Броуновское движение - Алексей Константинович Смирнов
О крестословице
Дома у меня часто разгадывают кроссворды.
Но только не я.
Кроссворды, в полном согласии с их набоковским названием ("крестословицы"), были для меня сущим крестом, на котором я маялся от безделья, изображая бдительного доктора. Я разгадал их сотни, самых разных. И больше уже, наверное, не стану.
Зато я люблю вспоминать, как их разгадывали разные люди из моего окружения.
Покойная бабушка, предпочитая кроссворды из "Огонька", завела себе специальную тетрадочку, куда записывала ответы. Огоньковские кроссворды щадили умственные способности читателя. Из номера в номер требовалось поломать голову и угадать Химический Элемент, Советского Писателя и Планету Солнечной Системы. Бабушка исправно записывала в тетрадочку планеты, мешая их с Горьким, Гладковым и Шолоховым, а я потешался, пока покойный же дед не сделал мне выговор: он спросил, не имею ли я обыкновения смеяться, скажем, над энциклопедией или толковым словарем? Я замолчал, устыдившись, и правильно сделал.
Зато мой отчим, человек передовых настроений, насмехается над кроссвордами и предлагает загадать в них сразу во всех загадку для знатоков: "кал", слово из пяти букв.
Мой друг уролог разгадывал кроссворды, как жил - беззаботно и легко, не смущаясь ошибками. Если слово не влезало, он пририсовывал клеточку, если было слишком коротким - добавлял букву.
А еще мне запомнились два киргиза (как мне показалось), которые лет двадцать тому назад ехали со мной в одной электричке. Они надолго задумались над очередной закавыкой, а потом один из них, напрягаясь кривыми и короткими ножками, кольнул меня карандашом и спросил: "Правильно я написал? Вот тут: каменная куропатка. Я написал - Статуя (он ударил на "у"), верно?"
Я очень доволен, что слез с этого словесного креста.
Между прочим, здесь не без мистики. На исходе врачебной карьеры я потерял свой крестильный крестик. Не знаю, как это вышло, но точно не с пьяных глаз. Я купил новый, и врачебная жизнь закончилась, а вместе с ней закончились и кроссворды. Биография началась с чистой страницы.
Говорят, что поднимать чужие крестики опасно. Может быть, кто-нибудь подобрал мой, купил газету с кроссвордами и пошел учиться на доктора.
Чкалов
Разгребая бумажные завалы, я нашел школьное сочинение моего дяди, которое он написал 3 августа 1959 года в возрасте 14 лет.
Привожу целиком с сохранением авторской орфографии и авторской пунктуации.
ЧКАЛОВ
На берегу Волги, очень крутом и высоком, стоит дом.
Кажется, все тут сработано на веки: и этот дом с причудливыми вензелями, и эти толстостенные конюшни, и сараи, и это крыльцо из почерневших плах. Даже водосточные трубы кажутся сделанными не из железа, а из чугуна. Дом этот, широкими окнами и просторным балконом сквозь ветви садика смотрит на Волгу. На балконе и в садике так тихо, что слышно, как шуршит падающая осенняя листва груш. Листья падают изобильно и зажигают землю желтоватым, ярким пламенем. Дом в эти минуты кажется запущенным, покинутым навсегда. На балкон вышел человек. Не смотря на позднюю осень, он в одной рубашке, у которой расстегнут ворот. Лицо у него суровое и обветренное. Голова сидит на плечах твердо, а шея сильная. Это - Чкалов. Он приблизился к обрыву и, чуть расставя ноги, смотрит на Волгу, на ее песчаные отмели, на далекие озера. Идя на Волгу, он сказал, что все это напоминает ему картину Левитана "Над вечным покоем", художника, которым можно гордиться. Так Чкалов продолжал свою мысль, только что высказанную друзьям, собравшимся на его даче.
Зита и Гита
Говорят, что иностранный капитал у нас на бумаге приветствуется, а на деле - не очень. Палки суют в колеса и в другие места, ходовые и стационарные.
Потому что гонору много.
Лет восемь назад меня сватали в индийскую фармацевтическую компанию "Ранбакси", региональным дилером-пушером-коммивояжером. Лекарства впаривать поликлиникам. Я побрился, надел брюки, пиджак в клеточку и галстук даже, что вообще невероятно, пошел. Сначала мне (или я ему?) сделал интервьюинг заместитель местного царька, мой соотечественник. Похожий на Молчалина, тогда как я больше смахивал на Чацкого, еще не до конца разочаровавшегося в людях.
Первую фазу я миновал, и через неделю меня пригласили пред очи самого царька.
Без вопросов - я еще раз надел пиджак и брюки, пришел, как честная девушка в богатый дом, и прождал барина полтора часа. Молчалин нервничал, поминутно куда-то звонил и докладывал мне об этапах передвижения любимого раджи.
Наконец, кум и благодетель явился. Он был похож на маленькую черную мандавшу, которую я лично, когда учился в институте, нарисовал в альбом - чистейший, между прочим, постмодернизм; раньше в альбомы писали шаловливые эпиграммы, а я рисовал в них глистов и вшей. Итак, я вполне грамотно рассказал о себе; раздобревший и возмужавший Маугли, набравшийся законов-джунглей, важно кивал и отпустил меня без комментариев. Впоследствии я узнал, что моя кандидатура ему не понравилась.
Может быть, он думал, что я запою и пойду хороводной павой, бренча браслетами и потряхивая кастанедой. Спою ему зиту и гиту, притопну ножкой и выгляну из-под узорного покрывала.
А мне вот кажется, что лучше бы он извинился за свои дикарские разъезды по культурному городу.
Мне потом сказали, что это очень плохая компания; что начинать с нее дилерскую карьеру западло; что у них в ампулах попадаются запаянные комары.
Да я бы и сам не стал с ними работать - выкинул бы проспекты с брошюрами; наверное, опытный раджа что-то такое почувствовал и решил не рисковать. Но все равно он наглый. Решил, наверное, что раз я не в пробковом шлеме, так все ему можно.
Прогрессивный регресс
Надо что-то делать с этой школой, так больше нельзя. Сходил посмотреть, как дочка прощается с первым классом.
Между прочим, год назад она прощалась с детским садом, и там поставили "Золушку", с костюмами. Был аншлаг, публика выла от восторга.
Нынче же я
