Ургайя - Татьяна Николаевна Зубачева
— Вылезай!
Он испуганно послушался. Охнула и тут же зажала себе рот Забава, застыл Забота.
— Вот, — Торса говорила, не глядя на них, боясь сорваться. — Я вписала вас обоих его родителями. Семьи теперь не разлучают. Его зовут Зябликом. Он из Амрокса.
И очень спокойный ровный голос Заботы:
— Понятно, хозяйка.
И чуть вздрагивающий Забавы:
— Иди сюда, сынок.
Торса рывком, почти бегом покинула гараж, бросив через плечо, потому что смотреть на них не могла:
— Голову и шею не мочить пока не заживут…
И ей вдогонку:
— Знаем, хозяйка, всё сделаем, хозяйка.
В гостиной Торса бросила пакет с документами Зяблика на стол и решительно открыла оформленный под старинный секретер буфет-бар. Ей надо выпить. Немного, но покрепче. Потому что даже её полузабытых знаний о древних родах и истории искусств хватило, чтобы увидеть в маленьком заплаканном личике черты старинного когда-то могучего, претендующего на королевскую власть рода. Будь она проклята, Королевская Долина, так избавляющаяся от нежелательных наследников. И даже… да, её вариант не самый худший. Лучше вовсе не иметь детей, чем знать, где они могут оказаться. А мать брата-Наследника вполне способна… на такое.
* * *
Кроймарн
573 год
Лето
3 декада
5 день
— И это всё?
В ответ лёгкое пожатие плечами и спокойный голос:
— От других осталось ещё меньше, — и после паузы: — Или совсем ничего.
Немолодой человек в армейской полевой форме без знаков различия кивнул и, не удержавшись, наклонился и погладил ноздреватый, будто изъеденный камень. Да, всё так, вот они — несколько беспорядочно валяющихся камней — это всё, что осталось от родового замка Раргонтайгов. Его спутники вежливо не заметили такой… немужской чувствительности, сохраняя невозмутимое выражение на загорелых обветренных лицах и зорко оглядывая окрестности.
Раргонтайг позволил себе ещё прочесть поминальную молитву Огню, молодые спутники опять же вежливо склонили вместе с ним головы, и они продолжили обход территории. Потому что карты — это одно, тем более устаревшие, а реальность — совсем другое. Мёртвых не воскресить, исчезнувшего не вернуть, а отомстить убийцам можно и так — построить дома, посадить виноградники, распахать поля и очистить пастбища. Экономическое ведомство согласилось поддержать программу — нет, не возрождения, не будем дразнить ни гусей, ни быков, ни собак — включения потенциально ценной территории в сельскохозяйственный оборот. Не более. Всё в рамках стратегии сбережения и максимально эффективного использования природных ресурсов. Вот он — ресурс. Но, чтобы земля давала, нужны люди. А вот здесь такие сложности… Хочется собрать уцелевших и их потомков, ничего не забывших, но и научившихся многому, собрать, да, своих, но и не насторожить тех, кто когда-то разрешил Юрденалу, да будет проклят он и весь его род на семь колен и восемь сторон, разграбить и уничтожить Кроймарн. Потому что сам Юрденал — только орудие, а те, кто направлял его, те — не по силам, и долго будут недоступны, но Огонь нам в помощь, Огонь справедлив… А потому тихо, аккуратно, по шажочку, по капельке и крошке…
— Да, посёлок придётся ставить выше и правее.
— Оползней давно не было.
— Но могут быть.
— Зацепимся за выступ?
Они говорили между собой негромко и деловито, никак не обращаясь к Раргонтайгу ни по имени, ни по армейскому званию — генерал, ни тем более старинным и ставшим практически запретным «кейсем» — вождь, ни по-ургорски — родич. Молодые, энергичные, амбициозные выпускники Политехнической Академии Экономического ведомства, правда, из Кроймарна не отцы, а бабушки, но недаром, ох, недаром в Кроймарне домами правили старшие женщины, как правило, матери отцов, предки знали, что делали. Так что…
— А здесь и сад уцелел. Видите, только обрезать, проредить, подкормить, и года через два получим урожай.
Раргонтайг кивнул. Да, два года — не слишком много, вполне можно продержаться на ссуде. Сад, тонкорунные овцы, ну, и охота и придомовое хозяйство. Полной дюжине не прокормиться, но десяток семей — не больше — вполне реально.
— Переселенцы готовы?
— Да, — и вежливая пауза на месте обращения: — Завтра с разметчиком заложат фундаменты и начнут стройку. А пока в палатках, но по своим, — и с крохотной запинкой перед ещё непривычным словом: — чарбам.
Чарба — личное хозяйство, дом с крохотными огородиком и садом, десяток кур, одна-две, не больше, коровы, там ещё козы, овцы, лошади, но тоже не более пары, лишь бы семье прокормиться, на полузабытом-полузапретном говоре Кроймарна. И этот потомственный горожанин, из семьи давно забывшей, отринувшей свои корни, уже не только знает, но и пользуется… Раргонтайг с радостным удивлением быстро посмотрел на внешне невозмутимого молодого мужчину в полевой форме без знаков различия, но с петлицами Экономического ведомства, и кивнул.
— Да, не стоит откладывать. К осенним дождям надо наладить.
Сделав все необходимые пометки в своих планшетах, они вернулись к маленькому вертолёту — дорогой алеманнской игрушке, купленной генералом якобы для развлечения одного из внуков, и оказавшейся весьма полезной. Сейчас этот внук валялся на траве рядом с вертолётом, с живым интересом разглядывая топорщащиеся между камнями пучки ветвистой травы с крохотными цветочками.
— Решил на ботаника переквалифицироваться? — спросил, подходя к машине, генерал.
— Нет, — рассмеялся, вставая, парень. — На энтомолога. Они тоже летают.
Подчёркнутая неофициальность в общении как лишнее свидетельство, нет, доказательство, что всё это: и поездка, и остальное — не более, чем внутрисемейное обустройство, как покраска родового замка или смена обстановки на загородной вилле. А что проект Экономического ведомства — так тот сам по себе, ну, просто небольшие совпадения во времени и в пространстве, использование семейных проблем и возможностей в решении общегосударственной программы, показатель мудрости и деловой хватки Экономического ведомства, которое своего не упустит и на медной монетке не менее двух золотых прибыли получит.
Разместившись буквально на голове друг у друга — четверо мужчин в двухместной кабине — взлетели. Шум мотора, усиленного и малость модернизированного для высокогорных условий — опять же по личному знакомству и дальнему родству в одной малоизвестной мастерской при совсем неизвестном полигоне — не давал разговаривать, и потому пассажиры просто молча разглядывали то открывающиеся внизу долины, то сжимавшие машину с боков скальные отвесы.
Наконец показался основной лагерь — скопище палаток и армейских кунгов, грузовиков и фургонов, суетящихся, бегающих и толпящихся людей. Вертолёт — ну, мальчишка, ну, не удержится, чтоб не полихачить! — резко
