Лариса Михайлова - Сверхновая американская фантастика, 1995 № 2
— Какой стыд, что эти никогда не будут летать, — сказал он наконец.
— Почему нет? — был вопрос.
— Потому что я уничтожу их, лишь только нам удастся бежать, — отвечал Хуан. — Я бы все равно разрушил их и покончил бы с собой, если бы не ты, ниспосланная мне богами.
— Завоеватель убил бы тебя так или иначе, — внушала она.
— Тогда мне вдвойне мил побег, — сказал Хуан. — Скажи, что ты задумала?
— Пока ничего.
— Но как же, — настаивал Хуан. — Ведь боги решили…
— Я не богиня, — заметила она твердо. — И не посланница богов.
— Тогда почему ты здесь? — вопрошал смущенный Хуан.
— Меня пленила красота твоих созданий, — призналась она.
— Но здесь тебя подстерегает опасность.
— Красота того стоит.
Хуан на мгновение задумался. Он решил, что она, должно быть, уже немощна.
— Кто ты? — наконец спросил он, — и как ты здесь очутилась?
— Меня зовут Ли Женг, и я прилетела по воздуху.
— Прилетела?
— На крыльях совы.
— Тогда ты, должно быть, богиня, — настаивал он. — Или ты…
— Колдунья? — договорила она. — Да, я колдунья.
Первый проблеск страха сменился в душе Хуана восторженностью.
— Тогда спастись будет нетрудно. Ты можешь всех усыпить или сделать безвольными. Не так ли?
Ли Женг покачала головой.
— Мне не подвластны такие чары. Я могу только изменять свой облик.
— И все?! Я хочу сказать, это замечательно, но… и это все?
Она кивнула.
— Да, это все.
— Тогда обернись драконом и распугай их.
Она рассмеялась.
— Хуан, я прилетела сюда в виде совы, но сова по весу такая же, как и я. Это была громадная сова. Если я обернусь драконом, я не увеличу свой вес. Боюсь, что это будет жалкий дракончик.
Хуан размышлял над сказанным. Его представления о колдовстве рушились.
— Может ли твоя огромная сова унести меня отсюда ночью?
Опять она покачала головой и печально сказала:
— Сова такой величины может убить и унести небольшого оленя, — продолжала она, — но человек твоего роста слишком тяжел для меня. Разве мог бы змей нести тебя? Нет, он должен быть огромной величины.
— Да, — сказал он, — понимаю.
И он тяжело опустился на циновку.
Ли Женг вложила в его руку кисточку.
— Закончи эту прекрасную роспись. Я нарежу шелк для следующего «демона». — Она усмехнулась при этом слове. — Мы подумаем, как провести этих глупцов.
Хуан принялся рисовать. Любимое дело и присутствие Ли Женг очень помогали ему. Вскоре он стал что-то напевать, она вторила ему мелодичным юным голосом. Он увидел, как ее проворные руки нарезают шелк. Члены ее были стройными, а стан гибким. И лишь лицо оставалось старым. Он почувствовал, как холодок пробежал по спине; она обернулась, посмотрела на него и подмигнула. Он не мог сдержаться, чтобы не улыбнуться в ответ, и принялся рисовать старуху где-то в глубине композиции.
И вдруг задумался, как же она выглядит на самом деле.
Он закончил раскрашивать шелк и принялся мастерить другого змея, показывая Ли Женг, как скреплять бамбуковые палочки. Когда покончили еще с двумя, решили перекусить, и она спросила:
— Не могли бы мы построить один большой, чтобы перенести тебя через реку и спасти?
— Полководец Лю Хсин часто наведывается посмотреть, сколько уже сделано, — сказал Хуан. — Он сразу заметит.
Будто в подтверждение его слов тут же вошел Полководец. Хуан заметил, как Ли Женг мгновенно изменила свое тело. Это опять была старая бабушка — с головы до пят.
— Добрый день, Великий Полководец, — бодро приветствовала она. — Пришли посмотреть, как продвигается работа? — Она подковыляла к Лю Хсину, взяла его за руку и потянула к воздушным змеям. Его прислужники были потрясены. Полководец ощерился и отдернул руку.
Ли Женг не обратила на это внимания.
— Видите? Мы закончили уже два, стоило мне появиться. Разумеется, — добавила она, криво усмехаясь, — мы их пока еще не заколдовали. Да и нельзя это сделать, пока они не на поводке. Мы ведь не хотим, чтобы они рыскали по всему лагерю, не правда ли? — Она плотоядно улыбнулась, в глазах мелькнул голодный огонек.
Зубы, кажется, стали чуть длиннее и заострились. Даже Хуану сделалось не по себе.
Слуги Лю Хснна дрожали мелкой дрожью, но сам он не желал показать вида, что испуган.
— Долго вы еще будете возиться? — потребовал он ответа.
Хуан было раскрыл рот, но Ли Женг снова подковыляла к Полководцу, тряся головой и бормоча: «Молодость, молодость, молодость… Вечно торопятся». Она опять взяла его руку и по-матерински похлопала, не переставая бормотать. Затем закрыла глаза и начала покачиваться, а ее бормотание переросло в странное чередование слогов, которые Хуан никогда раньше не слышал.
На этот раз Полководец чуть не сбил Ли Женг с ног, отдергивая руку.
— Прекрати! — визгливо приказал он. Затем, уже более спокойно, он спросил: — Ты хоть соображаешь, что творишь?
— Всего лишь пытаюсь внушить вам чуточку терпения, — невозмутимо ответила Ли Женг.
— Побереги свой шаманский пыл для демонов, старая карга, — проворчал Полководец, затем повернулся и пристально посмотрел на Хуана. — Ты сказал, что потребуется неделя.
— Или две, — напомнил Хуан. Присутствие Ли Женг приободрило его. — Дело-то новое.
Лю Хсин смотрел на них в бессильной ярости.
— Две недели! — отрезал он. — И все!
И вихрем вылетел из палатки.
За истекший час Полководец приказал еще раз атаковать тараном городские ворота. Защитники отразили атаку, бросая булыжники и горящие циновки, а Полководец утешил себя тем, что содрал кожу с нескольких пленных.
Хуан и Ли Женг продолжали мастерить воздушных змеев. Она делала рамку и натягивала шелк, он разрисовывал. Они вынашивали идею бегства, но ни один план не сулил определенности. Полководец приходил уже реже, но на Ли Женг не мог смотреть без раздражения, стоило им встретиться глазами. Он недовольно фыркал на медлительность их работы, но неуклонно растущие ряды воздушных змеев свидетельствовали, что завершение трудов уже близко.
Однажды Ли Женг задержалась взглядом на Хуане, который рисовал прекрасного журавля, стоящего в водоеме близ водопада.
— На этих змеях не написано ни одной молитвы, — проговорила она. — Только на первых трех.
Хуан кивнул и продолжал рисовать.
— Ты не надеешься больше, что боги тебя услышат? — спросила она.
— Эти никогда не взлетят, — угрюмо заметил он, склонившись над своей работой.
— Да, конечно, — спокойно заметила Ли Женг и продолжила сгибать бамбуковые палочки.
Хуан помедлил и пристальнее посмотрел на змея перед собой. Тот казался незавершенным без слов молитвы. Как и все прочие. Но его простые и неуклюжие молитвы пропали втуне. То ли боги не заметили их там в отороченных золотом облаках, то ли просто не захотели заметить. Если все же Ли Женг не была ему ответом.
«Да, — осознал он, — Ли Женг — это мой ответ».
Но если это боги послали ее, они были жестоки, ибо она пришла на свою погибель. Тогда уж лучше считать, что она появилась здесь по своей воле. И в этом случае была по-прежнему обречена, но тем большее уважение вызывала ее храбрость. Час от часу он все сильнее ценил ее общество.
Он наблюдал, как она работает: старое лицо и молодое тело. И его опять заинтересовало, как она выглядит в действительности. Она часто говорила о радости полета, чем-то схожей с тем чувством, которое он испытывает, запуская змеев в небо. Он воображал ее полуженщиной, полуптицей. Под его рукой образ журавля менялся и трансформировался, согласуясь с его представлениями. И когда он окончил, то начертал над рисунком иероглифы:
Ее храброе сердце возносит мою душуНа крыльях дружбыК солнцуВ заоблачные дали.
Так Хуан стал поэтом. И, перечитав написанное, он скрыл слова за каплями дождя, каплями, падающими из сгустившегося тумана, и бриллиантами, сверкающими на воде вокруг стоящего журавля. Затем он поставил этого змея в ряд с другими, уже заполнившими палатку. Ли Женг пришла посмотреть, и если она заметила поэму, то ничем это не выдала. Но на мгновение ее глаза сверкнули слезами.
В ту ночь Хуан всю ночь не сомкнул глаз, прислушиваясь к игре ветра в листве. Еще день — и они завершат змеев. Самое большое — два дня. А плана спасения так и не было. Видимо, настало время решить, каким образом лучше уничтожить всех воздушных змеев и покончить с собой.
Он поднялся с тюфяка, зажег лампу и при свете мигающего фитилька бросил взгляд на множество змеев, думая о смерти. Ли Женг вздохнула во сне за его спиной. Из скромности они сделали ширму из шелка между двумя тюфяками. Обойдя ширму, Хуан подошел посмотреть на Ли Женг. Просто хотелось побыть подле этой странной подруги, которая пришла, дабы разделить с ним горечь последних дней. Но когда он взглянул на нее, то не встретил изборожденного морщинами лица, столь знакомого ему. На тюфяке спала молодая женщина.
