Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1979 год
Тем временем новогебридцы уже сыты по горло существующим положением вещей. Семьдесят лет соправители не могут договориться даже о названии столицы кондоминиума. Французы упорно называют ее «Порт-Вила», а англичанам достаточно «Вила». Где еще можно найти страну, в столице которой имеются три правительства и только два кинотеатра, где имеют хождение три разные валюты и два типа почтовых марок, где функционируют две полицейские системы, где корабли поднимают сразу два государственных флага.
Новогебридцам достаточно было бы одного флага. Своего...
Януш Вольневич, польский журналист
Перевела с польского Л. Малаховская
Люди Русанова
«Прошу порато не беспокоиться, хотя мы и зазимуемся. На следующее лето до июля и августа тоже не дожидайте, потому что нам раньше оттуда выйти не позволят льды. До свидания, родные, может, и навсегда, может, и последняя строка моего письма дойдет до вас...»
Это прощальное письмо матроса русановского экипажа Василия Тимофеевича Черемхина дошло до нас из того легендарного дня, когда шхуна «Геркулес» уходила из гавани Александровска-на-Мурмане к берегам Шпицбергена, к Новой Земле, в Карское море... В бессмертие.
Вот впервые публикуемое описание отплытия, сделанное участником этого «похода за каменным углем» Р. Л. Самойловичем.
«Прощайте. Прощайте. Счастливо», — неслось со всех сторон.
«Вперед!» — скомандовал капитан. Методично заработал мотор. Судно плавно, при полном штиле покидало гавань. «Ура!» — вдруг раздалось на берегу, сопровождаемое выстрелами из ружей. То приветствовала нас толпа народа, скопившаяся на берегу. Мы, в свою очередь, отсалютовали флагом и дружными залпами из наших винтовок. Последней послала нам свой привет Александровская биологическая станция».
Их было на шхуне четырнадцать человек. Трое сошли на Шпицбергене и вернулись в Россию.
Горный инженер Рудольф Лазаревич Самойлович продолжил затем работы, начатые В. А. Русановым. В 1913 году он снова на архипелаге Шпицберген. 5 тысяч пудов арктического угля привез Самойлович в Россию. За уголь из иностранного порта было предложено уплатить пошлину. Все объяснения Самойловича, что уголь свой, русский, таможенные чины отвергли. И только вмешательство Министерства внутренних дел убедило петербургское портовое начальство, что уголь в самом деле российский.
При Советской власти бывший политический ссыльный Р. Л. Самойлович стал организатором и первым директором Всесоюзного Арктического института. В 1928 году он возглавил знаменитую экспедицию на «Красине», посланную на спасение итальянца Умберто Нобиле. Много замечательных дел совершил товарищ Русанова по Шпицбергенской экспедиции после 1917 года, и пример его жизни наводит нас, конечно, на печальные размышления О том, как блестяще проявился бы после революции многогранный талант В. А. Русанова, не погибни он во время своего последнего плавания...
Вернулся после шпицбергенского этапа экспедиции и Зенон Францевич Сватош, зоолог. В 1913 году Сватош отправился на Байкал. Как и Самойлович, он стал «первым директором» — возглавил Баргузинский заповедник. Именно ему наша страна обязана тем, что сохранился чуть было не вымерший баргузинский соболь.
Третий, кто вернулся в 1912 году со Шпицбергена, был тяжело заболевший пожилой боцман «Геркулеса» Александр Яковлевич Попов, о дальнейшей судьбе которого авторам, к сожалению, ничего не известно.
Остальные одиннадцать на борту «Геркулеса» ушли на восток.
Еще в 1917 году Комиссия по розыску следов Русанова, созданная при Архангельском обществе по изучению Русского Севера, с глубоким сожалением отметила, что последние надежды на возвращение экспедиции утеряны. «Надежды никакой иметь уже нельзя...» Комиссия решила собрать все возможные сведения об участниках экспедиции. Однако сделать удалось немногое, и до самого последнего времени даже имена не всех одиннадцати были известны.
...Ближайшим помощником Русанова стал 24-летний Александр Степанович Кучин, капитан «Геркулеса».
Потомственный моряк, выпускник Архангельского торгово-мореходного училища, Кучин с детства познакомился с морем. Плавал на рыбацких судах, часто бывал в Норвегии. В 18 лет, кстати, он составил «Малый русско-норвежский словарь». Как и Русанов, Кучин участвовал в практической революционной работе — переправлял из Норвегии в Россию большевистскую литературу. Кучин был единственным иностранцем на борту амундсеновского «Фрама» во время плавания 1910—1911 годов. Настойчивый, увлеченный наукой русский юноша включен в экспедицию вопреки решению норвежского парламента, по рекомендации самого Фритьофа Нансена (1 О капитане «Геркулеса» многочисленные материалы собрал заслуженный полярник Г. А. Брегман. — Авт.).
Штурманом «Геркулеса» был Константин Алексеевич Белов — товарищ и соученик Кучина по Архангельскому торгово-мореходному училищу.
Старший механик Константин Алексеевич Семенов учился в Петербургском политехническом институте.
Известны нам имена матросов «Геркулеса» — Василия Тимофеевича Черемхина, Василия Григорьевича Попова, Александра Спиридоновича Чухчина, сохранились краткие биографические сведения о механике Федоре Александровиче Быковском.
Участницей экспедиции была и мужественная невеста Владимира Александровича Русанова — Жюльетта Жан-Соссин.
Жюльетта Жан к 1912 году окончила естественный факультет Парижского университета, трудилась над диссертацией на степень доктора геологии и училась на втором факультете университета — медицинском...
Сотрудники Норвежского полярного института в архиве Р. Амундсена нашли письмо матери Жюльетты Жан, которое великий норвежец получил в 1918 году перед отплытием экспедиции на судне «Мод». Ниже впервые публикуется:
«Я читала в газете «Le Matin», что Вы ведете подготовку к экспедиции на Северный полюс.
Я мать госпожи Русановой. Русановская экспедиция ушла в июле месяце 1912 года на Шпицберген с намерением отправиться оттуда к Новосибирским островам.
Экспедиция господина Отто Свердрупа не нашла никакого следа (экспедиция 1914 года на судне «Эклипс». — Авт.).
Господин Амундсен, извините меня за смелость, но прошу Вас сообщить мне, не намерены ли Вы проявить участие к судьбе моих дорогих детей: моей дочери и моего зятя, к судьбе их товарищей и попытаться отыскать их следы в Арктике.
Я знаю от своего зятя, что капитан А. С. Кучин, который вел судно, сопровождал Вас в Вашей замечательной экспедиции, во время которой Вы достигли Южного полюса.
Прошу Вас принять выражение моих самых почтительных чувств и мои самые искренние приветствия. Вдова Жан-Соссин».
Отметим, что в письме упоминаются Новосибирские острова. Это подтверждает, что еще до начала Шпицбергенской экспедиции у В. А. Русанова был план продвижения на «Геркулесе» по северным морям России далеко на восток. Обращает, конечно, внимание и то, что мать Жюльетты Жан называет дочь госпожой Русановой и В. А. Русанова — зятем.
Видимо, представляет большой интерес личный архив семьи Соссин, но никаких сведений о родственниках Жюльетты Жан нет, и ответы на наши запросы от французских организаций никаких новых данных не принесли. В 1914 году одна из русских газет сообщила, что отец Жюльетты Жан умер от безутешного горя.
Перечисленные девять членов экипажа названы в статье Самойловича, опубликованной еще в 1913 году; упоминается в ней и десятый участник экспедиции — матрос Раввинов. Биограф Русанова В. М. Пасецкий в книге «Отогревшие землю» называет его Николаем Раввиновым. Это все, что было о нем известно, но и это немногое оказалось неверным. Настоящее его имя Алексей Андреевич Раввин. Выяснилось это таким образом.
В 1975 году в ответ на публикацию в «Комсомольской правде» пришло письмо от москвички В. П. Гавриловой. «У меня есть письма, — писала Валентина Петровна, — моего двоюродного деда Алексея Раввина (в газете указан Н. Раввинов). Если они Вас заинтересуют, могу выслать их... Это является нашей семейной реликвией».
И вот пожелтевшие странички писем. Одно написано накануне отправления: «Время мало, ночью... уходим на Шпицберген. ...Может быть, не вернемся раньше будущего года: во всяком случае, не пиши раньше сентября, и если не получишь от меня ответа до 1 ноября, то считай, что мы зазимовали где-нибудь во льдах. Теперь мы идем на «Геркулесе». Вот и все, что я могу тебе сообщить, время нет, торопимся выйти в море, думал строиться этим летом — придется оставить до будущего, если буду жив; если пропаду — ты получишь все, что я имею здесь и в Норвегии... Такая экспедиция, как наша, пропадет — будет известно везде».
Валентина Петровна немногое смогла вспомнить о брате своего деда. Семья их родом из села Новое Клинского уезда. «Как попал Алексей Андреевич на Север, точно не знаю, — рассказывает она. — Я слышала об этом только какие-то «предания». Говорили, что будто бы он поджег строение помещика и вынужден был бежать из села. Попал в Норвегию. А оттуда, наверное, в Александровски.
