На руинах Империи - Татьяна Николаевна Зубачева
– Каждый человек достоин счастья, Гуго. И вы тоже. И любой другой.
– Моё счастье – это вы, Женни. Прощайте. Вы вынесли приговор, и я не смею его оспаривать.
Он поцеловал её руку, поклонился и отступил на шаг.
– Позвольте, позвольте мне постоять здесь и проводить вас, хотя бы взглядом. Последний раз.
Женя устало кивнула и улыбнулась.
– Прощайте, Гуго.
– Прощайте, Женни.
Смешно, но, поднимаясь по лестнице, она уже напрочь забыла о нём. Будто его и не было. Уедет, так уедет. С глаз долой, из сердца вон – говорила мама. А Алиса умница, сразу раскусила его. А вообще она очень устала. Подработка утомительна, но хоть раз в неделю она должна появляться там. И деньги… господи, но почему так всё нелепо? Но надо всё выкинуть из головы. Алиса уже пыхтит за дверью, пытаясь открыть её изнутри.
– Алиса, не трогай замок, собачку спустишь.
– Ну, мам!
– Потерпи, сейчас открою. Ну, вот и я!
И руки Алисы вокруг шеи, и нежный запах от её волос. И вечерняя круговерть. Привычная и потому необременительная.
Они поужинали, и Женя стала мыть посуду. А вечера уже прохладные, Алисе, чтобы гулять вечером, надо кофточку надевать. Скоро Эркин вернётся. Если у него всё в порядке. Будем надеяться на русских. Что как они успели здесь, так успели и в других местах. И этот… слова даже не подберёшь – Норман обмолвился, что всюду День Империи прошёл тихо. Будь она проклята, эта Империя! Уже нет её, а она всё убивает и убивает. Торжество белой расы! Убивать, издеваться над беззащитными – вот ваше торжество. А Перри с его патетичным: «Мы верим в возрождение!!!» Возрождение чего? Опять всё сначала? Единство белых. Ну нет, больше её на эту удочку не поймаешь.
Женя оглядела посуду и пошла укладывать Алису спать. Против обыкновения, сегодня та не капризничала и улеглась сразу. Женя даже встревожилась: не заболела ли? Попробовала губами лоб. Нет, температуры нет. Просто «нашло» на неё, что ли? Но всё неожиданно разъяснилось.
Руки Алисы обхватили её за шею и притянули её голову к себе.
– Мам, а если я тебя буду слушаться, он быстрее вернётся? Ну, как в «Русалочке».
Женя не сразу поняла, при чём тут русалочка. А поняв, рассмеялась. Надо же, как она Андерсена поняла.
– Да, конечно.
– Правда?
– Правда-правда.
– Тогда я буду слушаться, – решила со вздохом Алиса и, уже засыпая, сказала угрожающим тоном: – а вот вернётся… – и заснула, не закончив угрозы.
Господи, только бы он вернулся, а там Алиска пусть что угодно вытворяет. Уж её-то озорство она потерпит.
Женя вернулась на кухню и, всё ещё улыбаясь, взялась за стирку. Спасибо вам, Ганс Христиан Андерсен, вы действительно великий писатель. Как хорошо, что она всё-таки рискнула деньгами и купила Алисе эту книгу. Дорого, но издание великолепное. И они теперь читают Андерсена. Смешно, но она сама с удовольствием перечитывает его. И читая английский текст, слышит всё равно мамин голос. Читающий ей эту же сказку, но по-русски. Когда она болела, мама читала ей вслух, хотя она уже сама умела читать.
Женя представила, как будет слушать её чтение Эркин, ведь к его возвращению они ещё не кончат книгу. А закончат, начнут сначала. И опять Алиса будет пересказывать Эркину прочитанное, переделывая и добавляя от себя. Она как-то слышала, во что Алиса превратила «трёх поросят», пользуясь тем, что Эркин не знает подлинника. Красочное, полное деталей и невероятно запутанное повествование, в котором большую часть занимало описание пира после победы над волком, было им выслушано с неослабным вниманием и явно принято на веру.
Женя быстро привычно тёрла, полоскала, отжимала и улыбалась. И будто… только обернись к плите, и она увидит его, сидящим на корточках у топки и бесстрашно голой рукой подправляющего горящие поленья, и он обернётся на её взгляд и улыбнётся своей такой особенной улыбкой, и красные отсветы на его плечах и лице…
Женя вздохнула, отжимая платьице Алисы. Ну, ничего, осталось меньше, чем прошло. Два месяца. Остался один месяц. Как-нибудь. И хорошо, что она избавилась от Гуго. Трус – не трус, какое ей дело до его переживаний? Пусть едет, куда хочет, ей-то что? Без его тоскующего влюблённого взгляда будет только легче. Ничто не будет мешать той холодной спокойной ненависти, без которой она теперь не мыслит конторы. И чем тщательнее она скрывала её под улыбками и шутливой болтовнёй, тем сильнее та разгоралась. А Гуго мешал ей. Теперь помехи нет.
Женя оглядела кухню. Поправила развешенное бельё. До утра Алискино всё высохнет. Ну что ж, можно идти спать. И перед сном немного подумать об Эркине. И помечтать о возможном. И о несбыточном.
Краунвилль
Имение Джонатана Бредли
Сухой, но уже не жаркий несильный ветер закручивал пыль и мусор в крохотные смерчи. Джонатан Бредли, стоя на крыльце салуна, оглядел пустынную площадь и улыбнулся. Отсутствие информации – тоже информация. Слова Нэтти о том, что его маршрут кому-то известен, оказались, как и подозревал Джонатан, блефом. Нэтти вёз на себе слишком много и слишком боялся, чтобы кого-то извещать о себе. Можно возвращаться. А завтра начнётся Большой Перегон… он не додумал до конца.
– Бредли! Привет!
– О! Привет, Джерри! Рад тебя видеть.
Радушие, с которым Джонатан приветствовал плотного, и от того кажущегося коренастым высокого мужчину со звездой шерифа на груди, было вполне искренним.
– По стаканчику, Бредли?
– Кто ж от такого отказывается, – улыбнулся Джонатан.
– Идёт. И зови своего ковбоя, хватит ему у коновязи пыль глотать.
– Фредди, – Джонатан призывно махнул рукой.
Фредди, куривший у коновязи, не спеша, чуть вразвалку подошёл к ним. Поздоровался с шерифом молчаливым кивком.
– Самое время по глоточку, парни. Вперёд!
Втроём они вошли в салун и заняли угловой столик. Вертлявый темнокожий подросток метнулся было к ним, но тут же исчез: шерифа решил обслужить хозяин.
– Как обычно, Джерри?
– Ты ещё спрашиваешь, старина! – громыхнул Джерри. – Пыль, сушь. Для начала промочим горло.
Промочив горло мощным глотком неразбавленного виски, Джерри приветствовал ещё пару знакомых и приготовился начать разговор. Джонатан решил помочь.
– Как дела, Джерри?
– Кипят и булькают, Бредли. Такого бардака давно не было. Трупов навалом, а Большой Перегон ещё не начался. А тут ещё русские, – Джерри вздохнул и глотнул, явно ожидая вопроса.
Джонатан подыграл.
– И чего русские?
– Лезут во все дырки, задают идиотские вопросы и добавляют работы.
– Они победители, – сочувственно вздохнул Джонатан.
– Ну, и пусть радуются! А я тут
