Ученица мертвеца - Любовь Борисовна Федорова
Белка пожала плечами.
— Я не понимаю, за что, — сказала она. — Хрод его учил, Хрод его толкал развиваться. Он был любимчик, самый способный. Гордость школы. Он сдал бы экзамен на высший балл и уехал бы с вами. О чем еще мечтать? На что обижаться? У него все было прекрасно!
— Значит, не прекрасно, и было на что.
— А чем доказать?
— Пока ничем, — согласился инспектор. — Но есть второй его дружок, с мертвой собакой. Тот, которого ты узнала. Он послабее, я на него нажму, и он мне все расскажет.
— Если... — Белка привстала на цыпочки на верхней ступени крыльца и прислушалась. — Если он дойдет до деревни живым.
Поймала взгляд инспектора. Сделала большие глаза. И они, не сговариваясь, побежали по пробитой в снегу тропке к лесу.
Глава 11
* * *
Скрип немазанного тележного колеса, звучащий вместо лая, принадлежал Жулику. Вопли — предателю Бури. «Субстанция! — истерически орал Бури. — Структура! Диаметр! Плана… Плане… А-а-а!.. Помогите!..» Связать между собой рабочие слова в сложной ситуации этот дурак не мог, выкрикивал по одному, да и те путались. Не хватало опыта, спокойствия, знаний. Сил противостоять стае тоже.
Живоволки не торопились. Они — не подпаленный солнцем неопытный Жулик на своем первом упырском выходе. Эти древние кости на своем веку выпили не одного такого щенка, как Бури,. И не одного Жулика порвали и разбросали костями по округе. Видели, что добыча слаба и, при любом раскладе, от них никуда не денется. А что день — они огромны. Подумаешь, истает чуточка от солнца. От добычи новую кость нарастят.
Белка перебрала в уме, что она использует вначале, что потом. Первое ударное должно быть четким, резким, режущим. Сразу несколько живоволков Белка не искрошит, значит, следующих надо будет спутать замедлить. Средства были.
А инспектор — тот и вовсе молчал. Он подобрал закинутый прежним хозяином под стреху топор, постучал им так и так, проверил, крепко ли держится на топорище, и сейчас шел, удобнее перехватывая его для удара по костяной шее. Оглянулся на Белку, чуть убавил шаг, давая ей себя догнать. Сказал:
— Держись ближе, не отставай. Чуть что — встаем спиной к спине. Помнишь?
Белка помнила.
Совсем дико, ножом по тарелке, заверещал Жулик. Инспектора и Белку окружали неровные заросли коринки, растущей плешинами, то густо, то пусто. Меж хлыстов июньской ягоды кое-где прорастала ольха, но молодая и мало, а ближе к логу раскинула корявые ветви дикая смородина. Одно тут хорошо — на открытом пространстве или меж лесных деревьев волкам нападать было бы проще. Кусты им тоже мешают.
Почти на тропе, прижавшись спиной к кучной взрослой поросли, стоял Бури, выставив перед собой ладони и бормоча что-то невнятное, прерываемой истеричными всхлипами. Как0то сразу понятно было, что от его словотворчества мало толку, и для защиты от волков больше работает Жулик, чем слова.
Бури был без куртки и без шапки. Порванная куртка лежала поодаль, а шапку держал в пасти самый мелкий из живодушных, периодически пожевывая. Жулик метался у ног своего призывателя и захлебывался то хрипом, то скрипом. Шкура его уже была в нескольких местах содрана и висела лоскутами. Активных волков вокруг вилось трое. От Бури их отделяла протоптанное пространство солнечной тропы. Волки то выпрыгивали на своей стороне к свету, то снова ныряли в тень от кустарника. Или играют, резвятся, или получили приказ задержать, не убивая. Или не могут дольше пары мгновений быть на свету и по-настоящему напасть, поэтому прижали к кустам и ждут момента, когда набежит облако на солнце. Тогда они переметнутся через тропу, довершат начатое.
Прыгали из тени в свет не все из стаи. Один, огромный, лежал в выемке меж сугробов на самой тропе, преграждая путь тем, кто вздумает прийти на помощь глупому Бури. И пара тех, что помельче, прятались в кустах, не рискуя выйти на солнце.
Белка ринулась вперед, но инспектора на тропке было не обойти, он схватил ее и, словно вещь, забросил обратно себе за спину. Тревожно глянул на небо — редкие полоски были близко, но ни одна из них на солнце еще не наползла.
— Тут не вся стая, — сказала Белка в инспекторскую спину неожиданно сипло для себя. — Прячутся.
— Хозяин разделил, — ответил инспектор. — Мы тоже разделим роли. Ты прикрывай, я буду бить. Знаешь слова для щита или защитного поля?
— Нет! Но знаю для отделения от тела голов, — буркнула Белка и скакнула в сторону на сугроб. Рубанула ладонью в сторону наибольшей костяной твари, повернутой к ней боком так, что Белка четко видела шейные позвонки, и отработала по цели одним единственным словом: — Декапитация!
Тяжеленный череп, отсеченный правильным термином, словно острейшей секирой, рухнул волку на передние лапы, перевернулся и покатился к свету, на тропу. Выпал из области тени, задымился в солнечных лучах, и, окончательно мертвый, не поддерживаемый силой призыва, стал оплывать и таять, расползаясь на мелкие косточки, из которых был собран — не только лосиные и волчьи, но и мелкие, птичьи, заячьи, любых живых существ, что были стаей выпиты в лесу. Из глазниц и из-под остатков шерсти на месте ушей пошел зеленоватый дым — испарялась колдовство, держащее живую сущность в мертвом теле. Белка перерубила не столько шею волка, сколько цельность скрепляющего кости заклинания,
Туша волка, не живая и не мертвая, дернулась вслед за головой, почти поднялась на лапы, но, разорванная не только с черепом, но и в самом массиве заклятия, покосилась, оступилась, ее повернуло в сторону. Подломились передние лапы, и тело ухнуло вперед и на бок, проломив настовую корку. А инспектор в одно движение сдернул Белку с сугроба обратно себе за спину, потому что остальные волки прекратили лаяться с Жуликом, повернули морды к нападавшим.
В Белке вспыхнула злость. Даже не так. Ярость. Как у древних бойцов из сказок. Учитель, правда, говорил, что они перед боем обжирались мухоморов, потому не видели и не признавали опасность. Но Белке и без мухоморов хватало внутреннего огня. Удержать ее инспектор не смог. Он, в неуклюжем чужом тулупе, в скользящих по обледеневшему снегу сапогах, только вертелся и бормотал то защитное, что знал: «Акцидентная тяжесть! Инерционное движение! Устремление по вертикали вниз! Концепция промежуточной среды!» — и возникал то ветер, то ярче становился солнечный свет, то вдруг
