Мой друг – домовой - Гектор Шульц
– Ох, лепота, барин, – глухо донеслось из зловонного облака, удаляющегося в сторону забора.
– Так. Ладно, с забором разделались. Иди, топи баньку, – сказал я, когда домовенок вернулся и доложил, что забор покрашен. Нафаня радостно взвизгнул и помчался к бане, стащив у меня зажигалку. Рядом с ней стояла поленница дров и кипа промоченных дождями газет для растопки.
Я же отправился к скамье под большим дубом, пока домовой не закончит приготовления. Правда отдохнуть мне так и не дали, потому что я увидел, как к калитке подходит баба Мотя. Моя соседка.
Баба Мотя была из той породы бабушек, которые постоянно сидят на лавке и обсуждают прохожих. Не изменяла она этому и на даче, собирая вечерами у своего домика всех пенсионеров. Я к ней относился хорошо и частенько помогал, если баба Мотя просила, а вот Нафаня старушку невзлюбил. После одного случая, когда баба Мотя зашла к нам со своим пуделем Люцифером. Странное имя для собаки, знаю. Люцик, как она ласково звала его, умудрился найти и стащить Нафанину соску. Нафаня в ответ довел Люцифера до обморока, рявкнув так, что пудель мгновенно напустил под себя лужу и впал в кому. Баба Мотя после той истории избегала заходить к нам в гости. Но иногда забывалась, о чем потом сожалела.
– Здравствуй, Андрюшенька. Решил выбраться на солнышко и природку? – улыбнулась баба Мотя, опершись о калитку.
– Привет, баб Моть. Как жизнь? – я махнул старушке рукой, приглашая войти. Она зашла, а за ней забежал и плешивый Люцик. Хорошо, что Нафаня топил баню. Драки мне только не хватало.
– А я вот Люцика вывезла на свежий воздух. Пусть погуляет вдоволь. Он нервненький стал последнее время, пужается каждого чиха, – покачала головой баба Мотя. Я улыбнулся в ответ, вспомнив, как пес упал в обморок от Нафаниного рева.
Болтая с бабой Мотей, я не заметил, как пудель исчез. Главное, чтобы к бане не подходил. С Нафани станется запихнуть бедную собаку в печь.
– Ох, божечки, – испуганно вздрогнула баба Мотя, когда вдалеке послышался дикий визг. А чуть позже появился и источник этого визга. В нашу сторону, вылупив глаза и отчаянно трясясь, несся Люцифер, а за ним, конечно же, Нафаня. При этом домовенок яростно размахивал огромным поленом, чудом не попадая по пуделю.
– Соску мою захотел? Я тебе бока-то намну, аспид мохнатый! – вопил Нафаня, нагоняя перепуганного Люцифера. Добежав до нас, пес оттолкнулся от земли и взлетел на руки хозяйке. Баба Мотя прижала беднягу к себе и ахнула. Люцифер снова обмочился. Фыркнув, я не сдержался и рассмеялся. Баба Мотя нахмурила брови и осуждающе посмотрела на меня:
– Злой вы, Андрей. Бедный Люцик просто с ума сходит. Злое у вас тут место. Очень злое.
Ага. Знала бы она, от чего на самом деле сходит с ума Люцик, то вероятно сдала бы собаку в психушку. У ног старушки крутился Нафаня, высовывая язык и размахивая поленом. Люцифер, глянув вниз, снова потерял сознание. Это стало последней каплей и баба Мотя, прижав пуделя к груди, бросилась к калитке. Я же смеялся, смотря, как Нафаня грозит своему врагу кулачком. Не простил, злой дух, пожеванную соску. Точно не простил.
После ухода бабы Моти, Нафаня отправился дальше топить баню, а потом вернулся и доложил, что все готово. Вот что-что, а банщик из домового отменный. Чуть подумав, я захватил из дома две бутылки Гиннеса. Одну себе, а вторую Нафане. И Нафаня не подкачал.
Он от души попотчевал меня веником и так намял тело, что я растекся на скамье, как кисель. Домовенок плеснул воды на печку и, довольно крякнув, лег на другую скамью, поменьше.
– Какой же ты злыдень, Нафаня, – улыбнулся я и, сделав глоток пива, повернулся к домовенку. Нафаня, закурив папироску, вопросительно изогнул брови. – Довел бедную собаку до обморока…
– Это не собака, а аспид мохнатый, – пробормотал домовенок, прижимаясь к горячей стене. – Соску мою украсть хотел. А я, ты знаешь, ни в жисть никому её не дам. Вот и получил, окаянный, по голове-то.
– А краска? Вот учудил. Пчел испугался, – спросил я. Домовой улыбнулся, выставив напоказ острые зубы.
– Жутко было, барин. Пчелищ там энтих, море-окиян. Гудят, гудят, Нафанюшку пожалить хотят, – Нафаня еле ворочал языком и улыбался, как дурачок. А что вы хотели. Гиннес после баньки расслабляет. И хорошо.
– Ой, дурилка. Но в бане ты мастер. Мое уважение, – ответил я. Домовенок ухнул и свалился со скамьи. – Пошли спать. А то тебя уже развезло…
Глава четырнадцатая. Немец.
– Хозяюшко. А давай купим машину?! – заявил мне утром домовой. Я поперхнулся кофе и переспросил:
– Чего? Машину?!
– Ага. Знаешь, такую быструю, гоночную. Будем с тобой летать ночами по дорогам, – буркнул Нафаня, делая глоток крепкого чая.
Дух последнее время не отлипал от консоли и прошел по двадцатому разу всю серию игр «Жажда скорости». Дошло до того, что он однажды заявил мне, дескать, настоящие гонщики делают себе татуировки, забивая все тело, и ему тоже нужна татуировка. На мой комментарий, что мохнатому домовому никто не будет делать тату, Нафаня обиделся и засел за гонки на четыре дня. А сегодня вот соизволил со мной поговорить.
– И где же мы возьмем денег на спортивную машину? А, и машину, ты уже без меня выбрал, да? – домовенок кивнул и, сорвавшись с табурета, бросился в комнату. Через мгновение он вернулся, притащив с собой журнал, открыл его на нужной странице и ткнул пальцем.
– Губа не дура. Нафанюшка, чтобы купить такое авто, мне нужно продать все свои органы, и то еще придется пару лет работать дизайнером без выходных. Да и тебя придется загнать китайцам, как диковинку, – ответил я, смотря на фото автомобиля. Домовенок выбрал последнюю модель Shelby GT 800, чей ценник пробивал стратосферу. – Почему бы не купить машину попроще, а? И потом уже задумываться о покупке такой красавицы. Жалко будет угробить ее о первое дерево.
Домовенок пошевелил толстыми губами и нехотя согласился. Забавно, но тут Нафаня, сам того не ведая, подкинул хорошую идею. У меня давно была мысль купить машину, чтобы ездить на работу, да на природу выбираться.
Ну а дальше начались споры, перетекшие в полноценную войну с домовым. Я настаивал на покупке «Мерседеса», благо мой друг Сашка продавал свой, а Нафаня рассчитывал на «Мустанг» последней комплектации.
– Ууу… Фашист! – яростно бубнил Нафаня, не соглашаясь с моими доводами. – Фордик зело леп. Фарами союзен. Червонен кузовом, да могуч двигателями.
– Прекращай нести ахинею
