Ургайя - Татьяна Николаевна Зубачева
— Да, господин майор, — не стал отрицать очевидного Гаор.
— Тогда забирай. Вздрючить, обломать и вразумить. Выживет, кормите из своих пайков. Нет, сами утилизируйте.
«Ах ты, сволочь, на нас весь груз перебросил!» — возмутился Гаор, но лицо его осталось невозмутимым, а голос спокойным.
— Да, господин майор.
— Выполнять! — скомандовал Венн.
Воздержавшись от неположенной рабу формулы: «Повинуюсь радостно», — и строевого разворота, Гаор крепко взял парня за бессильно болтающуюся вдоль туловища правую руку повыше локтя и повлёк за собой.
Капитан спецвойск Таррон, выслушав доклад дежурного сержанта, что сборище закончилось и все посторонние покинули территорию непосредственной ответственности, приказал перейти к обычному режиму ночного окарауливания и кивком отпустил его, оставшись в кабинете Реганга, а теперь его собственном, в одиночестве. Ненадолго, правда, вот-вот придут взводные лейтенанты поздравить и взаимно проставиться. Как положено. Особого разгула не будет: никто не готовился, да и после таких… предупреждений лучше немного самоограничиться. Во всяком случае, обойтись без энергина. Тем более, что формальной сдачи-приёма подразделения не было. Просто, когда он пришёл в этот кабинет, тот был уже подготовлен: никаких следов бывшего командира нет, на столе список личного состава с уже сделанными пометками: Майор Реганг выбыл в распоряжение главы рода Регангайр, рядовой Ард выбыл в распоряжение Ведомства Учёта Несамостоятельного Контингента. Вот так тихушники работают, ведь и шести долей не прошло. А может, и заранее… ладно, примем то, что есть.
Он убрал список на положенное место в сейфе и позвал вестового. Тот сразу внёс ящик и расставил на столе бутылки, стаканы и запечатанные в прозрачный пластик тарелки с кое-какой закуской.
— На отделения всё сам выдай, — распорядился Таррон, оглядывая накрытый стол.
— Повинуюсь радостно, — щёлкнул каблуками вестовой.
Необходимый, чтобы «проставиться», запас у опытного всегда хранится, особенно когда вот так, в дальнем гарнизоне и посылать некого и некогда. Личное обеспечение лично сам и готовишь, и следишь за ним. А, вон и идут.
Входившие друг за другом лейтенанты представлялись новому командиру, щёлкая каблуками, по всей форме и ставили на стол бутылку и тарелку с закуской. «Пустым» никто не пришёл, тоже все опытные, не в первый раз и — дай Огонь — не в последний. Вот и чаша для возжиганий наготове. И пока в ней горит ритуальное пламя, первый тост во славу Огня, второй во славу Главы, третий — во славу оружия, четвёртый — как и положено — без слов, каждый и так понимает, и только пятый — поздравление нового командира. Гаснет ритуальное пламя, и попойка становится неофициальной и дружеской настолько, насколько это вообще возможно. А разговор достаточно свободным и доверительным.
По общему мнению, обошлось легко, могло быть и гораздо хуже, но Реганг сам виноват, зарвался, о крови вспомнил, а не подумал, что Королевская Долина давно не в фаворе…
— Да, дурак, сам залетел и род подставил.
— Ну, теперь ему его глава всё объяснит и растолкует.
— А вот, что без «мяса» остались…
— Так опять же по чьей вине?
— Да, не начал бы этот дурак хорохориться и завязываться с клеймением, а своей властью сдал бы ослушника на «мясо», никто бы сторонний и не узнал, и не почесался бы.
— Ну, в Тихой Конторе всё равно знали бы.
— И что с того?
— Да, в рамках внутреннего Устава…
— Вот именно.
— А теперь… Ведь затрахают его лохмачи насмерть, и без пользы для дела.
— А что, им отдали?
— Да, сам видел, за периметр увели.
— Сволочи!
Разговор всё сильнее пересыпается руганью, пустеют бутылки, и тут, как специально подгадал, вваливается дежурный сержант с сообщением о ещё одной убыли.
— Аттестованный рядовой…
— Это который? — перебил его капитан. — Крысюк?
— Он самый, капитан. Возвращался с дежурства и упал на лестнице.
Лейтенанты оживились и дружно заржали.
— Сильно покалечен? — деловито поинтересовался Таррон.
— На «мясо» сгодится, — так же деловито ответил сержант.
— Задним кто шёл?
— Рядовой…
— Туда же, — опять не дал ему договорить капитан и снизошёл до объяснения: — Раз не умеет чисто работать.
Лейтенанты шумно спорили, кидая жребий и вспоминая прошлые счёты, об очерёдности взводов в «активной ликвидации» проштрафившихся. Воистину, что Огонь ни делает, всё лучшему. Забрал одного и дал двоих.
До рассвета оставалось чуть больше двух периодов, и потому никто обратно в гостиницу не поехал. Все, вызванные на это… хм, мероприятие, так же дружно, но не строем, а толпой переместились в домик управления. И, когда Крайнор и Роланг, попрощавшись с «законниками» и «учётчиками», вошли в зал оперативного управления, там уже кипела согласная работа по организации очень позднего ужина или сверхраннего завтрака. Ну да, до подъёма и начала нового рабочего дня осталось всего ничего: только доехать до гостиницы, войти в свой номер, умыться и… и на выход. К тому же, когда такое… не будем вслух, коллеги, пронесло стороной и не задело, то это надо если не отпраздновать, то хотя бы отметить.
Оглядев суету вокруг длинного стола, с которого уже убрали, свалив в общую кучу карты, схемы и графики, Роланг покачал головой и прошёл к телефону.
— Я позвонил, — остановил его главный проектировщик. — Через полпериода привезут. А мы пока, не откладывая, из своих запасов.
Фляжка с чем-то подходящим и необходимым у каждого, кто работает не в кабинете, а в «поле», всегда с собой, как и хоть какая-нибудь закуска. Так что стол оказался не столь обильным, сколь разнообразным. Чашу доставать не стали, но Огонь поблагодарили первым глотком.
— Ну, коллеги и соратники, поехали!
— Да, пронесло…
— А могло бы…
— Не будем об этом идиоте?
— Не будем!
— Не лезь в чужой сектор, держи свой под контролем!
Крайнор, поднявшись в свою башенку за хранившимся в ящике стола необходимым взносом, всё-таки сначала прошёлся вдоль окон, разглядывая ночной лагерь. Все палатки тёмные, только одна, где обитают поварихи и старшая по внутренним работам, светится изнутри и, судя по теням, битком набита.
