Герой не её романа - Агата Соболева
Стараясь не думать о Владе и телефоне, Аня наслаждалась моментом покоя.
Когда эмоциональное напряжение спало, у нее нечаянно вырвался судорожный вздох, какой бывает после истерики.
— Я же говорил, что это лучше таблетки.
Низкий тихий голос внедрился в ее слегка поплывшее сознание.
Будто почувствовав, как она подобралась после этих слов, Виктор ласково погладил ее по плечу и прошептал в уткнувшись ей в макушку.
— Не буду спрашивать, что случилось. Если ты захочешь — поделишься сама. Не переживай, я все понимаю, у всех бывают плохие дни. И я рад, если смог тебе помочь.
А вот сейчас на снова были готовы навернуться слезы. Она подняла на него ставшие влажными глаза. Вот он — такой простой, без заморочек, смотрит искренне, говорит искренне, поступает искренне. И пытается сделать ей приятно, ориентируется на нее, а не ведет просто за собой как "+1". Ей не приходится подстраиваться и постоянно держать какую-то планку. Она с ним тоже…искренняя. Без прикрас. И его это устраивает. Повинуясь порыву, она приподнялась и потянулась к нему. Ее губы дрожали, когда она коснулась его губ. Теплых. Чуть грубоватых. Они ответили на поцелуй неторопливой лаской. От нежности, с которой он прикасался то ли больно, то ли сладко потянуло в груди. Чувствуя, что вот-вот всхлипнет или заплачет, она отстранилась и спрятала от него лицо, свернувшись калачиком у него под боком. А он погладил ее по плечу и ничего не сказал, хотя Анна определенно чувствовала на себе его задумчивый взгляд.
Дрель вам в душу
Легкое прикосновение губ к виску и тихий шепот.
— Аня, мне нужно идти. Закройся за мной.
Спящий мозг никак не мог включится в реальность. Промурчав от удовольствия лениво закуталась в одеяло поглубже.
— Соня, мне надо вернуться к Геральду, пока он не прогрыз дверь.
Что? Какой Геральд?
Мозг подкинул рандомное: "Геральд из Генуи".
Хмыкнула.
Какая чушь. Так. Стоп. Геральд… Геральд? КОТ! ВИКТОР?!
Встрепенулась и распахнула глаза. Из прихожей проникал свет, разрезая темноту комнаты.
— Ты уснула на фильме. Я убрал все на кухню, поэтому закройся за мной и ложись дальше спать.
Он уже стоял в куртке и той самой голубой шапочке с помпончиком.
Несколько раз моргнув, согнала сон и, промычав что-то неразборчивое, выбралась из кокона пледа. То ли дома было так холодно, то ли мерзла со сна, а может это нервное, но она посильнее закуталась в халат и торопливо перевязала растрепавшийся хвост.
Потерев слезящийся глаз, глянула на часы. Почти одиннадцать.
— Ты на такси?
— Да нет, тут идти то… Воздухом подышу.
Закинув на плечо рюкзак с ноутбуком он протянул руку к Ане, призывая подойти попрощаться. Было как-то неловко. Несмотря на все, ее существо продолжало протестовать и отказывалось принимать его как потенциального партнера.
Сделав шаг, она ткнулась носом ему в грудь, он приобнял и чмокнул в макушку. Такие простые и вроде естественные вещи, но почему так не по себе?
— Напиши как будешь дома.
Беспокойство? Ну конечно! Он с дорогущим ноутбуком ночью по городу ходит.
— Ок.
За ним закрылась дверь. Но сонливость развеялась. Не смотря на короткое время сна, она чувствовала себя отдохнувшей, поэтому решила заправить диван, распотрошить, наконец, кровать, что тоскливо ждала ее в отгороженной нише в той же комнате, залезть под одеяло с ноутбуком и попытаться поработать. Все таки сроки уже начинали давить. Хотелось бы закончить работу пораньше, чтобы получить гонорар, иначе придется гуглить, где можно продать почку подороже.
Устроившись поудобнее, она растерла лицо, натянула очки и уставилась во все еще пустой лист. В голове сами собой закрутились образы звонящего ей Влада и снующего по ее квартире, как шпион, Виктора. Все было как-то сложно, непонятно. И хоть она и свыклась с мыслью, что с Владом все осталось в прошлом, и ничего не вернуть, упрямая надежда пробивала тоненькие чахлые колоски. Упрямое неразумное сердце отказывалось забывать. А Виктор? Что же с ним делать? И хочет ли она с ним что-то делать? Или это побег от одиночества в полнейшем отчаянье?
Папочка, как же мне не хватает сейчас тебя…
Его принятия ее такой как есть, его поддержки без осуждения, его мудрости без навязывания своих взглядов. Несколько слов, которые всегда помогали понять что же у тебя на душе и чего ты хочешь.
Белый лист перед глазами давал простор для мыслей. Поэтому нужно было начать его заполнять. Если в личной жизни и самой себе она не могла разобраться, то стоило взяться за то, что у нее получалось.
— Соберись. Ты профессионал. Ты должна давать продукт, чтобы не происходило.
Взбодрив себя, она начала бегать пальцами по клавиатуре. Сначала медленно. Набивая и стирая слова, прощупывая почву и пытаясь поймать настроение. Кое-как мысли взяли нужный курс. Воображаемый мир куда лучше поддавался понимаю, чем реальный. А поступки подростков, не побитых жизненным опытом и страхами взрослых, давались легче.
Из букв строились слова, они складывались в предложения, а те формировали абзацы. И так по капельке набежала глава к четырем утра… Голова была тяжелой и гудящей, глаза уже отказывались что-то видеть и болели, как и тарабанившие по клавиатуре пальцы. Мысли, наконец, были пустыми, а эмоции объявили о штиле. Последнее, что мелькнуло в разуме, когда Анна проваливалась в сон было: "И все таки я профессионал".
* * *
Еще не было и восьми, когда в мозг врезался жуткий звук. Ужас многоквартирных домов — ремонт соседей.
Кто затевает ремонт в семь утра в воскресенье?!
Именно такой же вопрос с кучей гневных добавлений звучал в общедомовом чате. И кто-то дал наводку на нарушителя.
"В 46 новый жилец. У него, наверное".
Сорок шестая находилась по диагонали над квартирой Ани. И мысль о том, что теперь ее жизнь превратится в
