Паутина натягивается - Валерия Веденеева
— Что за «печать страданий на челе» он упомянул? — Ашу пристально на меня уставилась. — Ты, Рейн, конечно, человек серьезный, но никаких страданий я у тебя ни разу не замечала. Ни страданий, ни этих, «великих тревог и горестей». — Она вопросительно глянула на Сандара и Ольху, и те одновременно замотали головами, мол, нет, они меня тоже страдающим не видели.
— Ну, — сказал я и сам задумался, пытаясь понять, о чем говорил тот бродяга. — Перед тем, как попасть в столицу, я впервые увидел лагерь беженцев и мне очень не понравилось то, как светские и церковные власти их игнорировали. Так что при въезде в городские ворота я вполне мог недовольно хмуриться. Точно не помню, но мог.
Скептический вид Ашу говорил о том, что недовольно нахмуренные брови и «печать страданий» спутать сложно, но я лишь пожал плечами. Либо так, либо все эти «великие горести» бродяга просто выдумал.
Мы решили не ехать в столицу сразу после ярмарки, а дать слухам время хорошо разойтись, и еще где-то неделю лениво путешествовали по округе, останавливаясь в разных придорожных трактирах и рассказывая всем, желающим слушать, очередную версию выдуманной нами истории вперемежку с другими новостями, подчерпнутыми на ярмарке. В конце концов, в странном домене лисы мы за несколько часов потеряли целый месяц, и еще семь дней особой роли уже не играли.
В Академию мы решили возвращаться, когда в последних двух трактирах услышали пущенный нами же слух, но уже, во-первых, изрядно искаженный, а во-вторых, получивший продолжение: император действительно послал к прорыву Бездны почти все столичные резервы, а также распорядился снять и переправить туда по несколько отрядов с ближайших Границ. Теперь у Северной Канцелярии причин нас допрашивать не осталось, разве что они решили бы это сделать из чисто научного интереса.
* * *
Ашу была права, когда говорила, что в городе будет тревожно. Мы попали в столицу как раз в тот момент, когда глашатай объявлял народу, собравшемуся на въездной площади, что войска достигли места прорыва, уже обезопасили его и сообщили об этом в донесении императору. Однако, несмотря на успокоительные слова, собравшиеся на площади люди выглядели встревоженными, и периодически я слышал недовольные и злые шепотки.
До Академии мы добрались без проблем и, что удивительно, так же легко отчитались о возвращении с ночной охоты. Вернее, отчитывалась Ольха, бывшая, как оказалось, среди профессоров на самом хорошем счету, а мы стояли рядом и в нужных местах согласно кивали.
Версия событий, которую мы договорились озвучить, получилась урезанной — в ней не было ни императорского советника, ни излеченных от демонических паразитов Сандара и Ольхи. Было следующее: профессор отправил нас в лес, там мы разделились на две группы, азаров не видели, но зато вдали заметили Могильную Гирзу, но от нее нас спасла странная Небесная Лисица, отвела в свой домен, а когда позднее вывела из леса, то оказалось, что прошло уже больше месяца.
Мы бы с удовольствием не упоминали и о лисе, но не смогли придумать, как иначе объяснить свое долгое отсутствие.
Однако заместитель декана, которому выпало слушать нашу историю, на упоминание лисы лишь поморщился и пробормотал «опять она», после чего без особого интереса выслушал то, как мы спаслись от монстров и вернулись в столицу.
— Охоту вам зачту, а с пропущенными занятиями разбирайтесь сами. Будете отрабатывать все, что профессора вам скажут, — произнес он, едва Ольха замолчала, и нетерпеливо помахал рукой в сторону двери, показывая нам на выход.
* * *
Кастиан оказался дома. В смысле, в дормиториях. Сегодняшние занятия, очевидно, уже закончились. Он распахнул дверь, едва я в нее постучал, и, судя по выражению лица, был чем-то заранее раздосадован и готов излить свою досаду на того, кто его потревожил.
Впрочем, это выражение исчезло с его лица едва он меня увидел, сменившись полнейшим шоком. Даже нижняя челюсть у него слегка отвисла. Впрочем, Кастиан взял себя в руки практически сразу и первым делом ткнул меня пальцем в грудь.
— Ха! Не призрак! — и ткнул еще раз, сильнее. — Реально не призрак!
— Да живой я, — сказал я. — Живой.
Третий раз тыкать Кастиан не стал, вместо того крепко меня обнял, но почти тут же отпустил, положил руки мне на плечи и несколько раз встряхнул.
— Ты где был⁈ Полтора месяца ни слуху, ни духу! Если сам не мог вернуться, сложно было весточку послать, а⁈ Мы же тебя уже похоронили!!!
— Похоронили? — повторил я удивленно, одновременно снимая руки Кастиана со своих плеч и заходя внутрь комнаты — я, конечно, понимал, эмоции и все такое, но мне все же не нравилось, когда меня пытались трясти будто яблоню. — Реально похоронили? То есть выкопали могилу и все такое? А тело для похорон где взяли?
— Ты… Ну… Идиот!
«Идиота» я решил Кастиану тоже простить — он явно все еще не отошел от шока.
— Это фигура речи такая, — после короткой паузы объяснил Кастиан, — про «похоронили». Никто на самом деле могилу не копал. Просто перестали надеяться, что ты еще жив. — А потом добавил, криво улыбнувшись: — Только ты можешь не знать такие элементарные вещи.
— Ну мало ли, может обычай такой, — я пожал плечами.
— Да уж, хорошее доказательство, что ты — это реально ты, — Кастиан негромко хохотнул, потом плотно закрыл дверь и повернул в замочной скважине ключ. — Рассказывай, где пропадал!
— Талисманы от подслушивания у тебя еще остались? — спросил я и, когда Кастиан молча налепил один из них на дверное полотно, начал говорить.
* * *
Кастиану я рассказал практически все. Он слушал, почти не прерывая, лишь иногда задавал уточняющие вопросы, да в некоторых местах хмурился.
— Значит, ты решил, что действительно являешься посланником богини? — проговорил он, когда я замолчал.
— Как видишь, так решил не только я. Райхан Сирота пришел к тому же выводу.
— Но императорский советник не встречался с настоящим посланником, как встречался я. Я могу сравнить, — Кастиан покачал головой. — Рейн, твоя сила — твоя собственная, а не божественная.
— А все остальное?
— Совпадения.
— А пророчества вокруг меня, которые увидел призрак?
— Необязательно являться посланником богини, чтобы стать героем пророчеств.
