Авиатор: назад в СССР 9 - Михаил Дорин
В отпуске я решил долго не отсиживаться. Выйдя на службу, на меня тут же налетели мои товарищи с расспросами.
— Серый, ты в президиум что ли, звонил? — удивился Марик, когда мы сидели в нашем классе. — Тут такое было! Кадровик Центра лично пришёл к Трефилычу и стал делать на тебя документы.
Гнётов был в курсе, что я собираюсь пойти на такие крайние меры. Но то, что у меня получится, в это он не верил.
— Иванова и меня вызывал Просвирнов на разговор, — качал головой врио командира эскадрильи.
— Что говорил? — спросил я.
— Крепкие выражения и сравнение с врагами убрать? — уточнил Гнётов.
— Само собой, — улыбнулся я.
— Тогда он нам ничего не сказал. Я потом долго от слюней утирался, — улыбнулся Григорий Максимович. — А вообще, теперь Родин, ты на одном уровне с западным капитализмом.
— Да. На крайних полётах Просвирнов на командно-диспетчерском пункте был. Отстранил от полётов половину лётного состава, — рассказал Марик. — Кроме меня, конечно, — выпятил он грудь вперёд.
— Естественно! Потому, что тебя отстранил я. Так, что давай-ка ты Барсов пошли ко мне. Зачёт по МиГ-29 сдавать заново будешь.
— Командир, ну давайте послушаем, как Серый в гости съездил к Кутахову. Это ж история покруче наших Афганских приключений будет, — начал упрашивать Григория Максимовича Марк, но тот был непреклонен.
Командиру полка Иванову я тоже доложился по прибытии из отпуска. В кабинете я застал Павла Егоровича за его «любимым» занятием — осмотром прилегающей территории через окно кабинета за папиросой «Казбека».
— Разрешите войти, товарищ полковник? — спросил я и командир махнул мне, приглашая в кабинет.
— Съездил? — спокойно спросил Иванов, на что я дал быстрый утвердительный ответ. — Прекрасно.
На этом командир закончил свою первую часть разговора. Далее он решил меня слегка взбодрить.
Сравнивал он меня не только с крупнорогатым скотом, но и с другими млекопитающими.
— Вух! Выговорился, — сказал Иванов, закончив свою последнюю реплику. — Теперь садись и слушай внимательно, — указал командир на стул за совещательным столом.
— Есть задание? — спросил я.
— Хм, задание! — усмехнулся Иванов. — Геморрой, размером с кулак, а не задание. Причём, если невыполним, нас отправят всех далеко и безвозвратно.
— Опять комиссия? Сколько уже можно⁈ — удивился я.
— Нет, не комиссия. Но лучше бы она. Там хоть знаешь, чего ожидать. А тут — полная неизвестность. И она очень многочисленна.
— Я слушаю. Что за задание? — спросил я.
А всё оказалось не таким уж и страшным! Просто через несколько дней, а именно после 1го мая, пребывает большая группа иностранных лётчиков. Кубинских подданных, если быть точным. Их программа подготовки включает в себя не только практику, но и теорию. Куда они готовятся, я понятия не имел.
— Прекрасно. Ну мы же не преподаватели. Мы будем только инструкторами, верно? — сказал я.
— Не только. Кубинцы затребовали, чтобы их учили только те, у кого реальный боевой опыт. На МиГ-23 есть кому учить. А в первой эскадрилье на стареньких МиГ-21 таких только трое, — сказал командир и снова отправился к окну.
— Павел Егорович, так меня же могут вызвать на вступительные испытания в любой момент? — удивился я.
— Пока ты здесь, будешь делать свою работу. Просвирнов вообще сказал тебя на аэродром переселить, но иностранцы приедут. Вопрос у маршала Ефимова на контроле, — ответил Иванов. — Задача ясна?
— Так точно. Майор Гнётов, старший лейтенант Барсов и я. Мы все будем их готовить.
— Не-а, ты не понял, — посмеялся командир. — Барсов отстранён от полётов. И преподаватель из него, как из меня нянечка в детском садике. Гнётов занят административными делами и ему не до лекций. Кто у нас остаётся?
А действительно, как это я сразу не догадался⁈
Глава 15
Поставленная задача была несколько удивительной. Кто додумался поручить старлею, пускай и такому боевому, как я, взять шефство над лётчиками с Родины самого Фиделя Кастро? В своё время на Кубу были поставлены советские истребители в количестве целого полка. Наши лётчики учили кубинцев прямо на острове Свободы.
По достижению должного уровня им оставили всю авиационную технику. Использовали они её по «прямому назначению» — жёстко отвечали на разные провокации американцев и постоянно совершенствовали свою лётную выучку.
И вот теперь мне предстоит их обучать.
Этот вопрос я поднял у себя в эскадрилье на очередном разговоре с Гнётовым. Из всех наших лётчиков пока только у меня хватало наглости сомневаться в правильности указания начальства 137го Центра.
— Григорий Максимович, как они это себе представляют? Моя должность называется старший лётчик, а не преподаватель.
— Чего стесняешься полностью произнести? — довольно улыбнулся Барсов. — Там в должности и исследователь, и инструктор…
— А про ударные навыки там ничего не сказано? — спросил я.
— Эм… нет вроде. А почему у него есть такие слова в должности, а у меня нет, Григорий Максимович? — возмутился Марк.
В классе все иронично вздохнули и замахали в сторону Барсова.
— Марк, читай между строк. Ударные навыки — это значит, что если не замолчишь, получишь от старшего лётчика… всеми его ударными навыками, — сказал Гнётов и Барсов тут же замолчал, надувшись от обиды.
— Продолжим с тобой, Родин. Посмотри назад, — тихо сказал Гнётов и я повернулся.
Кого я там должен увидеть? Лётчиков, пришедших из авиации ПВО и не имеющих должного опыта воздушных боёв, бомбоштурмовых ударов и других, привычных нам, задач?
— Всё понял, командир, — ответил я.
А ведь другие лётчики из нашей эскадрильи так могут и обидеться. Они все старше меня. Тоже хотят нормально работать. Вот только пока что им ставят основную задачу — освоение МиГ-29. Кайфуют, ребята!
— Я сейчас не про лётную практику вам хотел намекнуть. Теорию дают в самом Центре преподаватели. Зачем мне туда лезть?
— Вот нужно пойти и уточнить у них, — указал мне Гнётов.
— Так это их работа! — удивился я.
— Родин, а ну, успокойся. Я сам не в восторге. Тут своих не успеваешь готовить лётчиков, так ещё и кубинцев присылают, — сказал врио командира эскадрильи. — Давай, пока там конспект какой-нибудь составь для себя в тетради…
Договорить Гнётов не успел. Дверь в кабинет открылась и на пороге появился довольный Гусько.
— Политинформирование! — громко объявил Евгений Савельевич и тут же остановился, заметив Гнётова за центральным столом. — Виноват, командир!
— Бывает. Долго будешь проводить? — спросил Григорий Максимович.
— Можно сказать, что уже провели. Журнал заполнил. Там ничего интересного, — отмахнулся Гусько.
— Я тебе устрою, ничего интересного! — возмутился Гнётов. — Проводи как положено. И всем конспектировать. Выборочно проверю. Какие там темы, Евгений Савельевич?
— Ничего нового — Южная Америка, Юго-Восточная Азия, — пролистнул большую тетрадь Гусько. — Афганистан есть, само собой. О! Есть режим апартеида в ЮАР.
— На Южно-Африканской республике остановиться поподробнее, — указал Гнётов. — Так, я в штаб. Команды не подавать. Занимайтесь, — сказал Григорий Максимович и медленно встал из-за стола.
Пока Гнётов на минуту остановился переговорить с Гусько, Марик уже изложил мне одну из своих озабоченных мыслей.
— Серый, а я слышал, что на Кубе девчата загорелые, спелые, сочные! — замечтался Марик. — Может, с их лётчиками приедет какая-нибудь красивая переводчица…
— Даже не думай, Барсов. Иначе я тебя принудительно стерилизую, — пригрозил ему Гнётов, услышавший мечтания Марика.
— Есть, — расстроено сказал Марк.
В этот же день я был вызван в штаб Центра, где мне предстоял разговор с теми инденерами, которые и будут преподавать теорию кубинским товарищам. Отыскав преподавательскую, я не встретил в ней хоть кого-то, кто был мне нужен. Я там вообще никого не нашёл.
В одной из пепельниц только дымилась незатушенная сигарета. На экране телевизора шла программа по изучению испанского языка. Актуально в свете приезда кубинской делегации!
В этот же момент за моей спиной открылась дверь и в кабинет вошли три майора. Они весело беседовали о планах на первое мая. Ни один из них даже внимание на меня не обратил. Как будто в кабинете у преподавателей конструкции летательного аппарата всегда в кабинете стоит парень в лётном комбинезоне.
Ещё через секунду вошёл подполковник. Молодцеватый, с густыми тёмными волосами и «округлой»
