Тусклый Свет Фонарей - Xenon de Fer
— И что же? Увидел он там что-то или кого-то? — в нетерпении спросил я.
— Никого и ничего, почтенный сянь! Так-то мы и убедились, что это гуй[9]! Ведь кабы то был живой человек из плоти и крови, то оставил бы, если б не себя самого, то хоть какие следы!
Верить до конца этому неотесанному селюку никак было нельзя, но и не верить вовсе не выходило. Я велел позвать его сына, и расспросил ещё и его, но и так ничего нового не выведал. Рассказ его лишь с новыми дополнениями повторял отцовский.
Озадаченный я вернулся в дом старосты, дабы пообедать и всё обдумать ещё разок. Деревенский староста то и дело поглядывал на меня так, словно ждал, что я встану, пойду в башню и быстро всё улажу. Мысль эта злила меня, но, по совести сказать, ничего другого мне и не оставалось, потому вечером я отужинал со всеми, собрал то, что могло мне пригодиться, и, завернувшись в плащ на случай непогоды, в одиночку отправился к заброшенной лоу.
–
Тучи за минувший день так ни разу и не обрушились на землю дождём, и всё ж, едва начало смеркаться, всё заволокло густым туманом, отчего мне ещё больше стало не по себе. Окутай меня такое марево в Пэн-Хоу-Мао, думать не хочу, что бы тогда делал. Впрочем, неменьшие опасения мне внушала и эта заброшенная башня.
Внутри было темно, сыро, и скверно пахло. Я повторил ритуал со свечой и ещё раз всё обошёл, и не мог решить, повезло мне или же нет, но никакого присутствия духов так и не сумел отыскать. Передыхая, я всё думал, что же упускаю, и что я буду делать, ежли и вправду явится какой-нибудь страшный гуй.
Мой наставник часто повторял, что сражение проигрывает тот, кто первым поддался страху. А страх порождается внезапностями. Вспомнив эту мудрость, я решил, что надобно подготовиться: достал бумагу, написал защитные заклинания и кое-как прикрепил к стенам башни со всех сторон света. Хотел было и над входом повесить, но передумал — упускать-то призрака мне тоже ни к чему, да и амулет против призраков у меня есть.
За всеми этими приготовлениями и треволнениями прошло немало времени, мне казалось, что и стража уже успела смениться — когда я покидал дом старосты, шёл, должно быть, час Собаки, а, когда закончил со всеми ритуалами и приготовлениями, казалось, наступил час Крысы[10].
Я вышел из башни и огляделся. Туман уже стал совершенно непрогляден, но при этом задул холодный пронизывающий до костей ветер. Я вернулся в башню, подождал ещё немного и подумал вдруг: «А что, ежли свет моего фонаря отпугивает призрака?». Редко, когда привидения являются при свете, я слышал всего несколько таких историй, во всех же остальных все гуи являлись в ночи, когда мрак окутывал собой всё вокруг. Ну или хотя бы на пустынных, но тускло освещенных городских улицах. И, хотя мне не по душе это было, я решился загасить свой фонарь и продолжил ждать уже в почти полном мраке. Ветер завывал всё сильнее, отчего мне чудилось невесть что. Наконец, я совсем замёрз и подумал, что как честный маг прождал уже и так достаточно, а посему могу, не опасаясь прослыть трусом, идти обратно в дом старосты.
Я встал, отряхнул полы плаща и уже направился было к выходу из лоу, как навстречу мне шагнула какая-то черная тень, жутко пыхтя и свистя. Но не успел я испугаться, как…тень замерла, и я едва не оглох от хриплого мужского крика. Такой ужас сквозил в нём, что я и сам ему поддался и тоже завопил. Вопль прекратился так же внезапно, как и начался, оттого что тень рухнула мне под ноги, склоняясь в земном поклоне, и я услышал, как тот же мужской хрипловатый голос затараторил: «Кем бы ты ни был, пощади меня! Я не знал, что это твоя башня, ведь я столько раз здесь скрывался и не увидал ни разу признаков твоего присутствия!..».
Он ещё долго так голосил. Я успел оправиться от своего потрясения и…внезапно понял, что никакой это не призрак. Стараясь не делать лишних движений, я зажёг фонарь. Передо мной на коленях валялся мужчина в воинском одеянии, вот только в отличие от пьяницы Сяо Туня я сразу понял, что никакие это не старинные доспехи, а хорошо знакомые любому нынешнему ши кожаные пицзя[11], которые выдавали простолюдинам из стрелковых и иногда пехотных отрядов. Единственное, что не походило на установленное снаряжение — это его железный шлем, по виду варварский. Из оружия на нём я заметил только лук с колчаном, из которого торчало несколько стрел, и кинжал. Да уж, это гораздо хуже, нежели гуй!
Ежли только ему б пришло в голову пустить в дело свой кинжал, дабы сбежать, мне пришлось бы обнажить свой дао[12], и без кровопролития бы не обошлось. Посему я решил действовать на опережение, чтоб он ещё толком опомниться не успел, не говоря уж о необдуманных поступках.
«Стало быть, вот, кто местным жителям покоя не давал! Обычный дезертир!» — как можно строже проговорил я.
Мужчина тут же поднял голову, но, кажется, испугался ещё больше, чем прежде, потому что снова уронил её на прежнее место и снова заголосил:
— Почтенный сянь! Пощадите! Я всего лишь бедный крестьянин, и просто хотел возвратиться домой! Отпустите меня! Клянусь, что вовек вашей милости не забуду, и, как только сумею, пойду в храм и воздам должное и вам, и вашим предкам, будь они живы или пребывай во владениях Кэн-Вана! Боги устанут от моих молитв во имя вашего благополучия!
— Да ты бы себе вначале помог! — осмелел я. — Сидишь тут и прячешься как крыса! Ежли б ты так страх наводил на врагов как на местных деревенщин, то мы бы уже давным-давно одолели варваров, и вернули бы империи и Байгонтин, и Шэнъян[13]!
Вместо ответа несчастный просто разрыдался. Теперь уж я не боялся, а просто не знал, куда глаза деть от стыда
