Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1979 год
В июне 1912 года сын мой, ненокский мещанин Федор Михайлович Ермолин, нанявшись матросом к В. А. Русанову, ушел в его экспедицию, оставив меня, 74-летнего старика, и мать свою, а мою жену, 65 лет, без всяких средств к существованию.
Крайне тяжелое положение и мои года, не дающие мне работать как следует, заставляют меня обратиться к Вам, как участнику Русановской экспедиции, принимающему участие в оставшихся семьях участников экспедиции.
Согласно указанию газеты «Архангельск» от 3 апреля 1914 года за № 75 я позволяю себе обратиться к Вам с просьбой оказать мне возможную помощь ввиду крайней моей нужды за уходом единственного моего кормильца в Русановскую экспедицию».
Наученные прошлыми ошибками, мы проверили: не было ли Ермолина в экспедиции Брусилова или Седова? Не вкралась ли здесь какая-то иная ошибка? Проверка подтвердила, что одиннадцатым членом экипажа «Геркулеса», имя которого оставалось в забвении 65 лет, был Ермолин Федор Михайлович .
Вскоре после этого к нам пришло письмо от Анисьи Ивановны Ермолиной — племянницы моряка с «Геркулеса».
«...От своей бабушки Пелагеи Тимофеевны Ермолиной я знала, что ее сын, Федор Михайлович Ермолин, ушел в 1912 году с экспедицией В. А. Русанова и не вернулся.
Когда я была еще маленькой девочкой, бабушка часто брала в руки фотографию и молилась. На мой вопрос, кто это и почему она молится, отвечала: «Это мой сынок, твой дядя Федя». Глубоко в душу запали мне ее ответные слова: «...ушел как канул, и нет мне весточки, где лежат его косточки, во льдах ли высоких, в морях ли глубоких, звери ли голодные растерзали, стужи ли лютые заковали...»
Здесь, в Неноксе, есть старожилы, такие, как Александр Иванович Пурнемцев, которые знают, что мой дядя Федор Михайлович Ермолин ушел в 1912 году именно с экспедицией В. А. Русанова на судне «Геркулес».
Посылаю Вам фотографию моего дяди, по словам бабушки, фотографировался он со своим .товарищем перед уходом в указанную экспедицию. На фотографии Федор Михайлович запечатлен сидя».
В письме было много слов благодарности участникам нашей общественной полярной экспедиции. Мы, что и говорить, были счастливы. Результат работы важен сам по себе, он приносит, разумеется, большое удовлетворение, но благодарность Анисьи Ивановны была неожиданной и радостной наградой.
Однако работа продолжалась, и мы обратились к Ермолиной с вопросами.
Второе письмо из Неноксы содержало немало интересных сведений.
«...От всей души хотелось бы Вам помочь, но мои поиски сведений о Федоре Михайловиче очень и очень незначительны. Обошла всех старожилов Неноксы. Старушки, которым уже далеко за 80 вздыхают, вспоминая свою молодость, и говорят, что «он был красивый да хороший, но жил дома мало».
Александр Иванович Пурнемцев сказал: «Федор Михайлович плавал от Мурманского акционерного пароходства до ухода в армию и после армии. На мой вопрос, почему дядя ушел с экспедицией В. А. Русанова, ведь это было далеко не простое плавание, А. И. Пурнемцев ответил: «Не думаю, что была материальная заинтересованность, так как в то время семья его отца жила в достатке, сам Федор Михайлович был холост, а по натуре был человеком любознательным».
Семья состояла: отец — Михаил Ананьевич Ермолин, мать — Пелагея Тимофеевна, сестры — Матрена и Наталья, братья — Андрей, Василий, Иван (мой отец) и Павел. Из всей семьи жива сейчас только сестра Наталья Михайловна, которой пошел 87-й год. Живет в Архангельске. Ездила я к ней, она очень больна и много уже не помнит, но, когда я показала ей фотографию, ту, что хранила бабушка, узнала, заплакала, сказала: «Это Феденька, наш Феденька!» Вспоминала, как он ушел в экспедицию, как отец провожал его до Архангельска, как плакала мать, которую он беззаветно любил и берег, которой он помогал во всем, даже стряпать...»
К письму была приложена фотография, которая впервые публикуется: Ф. М. Ермолин стоит слева. Затем мы получили и архивную справку:
«По документам архивного фонда Архангельской духовной консистории в метрической книге Ненокского прихода Архангельского уезда за 1886 год записано, что у мещанина Михаила Ананьина Ермолина и законной его жены Пелагеи Тимофеевой 14 февраля родился сын Федор».
Что ж, краткие биографические данные собраны. Все? Нет, в разгадке, в решении, в исполнении нашего конкретного дела вдруг мелькнуло нечто новое, важное, будто ступенька для следующего этапа работы, цель которой уже шире (так случается нередко в научном поиске в самых различных областях знаний).
В письме Анисьи Ивановны Ермолиной были такие, совершенно для нас неожиданные строки: «Дат, к сожалению, тетя Наташа никаких не помнит, только говорила, что учился он хорошо, по-видимому, окончил церковно-приходскую школу, много читал, интересовался всем, был веселый, всегда шутил, и дома, когда он приезжал, был праздник. Много рассказывала о переживаниях семьи, особенно матери, как молила бога о весточке от сына, как гадать ходила, но увы! Много лет спустя кто-то из местных радиолюбителей услышал и передал им, что где-то на Севере нашли истлевший пиджак, в карман которого была вложена записка, завернутая в бересту, такого содержания: «Погибаем от холода и голода», подписи Ермолин Ф. М. и еще фамилия, которую она не помнит(выд. нами. — Авт.)…»
На наши вопросы Анисья Ивановна ответила следующее: «О радиолюбителе мне сказала Наталья Михайловна, но кто он? Старожилы Неноксы говорят, что им был Попов Александр Яковлевич, но он погиб на фронте в Отечественную войну. О том, что такие слухи ходили, многие подтверждают, но насколько они достоверны и когда и где это было, никто не знает».
Но ведь боцмана «Геркулеса», вернувшегося со Шпицбергена в Россию, боцмана, о котором у авторов нет никаких сведений, тоже звали Александром Яковлевичем Поповым! Неужели он и этот неизвестный радиолюбитель — одно и то же лицо? Какова все-таки судьба участника экспедиции Русанова А. Я. Попова? Подтвердит ли кто-нибудь историю об истлевшем пиджаке? Вопросов можно задать немало. Быть может, кто-то из читателей поможет нам?
Д. Шпаро, начальник экспедиции, Д. Шумилов, кандидат географических наук
Робинзоны и «молчаливые»
Ость в группе Гавайских островов один — поменьше прочих, который и не на всякой карте найдешь. Лежит он неподалеку от острова Кауаи, к северо-западу от основной части архипелага, и именуется Нипхау.
Каждый знает: Гавайи с их прекрасным климатом, богатой растительностью и великолепными песчаными пляжами, омываемыми теплыми водами Тихого океана, — настоящий рай для туристов, которые ежегодно туда приезжают миллионами. Приезжают, но только не на Ниихау. Многим хотелось бы попасть на этот остров: полюбоваться природой, познакомиться с местными жителями, а вот нельзя. Не пускают туда туристов ни за какие деньги.
Дело в том. что Ниихау и все, что на нем находится: гавань, маленькая школа, бамбуковые хижины, растительный и животный мир, даже недра! — вот уже более ста лет принадлежат одному семейству с удивительно приличествующей случаю фамилией — Робинзоны. Основной закон здесь таков: на Ниихау могут жить только уроженцы острова. Никого из посторонних там нет и быть не может.
...История эта началась в 1864 году. Занесло на остров некоего Генри Робинзона, искателя приключений из Новой Зеландии. Огляделся Робинзон па Ниихау, взял да и... купил его у гавайского короля Камеамеа IV за десять тысяч долларов: уж больно понравилось ему место. Отныне король по-прежнему правил островами (о том, как он распорядился колоссальной для него суммой денег, история умалчивает), но главным на Ниихау человеком, все приказания и пожелания которого должны были немедленно и беспрекословно исполняться, был все же пришелец. И воцарилась с тех пор на Ниихау династия Робинзонов.
В наши дни на острове обитают, три представителя этого семейства: правительница и владелица всего сущего Элен и два ее сына — Брюс и Кейт, послушные исполнители воли матери. Кроме них, здесь проживают 250 гавайцев. Из них лишь два человека пользуются относительной свободой и независимостью. Это преподаватели крохотной местной школы, которые учат детей читать, писать и считать. Больших знаний они дать не могут: нет соответствующей квалификации. Все остальные жители находятся у Робинзонов на положении... нет, не дружелюбных помощников Пятниц, а бесправных слуг — может быть, даже рабов. Кто-то ухаживает за скотом; другие заботятся о топливе для дома Робинзонов; третьи круглогодично обеспечивают семью правителей свежим медом диких пчел; четвертые собирают на побережье самые большие и самые красивые раковины; пятые изготавливают из них ожерелья, которые сыновья владелицы Брюс и Кейт самолично продают туристам на рынке в столице Гавайев Гонолулу; шестые, седьмые...
