок, и в очередной раз, проклиная Юру. Если бы не он, мне не приходилась бы впахивать, если бы не он, мне не пришлось бы оставлять больного ребёнка одного, если бы не он…
Всю смену работаю на нервах, напряжена, рассеянна, огрызаюсь каждому кто лишнее слово скажет. Андрей звонит пару раз, говорит, что температура не выше тридцати девяти, чувствует моё сердце, врёт, и я уже близка к тому, чтобы всё бросит и бежать домой. Останавливает лишь то, что я подставлю Ленку.
И так час за часом, медленно, но верно, на пределе, находясь мысленно постоянно дома, пока меня не ловит Серёга и не вливает немного виски, когда я сбивчиво огрызаюсь на его вопросы. Немного расслабляет, но тревога, горит внутри, расползается по венам.
Снова звонит телефон.
Андрей.
Я поспешно принимаю вызов.
— Да сыночек! — ухожу на кухню подальше от громкой музыки.
— Красивая, а я не понял, чего это ты сегодня работаешь? — слышится в трубке голос Кира.
27
— Ямал? — удивляюсь я. — Ты как? Откуда? Это же телефон Андрея! Что с ним? — с каждым вопросом паника нарастает.
— Тих, тих, спокойно, здесь он, — отвечает Кир, и я прислоняюсь к стенке, чуть не сползая по ней. — Лучше ты объясни, какого ху… хрена ты работаешь, когда пацан весь горит от температуры. Ашот совсем оху… охренел?
— Ты что там делаешь, и почему Андрей вообще дверь открыл? — вместо ответов вопросы задаю.
— Не знаю, поплыл совсем от температуры, — отвечает Кир, — давай мигом домой!
— Кир я не могу, и дело не в Ашоте, я Ленке обещала…
— Ты гонишь что ли, какая на хрен Ленка, — рычит он.
— Кир, умоляю, побудь с ним! Ты сможешь? Сегодня полный зал, и если я уйду…
— Пиздец, — уже не стесняется Кир, — я тебе что, нянька?
— Нет, нет, конечно, прости… просто мне некого попросить…
— Заебись, — ругается Кир. — Ну ты даёшь красивая, и не боишься со мной ребёнка- то оставлять?
— Кир, умоляю, останься, и делай, потом, со мной всё что хочешь! — я совсем в отчаянье.
— Можно подумать, мне нужно твоё разрешение, — хмыкает он, — но я запомню!
— Кир…
— На, пацану своему всё скажи, а то он тут оборону держит, скоро обосрётся от натуги! — перебивает Кир, и тут же в телефоне слышится голос Андрея.
— Мам…
— Сынок, это мой знакомый дядя Кир, — начинаю я, — пусть он побудет с тобой, я очень волнуюсь.
— Мам, да всё хорошо! — пищит мой сын.
— Нет, не спорь, под присмотром взрослого будет лучше, так что марш в постель и дядя Кир пусть померит тебе температуру.
— Ладно, — смиряется Андрей, — пока, — и кладёт трубку.
Я перевожу дыхание, не знаю, может это дурость, но когда теперь Кир рядом с Андреем, мне становиться спокойнее, и я даже сосредотачиваюсь на работе. Через час примерно звонит Кир, и говорит, что вызывал какого-то своего знакомого врача, он осмотрел Андрея, оставил назначения, и поставил укол, и сейчас тот спит.
— Спасибо, Кир, только не уезжай, не оставляй его одного, — снова срываюсь, и умоляю его.
— Да понял я, не мороси, — бзыкает он, и слышно, что затягивается.
— Если ты голодный, там борщ, в холодильнике…
— Разберусь, — обрывает. — Когда вернёшься?
— Через два часа.
— Паху наберу, пусть заедет за тобой, — и отключается.
И вроде ничего приятного не сказал, а губы в улыбке растягиваются. Остался, позаботился о сыне, ещё и врача вызвал. И этот поступок перечёркивает всё ту грубость по отношению ко мне. Я так ему благодарна, что он не бросил меня в беде. Как странно, но тот, кто казалось, априори должен делать зло, оказывается отзывчивым, к по сути, посторонним проблемам.
* * *
Смену я дорабатываю спокойно, но в конце не трачу время на переодевание, подхватываю свои вещи и спешу на выход. Паша уже на месте, и я быстро прыгаю в машину, коротко с ним здороваюсь, и мы мчим, по ночным улицам. Сегодня не то настроение, и я молчу, отвернувшись к окну.
— Слышь, Юль, я Иришку на свидание, позвал, а она упрямится. Пойдёмте с нами? — вдруг изрекает Паша.
— Кто? Я и Ямал? — удивлённо поворачиваю голову.
— Ну да! — подтверждает он.
— Паш, а ты в курсе, какие у нас отношения? — фыркаю я. — Они не предполагают романтики, сугубо секс! Так что навряд ли, мы куда-то пойдём, если там не будет койки!
— А ты кремень! — присвистывает мужчина.
— Я просто не обольщаюсь, — отворачиваюсь к окну.
Или обольщаюсь, но даже себе в этом не признаюсь.
— Ладно, разберёмся! — усмехается Паша. — Но если Ямал позовёт, то ты согласишься?
— Паш, Ямал не спрашивает, он приказывает, и тут нет права выбора, и мне деваться будет некуда.
На этом тему закрыли. Машина подъехала к самому подъезду, и я, попрощавшись, побежала домой.
Влетела на третий этаж, судорожно сжимая ключи, накинулась на замок, но дверь тут же открылась. На пороге стоял Кир.
Опять эта белая рубашка, распахнутая на груди, и закатанные рукава. Вся мощь напоказ. Узкие синие брюки, туфли. Я даже немного зависла, оглядывая его фигуру, понимая, блин, что соскучилась, но потом одёрнула себя, и промчалась мимо него, раздеваясь и разуваясь на ходу. Кинулась в комнату к сыну.
28
— Как он? — шепнула, оглядываясь назад, и садясь на колени рядом с кроватью, и целуя горячий лоб Андрея.
— Норм, всё, — ответил Кир.
Он не шептал, но говорил тихо. Только сейчас обратила внимание, как пристально он смотрит, словно глазами пожирает.
— Температура пошла на снижение. Док его димедролом кольнул, так что и поспит, и полечится.
— Димедролом? — взволновалась я, и привстала, разглядывая умиротворенное лицо сына.
— Спокойно, красивая, димедрол, это не только колёса, но и противовоспалительный препарат, это я тебе как бывший спортсмен говорю.
Я вздохнула, и встала. Прошла мимо
