Белые кресты - Юлия Булл
Район 3МБ, расположенный на окраине города с выездом к кладбищу и свалке, был густо застроенным частным сектором, но не имел при этом собственной школы, детского сада, почты, магазинов.
В то утро на место происшествия выехал дежурный патруль в составе двух человек. Один из них, разглядывая в машине карту, спросил другого:
– Что мужик имел в виду, ну, когда говорил про черенок от лопаты?
– Не знаю. Может, ему привиделось. Откуда там, в речке, в камышах, лопата? Как насочиняют, тоже мне.
– Ну, может, принесли туда. Лопата же, она как инструмент. И копать в огороде, и по горбу, если надо.
– Сейчас приедем и посмотрим. Следователь пусть разбирается.
Уазик свободно курсировал по улицам городка. Людей практически не было видно. И неудивительно – воскресенье. Одни только продавцы местного рынка потихоньку волокли туда свои тюки и коробки, готовясь к базарному дню.
Спустя время водитель «бобика», как местные называли милицейский автомобиль, увидел в зеркало заднего вида вишневую «девятку»:
– Кажется, Козырев.
– Он самый, – подтвердил напарник. – Опять не со стороны дома.
– Они вчера его повышение отмечали.
– Перевод.
– Ну какая разница. Повышение же все равно. В большой город уезжает. Будет теперь в просторном кабинете сидеть, начальствовать. Вот только как он со своими бабами разберется? Жена, дети, так еще и с девкой молодой кружится. Официантка она, что ли?
– Администраторша. У местного чеченца вроде как заправляет кафешкой и магазином. Товаровед, одним словом.
– А-а-а… Ну я просто видел, она в баре пиво наливала, подумал – официантка.
– Да у них там вечная запара: народу тьма, друзья хозяина постоянно просиживают, девок наших молодых таскают. Эта ведь тоже дружбу водила с братом хозяина, пока того не женили и не отправили в другой город.
– Кто – эта?
– С Козыревым которая сейчас. За нее же разговор начали. Ладно, черт с ними. Приехали.
На пятачке, куда прибыли «бобик» и второй автомобиль, собралась толпа, вытянувшаяся вдоль берега, где все заросло высоким камышом. Следователь Козырев вышел из машины и направился к двум милиционерам. Приблизившись, протянул руку и произнес:
– Утро доброе. Хоть и не совсем, я так понимаю.
– Приветствуем, Владимир Алексеевич. Сейчас народ разгоним.
– Ну не всех, только свидетелей, очевидцев оставьте. Понятыми будут. Кто обнаружил?
– Вон старик. На рыбалку топал, а тут такое.
– Понятно. Хорошо. Оцепляйте и ждем остальных. Я так понимаю, документов никаких?
– Да какие там документы. Посмотрите сами.
Козырев направился к месту, где виднелось что-то белое, подошел ближе и через секунду резко отвернулся. Протерев рукой потный лоб и лицо, подбежал к своему автомобилю и сдернул с подголовника пыльный китель, который обычно просто катался в салоне. Вернувшись, Козырев руками раздвинул заросли камышей, остановился, обернулся в сторону людей и закричал:
– Вон! Все вон! И подальше! Чего смотрим? Отошли, говорю!
Один из милиционеров принялся отгонять зевак от плотины. Потом вернулся к следователю, спросил:
– Может, простыню у кого попросить?
– Не надо, уже кителем прикрыл, тут же все на виду. Устроили зрелище. Короче, где остальные?
– Вон на горизонте, кажется, едут. Вы бы это, застегнулись. У вас рубашка вся нараспашку. Может, водички?
У Козырева был вид человека с сильного похмелья, впрочем, так оно и было, но признаваться в этом представитель власти не хотел. Всю ночь пить и лечь спать под утро, а спустя пару часов быть разбуженным – в таком состоянии какой уж настрой на работу?
Козырев сел на землю, сложив руки на колени, и, прищурив глаза, посмотрел на небо. Солнце припекало, словно и не восемь утра было на часах, а середина дня, когда столбик термометра в такое время года достигает сорока градусов.
– Товарищ следователь! – окликнули Козырева из толпы.
Козырев обернулся, пытаясь рассмотреть сквозь солнечные лучи кричавшего. Это была женщина, полноватая, невысокая, в халате, поверх которого был надет фартук. Она приблизилась, насколько было возможно, остановилась и произнесла:
– Я знаю, кто это.
– Кто это сделал?
– Нет. Кто в камышах. Вот смотрите, тут в газете нашей.
Глава 3. Слезы матери
В восемь утра заходивший в здание отделения милиции сотрудник обратил внимание на заплаканную женщину, стоящую у входа.
– С вами все в порядке?
– Я звонила, а мне сказали ждать. Я не могу больше ждать. Я всю ночь искала. Я всех подруг обзвонила. Всех, понимаете? А мне ваши говорят ждать!
– Ничего не понимаю. Чего ждать?
– Вот и я не знаю.
– Успокойтесь и объясните толком, что случилось.
В этот момент из отделения вышел другой сотрудник и включился в разговор:
– У женщины дочь с танцев вчера не пришла. Она ко мне сейчас в окошко подходила. А я ей говорю, что мало времени прошло. Может, загуляла, сейчас молодежь такая…
– Она не такая! – прервала его женщина. – Она не такая! Она у меня не курит и не пьет. Никаких парней у нее нет. Я ее вот только в этом году стала отпускать на танцы. И только в субботу! А вчера ее не было на танцах. Я даже боюсь представить, что произошло!
– Я вас услышал. Успокойтесь. Пойдемте со мной в кабинет. Киселев, возвращайся на место, там вон в дежурке телефон разрывается.
В кабинете Тамара немного успокоилась, надеясь, что нашелся человек, который ее выслушает и примет заявление. Мужчина усадил женщину за стол и попросил рассказать все с самого начала. Но едва Тамара приступила к рассказу, зазвонил телефон.
– Алло. Ну! То есть без сомнений? Да я за бланками заехал. Меня из дома дернули. Дежурный я сегодня. Ладно, скоро буду. Погоди… Молодая? Волосы какого цвета?
Женщина, насторожившись, сжала в руках носовой платок и сквозь слезы проговорила:
– Это насчет моей Ани? Да? Не молчите. Умоляю.
– Да… нет, вы давайте вот попейте водички и напишите все. Вы мне скажите только, сколько Ане лет?
– Ей в мае шестнадцать исполнилось. Она у меня самая…
– А волосы? Цвет как у вас?
– Нет. Я крашеная. А Анечка не красилась никогда. Все хотела, глядя на подруг, но боялась испортить. Она у меня светленькая. Волосы длинные, светло-русые.
– А вчера, вы говорите, она пошла на дискотеку?
– Да. Как обычно ушла, часов в шесть. В субботу я ее отпускаю в это время. Она к подружке обычно заходит. У той косметики разной много, вот они там и красятся. Но сейчас все красятся в таком возрасте. Я не возражаю. В обычные дни она только реснички подводит. Танцы вроде как в девять начинаются.
– А с кем ходит? Подруг ее вы знаете?
– Знаю конечно. Я же им в первую очередь и стала звонить. Как только поняла, что задерживается, сразу стала звонить! Но они сказали, что на танцах ее не было, представляете. Но вот Наташа, это ее подружка близкая, сказала, что видела ее у «Гудка». Это…
– Я знаю. Там вся молодежь собирается. Пиво на розлив продают. И колбаску продавцы режут под водку, если попросить. Но я не к этому. Просто место известное.
– Вы знаете, я даже ночью туда пошла. По дороге встретила своего бывшего ученика. Он мне помог искать. Возил меня по городу.
– Возил, говорите? А он с Аней вашей знаком?
– Нет. Он постарше. Видел, может, совсем девчонкой. Павлик давно школу окончил. Он из армии вернулся.
– Вы мне этого Павлика контакты на всякий случай дайте.
– Хорошо, сейчас запишу.
– И еще этой вот подруги – или кто она там.
– Я вам могу прямо списком написать, с кем близко Аня общалась, я всех знаю.
– Вот и хорошо. Вы мне здесь вот все и напишите. А я сейчас схожу возьму кое-какие бумажки, и поедем искать вашу Аню.
Тамара оживилась после последних слов и даже приободрилась, видя, что кто-то ей хочет помочь. Дописав последний номер телефона, она встала из-за стола и протянула лист только что
