На руинах Империи - Татьяна Николаевна Зубачева
На гребень холма высыпали люди. Сначала Жене показалось, что их очень много, но приглядевшись – солнце слепило глаза – она разобралась. Гичи Вапе, Нихо Тиан Або, ещё человек пять или шесть. Вниз по дороге пошли трое, остальные стояли на гребне, чёрными плоскими силуэтами на фоне белёсого от зноя неба.
С Гичи Вапе и Нихо Тиан Або к машине подошёл высокий полуголый индеец. Тёмная, испещрённая шрамами и рубцами кожа туго обтягивала такие мощные кости, что даже такой, истощённый, он казался широким и сильным. Видимо, недавно он был обрит наголо, и теперь короткие чёрные волосы топорщились ёжиком. На его правой руке, чуть выше запястья, Женя заметила черную татуировку. Номер? Как у Эркина? Значит, он раб?! Был рабом – поправила она себя. Его непроницаемо чёрные глаза равнодушно скользнули по Жене и Сторму и остановились на Золотарёве. И тот сразу подошёл к ним.
Короткий гортанный разговор, сопровождаемый сдержанными жестами, обмен рукопожатиями, и индеец ушел. Когда он повернулся, Женя увидела, что вся спина у него покрыта поперечными рубцами, а на лопатках круглые красно-багровые вмятины. Будто дважды приложили раскаленную монету и остались отпечатки. Да, – вспомнила Женя – она же слышала, что отработочных клеймили за побеги. Она представила Эркина и содрогнулась.
– Всё, можем ехать, – Золотарёв бросил на неё внимательный взгляд и быстро отвёл глаза.
– Всё в порядке? – Сторм спросил с искренней заинтересованностью, и ему ответили.
Ответил Гичи Вапе.
– Да, они будут ждать нашего сигнала. Уедут все.
– Это был их вождь? – задумчиво спросил Сторм.
– Нет, – резко ответил Нихо Тиан Або и пояснил с еле заметной усмешкой. – Они не показывают белым вождя. Есть печальный опыт. В отчёте назовёте его представителем.
Сторм кивнул и открыл дверцу машины.
– В город?
Индейцы и Золотарёв переглянулись, и Гичи Вапе, спокойно улыбнувшись, сказал:
– Лучше переждать жару где-нибудь у воды.
– Отлично! – широко улыбнулся Сторм. – Я знаю отличное место. За мной!
– Идёт, – кивнул Золотарёв.
Такого Женя ещё не испытывала. Сторм гнал машину, закладывая невероятные виражи. Правда, он велел Жене держаться и показал ей скобы для этого, но её так кидало и мотало из стороны в сторону, что, когда машина остановилась, она не смогла разжать руки.
– Джен, я болван, простите меня.
Раскаяние Сторма было вполне искренним. Он разжал её побелевшие пальцы, помог выйти и повёл куда-то через заросли. От боли она плохо соображала куда.
– Вот вода, окуните руки, будет легче.
Женя спустилась к реке и, присев на корточки, окунула ладони в холодную воду. Снизу вверх посмотрела на стоящего рядом Сторма.
– Эд, если я не смогу печатать и меня уволят, это будет на вашей совести.
Рядом негромко рассмеялись.
– На его совести уже столько, Джен, что вы ничего к этому не прибавите.
Сторм преувеличенно свирепо оглянулся на Золотарёва.
– Эта соломинка, Ник, сломает спину верблюду и помощнее тебя.
Они рассмеялись.
Женя выпрямилась и огляделась. Машины остались за зарослями, окаймлявшими небольшой луг, полого спускавшийся к реке. Невысокие, но густые деревья и кусты давали вполне достаточно тени для походного стола: расстелена салфетка, разложены бутерброды и сэндвичи, стоят пластмассовые стаканчики и жестяные кружки, лежат две армейские фляги и стоит большой нарядный термос, тут же нарезанный толстыми ломтями чёрный ноздреватый хлеб и открытые банки консервов. Даже вилки и ложки, пластмассовые и металлические. Даже бумажные салфетки.
– Никогда не думала, что мужчины такие хозяйственные, – засмеялась, подходя, Женя.
Нихо Тиан Або ответил фразой, которую она не поняла, хотя слова походили на русские. Но он тут же сам перевёл на английский.
– Голод научит есть хлеб с мясом.
Сторм поддерживал её под локоть, и она чувствовала его напряжение. А причину поняла по насмешливым улыбкам Золотарёва и обоих индейцев. Ей стало смешно. Знали бы они… Юбку бы только не испачкать, а на остальное ей плевать. И она решительно села на траву. Сторм перевёл дыхание и сел рядом. Сели и остальные, образовав круг. Женя оказалась между Стормом и Золотарёвым напротив индейцев.
– Разливай, Коля, – спокойно сказал по-английски Гичи Вапе.
Золотарёв взял флягу, отвинтил колпачок.
– Что это? – поинтересовалась Женя.
– Кажется, – Сторм пошевелил ноздрями. – Водка?
– Верно, – кивнул Золотарёв.
– Только не я, – Женя решительно накрыла ладонью свой стаканчик.
– Так, – Золотарёв строго оглядел сидящих, – о леди мы не подумали.
– Есть кофе, – предложил Нихо Тиан Або.
– Кофе, пожалуйста! – обрадовалась Женя.
Встав на колени, он наклонился над столом и налил ей из термоса кофе. Вдохнув аромат, Женя даже зажмурилась от восторга.
– Господи, тысячу лет такого не пила!
– Для тысячелетней вы очень даже неплохо выглядите, – засмеялся Золотарёв. – Ну, а мы водки. Вы, Сторм, не откажетесь?
– От настоящей русской?! – Сторм в притворном ужасе закатил глаза. – За кого вы меня принимаете?!
По губам Гичи Вапе скользнула усмешка, но ничего сказано не было.
Мужчины выпили без тоста и, разумеется, не чокаясь, и начали есть. Женю угощали, ей подливали кофе, предложили холодного чаю из другой фляги. Жуя чёрный хлеб с мясной тушёнкой, Женя наблюдала за индейцами. Никакой скованности или нарочитости ни в их движениях, ни в словах не было. Они пили, ели. И это после всего увиденного ими… Женя невольно повторила вслух.
– И это после всего виденного утром…
Гичи Вапе внимательно посмотрел на неё, пожал плечами.
– На войне привыкают ко всему. Каждая минута отдыха слишком дорога, чтобы отказываться от неё.
Нихо Тиан Або кивнул.
– Память о погибших не должна мешать жить живым.
– Но – продолжала Женя, – но вчера мне показалось… Я подумала, что вы настолько ненавидите нас…
– Вас лично? – Гичи Вапе удивлённо приподнял брови.
– Нет, белых. Вообще.
Она видела, как нахмурился Сторм, но не могла и не хотела останавливаться.
– Вообще? – переспросил Нихо Тиан Або. – Ненавидеть вообще нельзя. Ненависть, как и любовь, всегда конкретна.
По-английски он говорил так же, как по-русски: одновременно певуче и быстро. Видно, ему не приходилось мысленно подбирать слова. А медлительность речи Гичи Вапе тоже отражала не уровень владения языком, а характер.
Сторм недовольно крякнул, но Женя не давала себя перебить.
– Но вот война. Вы воевали. Вы же ненавидите тех, с кем воюете.
Гичи Вапе улыбнулся.
– Мы любим тех, кого защищали. И каждый защищал своих. Любимых.
– Война кончилась, – не выдержал Сторм.
– Но кое-кто хотел бы её продолжить, – усмехнулся Золотарёв.
– Не я, – отрезал Сторм. – С меня хватит. Война ничего не даёт, кроме разрушения и смерти.
– Не мы её начинали, – спокойно сказал Гичи Вапе.
– Но мы её закончили, – продолжил Нихо Тиан Або.
– За разговором о войне, Джен, – Золотарёв улыбнулся
