Без права на ошибку. Дочь олигарха - Кристина Майер
— Поехали, я отвезу тебя домой, — сквозь кольцо здоровых крепких мужчин вклинивается рука Гаранина и хватает меня за локоть.
— А если по дороге на вас совершат очередное покушение, прикроете собой невесту или опять броситесь спасать свою шкуру? — произносит бесстрашный мужчина, на лицах его товарищей появляются ехидные ухмылки, парни из охраны Игоря стыдливо отводят глаза. Глаза моего жениха наливаются ненавистью и злобой, подбородок дрожит, губы вытягиваются в узкую линию.
— Кто ты такой? — повышает голос Игорь. Выходит из себя, потому что его заслуженно унизили.
— Перед тобой я не обязан отчитываться, — легко переходит на «ты». Отзеркаливает высокомерие, но делает это так искусно, что мой жених теряется. Сразу становится понятно, кто здесь главный. Этот мужчина давит уверенностью, силой, жесткой энергетикой, но Стас на него смотрит недобро, может, мне показалось?
— Я этого так не оставлю, — цедит Игорь, убирая руку.
— Могу посоветовать неплохие военно-спортивные секции, где из таких, как ты, пытаются сделать мужиков, — неожиданно выдвигается вперед Стас и застывает напротив Гаранина. Глаза Игоря вспыхивают бешенством, но я замечаю, что даже его охрана прячет ухмылки. — У кого-то получается, потому что с душком родился, а кому-то бесполезно время тратить, кем был в детстве, тем и остался, — Стас недвусмысленно смотрит на Игоря, а я пытаюсь понять: мой телохранитель знал моего жениха раньше, или его слова — результат работы спецслужб? Они ведь могут найти информацию на каждого?
— Не пожалей о своих словах, — негромкое предупреждение, но его услышали все, кто стоял в кругу.
Больше Игорь ничего не сказал, отошел от нас, полез в карман за телефоном и принялся кому-то звонить. Когда он закончил говорить, не оглядываясь, спустился к своей машине. Мы все могли наблюдать за его действиями через стеклянные двери. Сослуживцы Стаса беспокоились об Артеме. Оказывается, все они ждали, когда закончится операция.
Ожила рация у того спецназовца, который отказался представляться Игорю.
— Один ушел, второй трехсотый, везем в больницу, — раздается зернистый голос, который очень сложно воспринимать на слух. В моей руке вибрирует телефон, на экране имя отца. Смотрю во двор больницы, через стекло, машина Гаранина стоит на месте.
— Юнона, ты прямо сейчас выйдешь из больницы и сядешь в машину к своему жениху, — я очень хорошо знаю этот тон, отец в бешенстве. Страх заползает под кожу, холодит все внутренние органы.
— Папа, в меня опять стреляли, — пытаюсь достучаться до него. Я боюсь, когда он в таком состоянии, ничем хорошим для меня это не закончится.
— Ты сейчас же пойдешь и сядешь в машину к Игорю. Или я сам тебя пристрелю, — цедит сквозь зубы. Стас замечает, что меня трясет. Он отходит от ребят, забирает из моих пальцев трубку. Я ее сжимала с такой силой, что удивительно, как не треснул экран. Подносит телефон к уху, недолго слушает, сбрасывает разговор, а на меня смотрит так, что я начинаю задыхаться. Что там мог сказать отец?..
Глава 22
Стас
«Наши?» — спрашиваю взглядом у Багирова, как только командир оказывается рядом. Едва заметно мотнув головой, Яр переключается на Гаранина, а я никак не могу утопить злость, что кислотой разъедает нутро. Сложно довериться после того, как я сам был вынужден стрелять в Юну.
Стоит рядом, бледная, трясется. Обнять бы, прижать к себе, впитать в себя весь ее страх. Заверить, что я никому не дам ее в обиду. Только не могу я теперь давать клятвы, от этого удавиться хочется.
Гаранин закусился с Багировым. Яр за меня отрывается, знает, что я пока связан по рукам и ногам. Только удовлетворения мне их треп не приносит, у меня кулаки чешутся расквасить морду трусливому уебку, который бросил Юну, спасая свою шкуру. В очередной раз убеждаюсь, что, если человек родился мразью, человеком не станет.
Ребята взяли одного налетчика, все мое внимание приковано к разговору Яра с парнями. Допросить не получится, довезли бы живым до больнички, а там, может, получится выцарапать его из лап старухи с косой. Вытрясти информацию, а там я сам помогу ему с ней встретиться.
Упускаю момент, когда Юна отвечает на звонок. Губы бледные, трясет всю, еще немного — и в обморок грохнется. Еле из пальцев трубку выдрал. Подношу к уху.
— …он твой царь и бог! — орет в трубку Серебряков. Сомнений нет, кого он так возносит. Сам бы лег под него! — Если еще раз ты позволишь себе хамство в отношении Игоря, до свадьбы буду держать на препаратах! — от озвученной угрозы кровь в жилах стынет. Сбрасываю звонок, пока не сорвался и не принялся крушить все вокруг.
Отшатывается, видит, что я подорван. Смотрю на нее и поверить не могу. Спросить такое язык не поворачивается. От внешней угрозы пытаюсь защитить, а оказывается, она не единственная. Опаснее та, что находится в доме.
Гаранин вернулся — видимо, за Юной, — стоит неподалеку, ухмыляется.
— Что сказал папа? — делает шаг ко мне, но под злым взглядом Гаранина резко отступает. Среди уродов разорваться не может. И я один из этих уродов…
Чувство вины продолжает разъедать душу. Спасать нужно девочку и отпускать.
— Об этом поговорим потом, — отвечаю негромко, не обращая внимания на пляшущее на лице возмущение. Сама ведь не захочет при всех обсуждать домашнее насилие, а в том, что оно имеет место быть, сомнений не осталось.
— Стас… — умоляюще. Нервничает, пальцы за спиной заламывает, чтобы жених не видел.
— Юна, в машину, — Гаранин подходит к ней, подхватывает под локоть. Все он видит, урод. Стараюсь не вестись на девочку, но все летит к херам рядом с ней. Непозволительно много эмоций она будит моей душе. Инстинкты в струнку вытягиваются, кровь закипает, жилы до предела натягиваются.
Рука Яра тяжелым хлопком ложится на плечо. Сдавливает, чтобы я не рыпался. А я ведь чуть не сорвался. С каждым разом все ближе подхожу к грани, после которой или расхерачу Гаранина, или получу пулю от его псов.
