Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 1983 год
Биологам помогали гельминтологи из Симферополя, из Москвы прилетел профессор, доктор биологических наук В. А. Земский. Причина была выявлена: от основного стада отстали ослабевшие, больные тюлени, которых уже невозможно было спасти. Делу тут мог помочь только отстрел. Порой и так приходится заботиться о безопасности популяции...
Воспользовавшись присутствием вертолетчиков, Крылов договорился с ними о проведении подсчета тюленей на залежках в море, и на следующий же день мы покачивались в небесах, летя вдоль камышовых плавней Каспия. Огромные стаи уток, чаек, лебедей поднимались с воды. Дважды мы пролетали над стаями розовых фламинго, которые, разом поднявшись, на развороте дружно взмахивали крыльями — и казалось, что в небе вспыхивает яркий огонь. «До чего же богат наш Каспий», — вздыхал Крылов, уже успевший мне порассказать, как интересно ему было познакомиться с животным миром Антарктиды. Но Антарктида Антарктидой, а душа, оказывается, рвалась сюда.
Мы долго летали впустую, пока Крылов не попросил вертолетчиков забраться повыше, и тогда в искрящейся от солнечных лучей воде была замечена первая тюленья залежка, а потом они стали попадаться одна за другой. Крылов вышел в знакомые места. Когда-то по осени сюда добирались зверобои, ныне этот промысел прекращен. Мы пролетали над низкими песчаными островками, едва возвышавшимися над водой, и видели сотни, тысячи морских зверей, густо усеявших желтый песок. Тюлени, испуганные шумом вертолета, нередко разбегались, пускаясь вплавь, но Крылов успевал прикинуть их число и был доволен: тюленей для этой поры было достаточно!
В тот приезд на Каспий Крылов и услышал, что зимой какая-то часть тюленей залегает на острове Огурчинский, и ему захотелось выяснить, охватывает ли их разработанный им метод подсчета. На следующий год Крылов отправился в Красноводск. Позже мне довелось услышать, как он, упросив директора Красноводского заповедника помочь ему транспортом, едва не замерз на моторке, осматривая острова, где лежали тюлени. Потом уговорил капитана-туркмена отвезти его на остров Огурчинский, где испокон веков, оказывается, были тюленьи залежки. Когда-то остров этот состоял из трех островов, и один из них так и назывался Тюлений. Об этом сообщал в 1715 году А. Б. Черкасский, впервые описавший и нанесший острова на карту.
Крылова высадили на пустой песчаной косе. Весь день проторчал он на пронизывающем ветру, стараясь незаметно приблизиться к залежке, которая находилась на острие косы. Это оказалось делом нелегким, пришлось долго ползти по холодному песку, но... результаты превзошли все труды. Крылов не только увидел, но и заснял несколько новорожденных тюленей-белков. Он показывал мне слайды. Черноглазые, пушистые, приспособленные только для жизни на льду, белые тюленята мирно посапывали у корявых стволов тамариска и песчаных барханов. Открытие Крылова было сенсационным: тюлени изменили извечному принципу! Но что это? Чистая ли случайность, когда несколько тюленух в силу тех или иных причин не смогли доплыть до льдов и вынуждены были ощениться на песчаной косе? Или же это нарождающаяся новая островная популяция каспийских тюленей? А может быть, отмирающая? Так или иначе, но за тюленями на Огурчинском следовало понаблюдать.
И вот в 1983 году на остров следует целая экспедиция. Помимо Крылова и Ковната, сотрудников ВНИРО, в ней принимает участие тот же гельминтолог из Симферополя — Валентин Николаевич Попов. Результаты его наблюдений во многом помогут выявить, что собой представляют тюлени острова Огурчинский. Ибо гельминтов тюленей, обитающих в эту пору в Северном Каспии, он хорошо изучил. В состав экспедиции включен и я, журналист. Скажу честно, не приложи Крылов свои не утихающие, несмотря на возраст, энергию и обаяние, экспедиция могла бы не состояться.
К острову мы подходили ночью, ориентируясь по указанному во всех лоциях маяку. Поавда, якорь коснулся дна у заветной косы острова гораздо позже расчетного времени. Несколько последних дней мы потеряли на то, чтобы выяснить, какой вред наносят тюлени при промысле кильки. До Крылова дошли жалобы рыбаков, будто тюленей развелось очень много, они пугают рыбу, мешают лову, и мы двое суток простояли борт о борт с морозильным траулером «Аксиома» у банки Ливанова.
Опустив на глубину шланг, «Аксиома» день и ночь качала в трюмы воду, а с нею и кильку, замораживая ее в сутки до тридцати тонн. По кругу — в радиусе мили — разместилось до двух десятков различных судов, среди которых немало было и жиромучных заводов. Те качали рыбу с помощью двух шлангов. Ночью, когда суда зажигали огни, казалось, что на воде разместился целый город. Для привлечения рыбы включали мощные светильники и в воде, тогда картина становилась совсем фантастической — суда стояли как бы в зеленом ореоле средь черноты. Ни на секунду не стихали чайки — они кружили стаями у бортов судов, подбирая с воды мертвых рыб. Серебрилась стекающая после обработки рыбья чешуя, и время от времени из зеленоватой глубины всплывали тюлени. Они и в самом деле приноровились подкармливаться вблизи рыболовецких судов. Пользуясь светом, тюлени спускались на большую глубину вдоль шланга, и тени их нередко пугали рыбью стаю, но вред при этом был ничтожен. Сменяясь каждые два часа, мы прокараулили всю ночь и насчитали всего двенадцать тюленей. Биологи установили, что это были либо больные звери, либо не отъевшиеся до нужной упитанности самцы.
— Здесь, — соглашался капитан «Аксиомы» Михаил Николаевич Перегудов, — тюлени лову особо не мешают. Но у западных берегов, особенно весной, ох них нет спасу. Плотными стаями идут — можно ступать по их спинам и в воду не свалиться. Окружат судно — и рыбы нет. Так капитаны норовят объединиться, несколько судов рядом ставят, чтобы только как-то тюленей этих отогнать. Стрелять закон не разрешает, а гудки зверя не пугают. Камнями, болтами в них швыряем, на лодке иной раз приходится гонять. Много их стало, — вздыхал капитан.
Крылов принялся объяснять, что дело тут не в том, что тюленей много стало, а в том, что больше стало рыбаков, мощнее ныне флот, кильки — основной пищи тюленей — больше забирают. Ловят ее с больших глубин. И что остается делать тюленям весной, отощавшим во время линьки, как не пристраиваться к судам да кормиться рядом с ними?
Капитан внимательно слушал, соглашался, и вместе они пришли к выводу, что следовало бы уточнить размеры килечных стай, чтобы знать, сколько нужно взять рыбакам, а сколько оставить для осетров и тюленей — и тем и другим жить в море надо. А пока бы не ловить кильку рыбакам в апреле — мае, все равно впустую машины гоняют, нет ее, а в это время успевало бы нагуливаться морское зверье...
Остров Огурчинский предстал на рассвете грядою невысоких однообразных песков. Виден белый маяк вдали, серые кусты. Перед нами пустынная коса, но Крылов уверяет: тюлени должны быть. Мы прыгаем в моторку, взвывает мотор и... через сотню метров глохнет. К косе предстоит добираться на веслах, и тут уж не дай бог разыграться шторму. До судна несколько сотен метров, не так-то просто их одолеть, когда будем возвращаться. Но это нас не останавливает.
Без всякой надежды бредем несколько километров к оконечности косы и — прав Крылов! — замечаем вдали темные тюленьи залежки. Ползем по-пластунски по холодному песку. Но Крылов не отрывается от земли, вьется впереди ужом — только бы тюленей не спугнуть...
Как и на моржовом лежбище, попахивает мочой. Тюлени, обычно молчаливые, на лежбищах, оказывается, порыкивают грозно, урчат, издают довольные мурлыкающие звуки. Мы совсем близко от них, глядим друг на друга в упор — тюлени не боятся, не убегают. Блаженно сложив задние ласты, дремлют — кто на боку, кто на животе. Голова приподнята, глаза закрыты. Просыпаясь, потягиваются, чешут себя когтистым ластом, разворачивают веером задние. На залежке и крупные и небольшие звери. Особнячком держатся совсем махонькие, но... где же белки?
— Опоздали, уже февраль, — покаянно шепчет Крылов. — Нам бы сюда в конце января прийти. Погода теплая. Самки давно ощенились, и белки облиняли. Вон лежат — это они и есть. Теперь — сивари.
Я понимаю, какой для Крылова это удар, но отчего-то не чувствую себя обманутым — видеть так близко тюленей, разве это не интересно?! И вдруг вдали замечаю белое пушистое существо. «Белок!» — толкаю я Крылова. На радостях мы поднимаемся больше, чем нужно, и одна из залежек вмиг исчезает. Тюлени, подняв тучи брызг, сбегают в воду, пряча головы, выставляя зады, и... увлекают за собой этого единственного белка. Впрочем, и этого уже называть белком можно с трудом. Он скорее тулуп: белая шерсть на нем начинает сползать. Потому-то он и кинулся в воду. А вода для него сплошное блаженство. 12 градусов! Тулупчик урчит, купается и не думает вылезать, хотя с тех пор, как он нырнул, проходит более часа. Пометить и сфотографировать его так и не удается.
