Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 1981 год

Одиссея, которая не кончается

Да,— сказал Игорь — Чем мне нравится Тюменщина — не соскучишься. Знаете, как в море нырнул — взлетел, под волну — на гребень.  Бывает, обдерешься до крови, но что ж такого? На суше плавать не научишься.

Голубоглазый, светловолосый, с округлым окающим говорком, Игорь невольно вызывал представление о тихом городе, каких еще немало в Средней России,— старые дома с палисадами и новые блочные пятиэтажки, сквер с березами и цветочным календарем, приземистое здание пристани с неизбежным паромом — неторопливая, размеренная жизнь.

Наш КрАЗ мотало как лодку в бурю. Даже мне, привыкшей к норову Западной Сибири, такие ухабы встретились впервые. Говорят, что в осеннюю и весеннюю распутицу машины, особенно тяжелые плетевозы, здесь с трудом одолевали километров тридцать в сутки.

Распутица, к счастью, еще не наступила. На компрессорную, если повезет, мы должны были прибыть к вечеру.

Стояла ранняя сибирская осень, когда деревья, кусты, трава обреченно и жадно впитывают последнее тепло. Словно чьей-то щедрой рукой выплеснуто зеленое, багряное, золотистое, с дерзкими просверками лилового и алого. В богатстве этом чудился вызов отполыхать, покрасоваться, пока не сковала смертным холодом зима.

Тайга перешла в чахлый подлесок, окаймлявший длинное серо-бурое пятно болота. Здесь проходила трасса трубопровода Сургут — Полоцк, точнее, самый трудный его участок — бесконечная, изматывающая хлябь, которую приходилось преодолевать строителям шаг за шагом, метр за метром.

Трубопроводы стали главными артериями, по которым вывозятся нефть и газ из Западной Сибири. В одиннадцатой пятилетке объем работ по их строительству возрастет в полтора раза по сравнению с десятой. Западная Сибирь станет основным районом добычи нефти и газа в стране.

Нефтепровод Сургут — Полоцк и газопровод Уренгой — Челябинск — весьма заметные магистрали среди тех, что берут свое начало на Тюменщине. Прокладывали их в местах малоизученных, где строители почти не имели опорных пунктов. Законы труда были суровы, отложишь на день — придется наверстывать долгие недели. В одном из трассовых городков довелось увидеть транспарант «Не выполнил задание — не уходи с трассы!»

И не уходили.

— Бывали на болотах? — спросил Игорь зорко вглядываясь в безотрадное бурое пятно — Да нет это что. На самых таких, непроходимых7

— Случалось

— И я был. Работал. Ох и навидался я в своей сибирской одиссее. Хотите расскажу?

Игорь помолчал, объезжая ухаб и, когда машина вновь запрыгала по кочкам, сказал.

— У нас в семье дед, бабушка, родители — все учителя. И меня на ту же дорогу ладили. Два курса физмата кончил и в водолазы пошел.

— ?

— Точно Свидетельство имею. Я волжанин коренной, не зря нас дразнят земноводными. Но на Тюменщине сразу лезть под воду не захотелось. Дай, думаю, по земле похожу. И стал машинистом трубоукладчика. Тяжелая работа — да здесь легких не бывает. Только влюбился я в одну установку. Вы «Север-1» видели?

— Это патоновский? Электроконтактной сварки? Нет, только слышал.

— А мне в натуре довелось увидеть на трассе Вынгапур — Челябинск. Есть в ней что-то... космическое. Представляете, из жерла магистрали выдвигается конструкция — точь-в-точь ракета. Надевают на нее гусеничным краном приготовленную к сварке трубу — ни тебе электродов, ни щитков... Блок автоматического управления и контроля. Закончили центровку — бригадир нажал кнопку в блоке. Из-под кожуха, надвинутого на стык,— россыпь искр, пламя разрастается, бушует, рвется во все стороны... Картина! Стальные кромки трубы оплавляются, и в нужный момент машина смыкает их. Стык — четыре минуты. А качество! Просился я в ту бригаду, но там — испытатели, асы... Погрустил и вспомнил, что есть еще озера, ручьи, протоки, где надо прокладывать дюкеры (Дюкер—подводная часть трубопровода.). Я ведь как-никак водолаз!

...Мы сидели уже не в машине, а на крыльце бытовки, где ночевали шоферы. Погожий сентябрьский день как-то сразу перешел в густую ночь, но время еще только шло к девяти, да и вокруг, похоже, не собирались на покой: в одном из вагончиков захлебывался магнитофон, из приоткрытой двери столовой, на которой был намалеван медведь с ковригой в лапах, вкусно пахло жареной рыбой.

— Водолаз из меня, правда, особенно поначалу, получился неважный.— Игорь откинул длинные светлые волосы, лицо его стало суше и строже.— Зато о сибирских реках узнал многое. Как-то еще в школе довелось прочесть, что Иртыш означает «роющий землю». Когда впервые увидел его, подумал: ну какой же он роющий? Как говорится, величавая гладь. Спустился под воду и понял: очень трудная река — подмывает берега, прокладывает новые пути.. А Обь! Как заштормит, как грянет — с любым морем поспорит!

По всей Тюменщине ходила история, ставшая уже легендой: когда прокладывали труднейшую трассу Усть-Балык — Омск, жестокий шторм на Иртыше перевернул баржу с трубами. Для строителей трубопровода это было тяжелым ударом. Тогда подводники собрали группу добровольцев и подняли со дна реки трубы, все до единой...

Игорь был готов к работе под водой. Но здесь, в Западной Сибири, условия оказались особые. Там, где его обучали водолазному делу, считалось: погружение в морозы — исключение, вызванное чрезвычайными обстоятельствами. Здесь же в основном приходилось трудиться в зимние, морозные дни — летом невозможно провести по зыбким берегам тяжелую технику.

Реальной угрозой было прекращение подачи воздуха: в металлических штуцерах, соединяющих звенья воздушных шлангов, иногда конденсировался пар и образовывались воздушные пробки. Поэтому те, кто оставался наверху, без конца поливали кипятком металлические соединения. Водолазы работали в ледяной воде полтора-два часа, их вытаскивали из проруби, отогревали.

Игорь навсегда запомнил одно из первых своих погружений. Предстояло проверить, точно ли по створу движется дюкер, как он ложится в траншее.

Такое задание не представляло ничего особенного, если бы не тьма, в которую он попал на дне Игорь слышал, что многие сибирские реки мутные, но ничего подобного вообразить не мог. Даже специальный фонарь не пробивал эту аспидную мглу. Пришлось работать ощупью, как многим другим до него Медленно, сантиметр за сантиметром...

Когда его подняли, он так вымотался, что еле шевелил губами. Но именно с этого дня начался его подводный «высший пилотаж».

Пришлось учиться еще многому: сращивать в той же кромешной тьме оборвавшийся трос, ликвидировать опасные перекосы... Но самым трудным оказалось «рыть» траншею — размывать водной струей из монитора грунт. Идти нужно было в полной темноте, не отклоняясь ни на градус. Он шел и чувствовал, как его с ног до головы обдает жаром. Сердце колотилось, под ложечкой неприятно покалывало...

— Ничего,— сказал он себе,— космонавтам или пожарникам куда трудней... Интересно, водятся здесь русалки?

Мысль эта рассмешила его, и он вдруг почувствовал, что начинает врабатываться: колотье и слабость в ногах прекратились, движения стали легче, свободнее, появился желанный ритм, та слаженность, когда дело вершится как бы само собой. Много раз после этого ему бывало под водой и трудно и жутковато, но в конце концов наступал момент, который он про себя обозначил одним словом: слитность.

Так медленно, неотступно вгрызался он в эту профессию. Но тут его вдруг свалило воспаление легких, и пришлось трубить отбой.

— Поскольку покидать Тюменщину я не собирался,— сказал Игорь,— решил идти в «робинзоны». Так у нас иногда монтажников называют, потому что заберутся они на свой объект и сидят там месяцами, как на острове. Но тут мне повезло: бригадиром был замечательный дядька. Молодой еще, лет под сорок, но всем нам он казался безусловным старейшиной. А главное — нужен мне был тогда именно такой человек. Знаете, у каждого парня комсомольского возраста наступает момент, когда необходим образец, пример для подражания, эталон — называйте как хотите. Многие почему-то считают это особенностью подросткового восприятия, но, уверяю вас, они ошибаются. В отрочестве можно увлечься книжным героем, а в юности, как правило, требуется живой. И обязательно, чтобы рядом, ну пусть не совсем, но в пределах досягаемости. Причем твердый, умный и смелый. Вот наш бригадир был как раз такой. Образование у него не шибкое — десять классов, кажется, но — самородок! Как глянет твердыми прищуренными глазами — металл и то поддается, ей-богу! Рассказывали, что на одной компрессорной иностранное оборудование «не ложилось» на наши фундаменты. «Подгоним! — сказал " бригадир.— Не ломать же все снова-здорово!» Иностранцы знали только один вариант установки и заявили, что в таком случае они снимают гарантию. «Снимайте!» — согласился; бригадир и так подогнал оборудование, что оно легло без сучка без задоринки.