Второе рождение - Юрий Владимирович Деревянко
Ключей от маминой квартиры нет. Они остались в городской съёмной квартире, когда вышла оттуда в последний раз. По сути - от той жизни с собой нет ничего. Не только вещей, даже самой себя. Постояла, собираясь с духом, и постучала. Звонок не работает уже давно.
– Кто там?
– Мом, дас бин их.
Мама в молодости любила немецкий язык и пыталась ему учить. Потом бросила эту затею, но несколько фраз в памяти застряли. Дверь открывается.
– Мам, ты не поверишь, но это я. Как я тебе?
– Надька? Это действительно ты? Тебя не узнать.
– Сама удивляюсь.
– Давай к столу.
– Мам, я не буду.
– Не отговаривайся, с дороги...
– Мам, мне нельзя.
– Чего нельзя?! Мамин борщ нельзя?!
– Мам, ты была права. Желудок я себе всё-таки испортила. Так что теперь только спецпитание.
– А я тебе говорила! Перекусы и сухомятка до добра не доведут. Чаю-то выпьешь?
Сняла с плеч рюкзак, скинула ветровку, оставаясь в облегающей блузке с распродажи.
– Нет, мам. Тоже нельзя. Теперь как гляну на пироженки - аж плакать хочется.
– Ну-ка, красотка, повернись! Ай - и правда красотка. Попу на пироженках отъедала?
– Мам, а откуда бы тогда талия? Несколько месяцев упорных тренировок.
Врать - так врать. Для вида сжала кулак и подставила маме руку.
– Потрогай.
– Тохтар, ты чего это? Как камень!
– Мам, я после тренировок вся такая. Круто?
– Надька, и на кой тебе это? Да сейчас у мужиков такой тренировки не встретишь!
– А сейчас от трассы бегом с рюкзаком до дома, и даже не запыхалась - круто?
– Надька, ты в чемпионки собралась?
– Смотри!
Расстегнула рюкзак, вытащила китель и надела. Застегнула, как полагается, на все пуговицы, одёрнула и гордо вытянулась.
– Как на мне костюмчик сидит?
– Надька, я в шоке. И размерчик твой. С ума сойти. Непутёвая за ум взялась. А погоны где? Звание какое у тебя?
– Пока без звания. Но следствию уже помогала. Только пока это секрет, в интересах следствия. Так что не звони по всем соседкам. Хорошо? Можешь вообще сказать, что дочкина подруга приехала. Эта - по делам.
Всё-таки подцепила дедулино словечко. Придётся за собой следить.
– Ой, Надька... Не могу. Скажу, что ты теперь спортсменка. А оружие не выдали?
– Какое оружие, мать? Его только при звании выдают.
– Ой, не подумала. Ну раз ничего не хочешь - ополоснись с дороги и ложись, отдыхай. Завтра поговорим.
* * *
Мама ничего не меняла в комнате. Всё на своих местах - почти как в прошлый приезд. Только на письменном столе разложены кое-какие вещи, переехавшие из города. Прежде, чем зайти в ванную - отправила сообщение об успешном прибытии на место. После - оделась в халатик и тщательно просушила парик феном. Открыла долго пустовавший шкаф. Теперь он заметно заполнен - как будто никуда и не уезжала. Как хочется, чтобы всё это оказалось страшным сном. Проснуться - и снова семнадцать лет, и непослушная, зато модная, причёска лезет в глаза. И в розетке торчит зарядка потёртого мобильника. И мама снова кричит, отговаривая ехать в никуда. Почему тогда её не послушала? Могло сложиться всё совсем по другому. Но прожитого нельзя отмотать назад. И вместо урчания в животе теперь будут индикаторы расходных жидкостей и разряда батареи.
Достала потёртую желтую майку. Рисунок на ней уже заметно выцвел - сувенир с курорта, на который ездили ещё с отцом. Последнее, что он подарил. Маме тогда сказала, что ездила с подружками. Потом он стал звонить совсем редко, а самой не хотелось его беспокоить по пустякам. К тому же - часто путалась из за разницы во времени. Его номер остался в сгоревшем телефоне. Чтобы случайно не оставить - майку сразу упаковала и отправила на дно рюкзака.
Подкралась к двери, выглянув - осторожно послушала. Кажется - мать болтает с соседкой, обсуждая очередную серию, а значит - едва ли ввалится неожиданно. Не хотелось бы, чтобы она увидела раздетой. Торопливо примерила несколько маек. Некоторые сидят неплохо. Похоже - немного раздалась в плечах, а в талии стала чуть стройнее. Нашлось и кое-что из белья, хотя застёгивать придётся в самый край. Остальное отложила на потом.
* * *
Рано утром выполнила детскую мечту. Одетая по-спортивному встала у стены, уперлась руками в пол. Осторожно подняла сперва одну ногу, потом, опираясь ей о стену, завешенную ковром, подняла вторую. В раннем детстве папа на этом самом месте пытался научить этой стойке, но не получалось. Теперь вышло легко. И в этот самый момент заглянула мама, тоже привыкшая вставать рано.
– Надька! Ты что - гимнастка?!
– Утренняя зарядка, мам.
Под её взглядом опустилась почти до пола скользя босыми ногами по ковру, медленно прогибаясь и сгибая руки. Потом, как показывала доктор по реабилитационной гимнастике, чуть повернулась стоя на одних руках, подогнула ноги и встала. Мама удивлённо качает головой. Тут можно честно пояснить:
– Доктор по лечебной физкультуре научила.
Мама восхищённо покачала головой.
– Ну всё, точно - чемпионка. Уж удивила - так удивила. Ты скажи хоть - надолго ты?
– Нет, мам. Завтра уеду. Дел по горло, а если задержусь, боюсь - опять поругаемся на ровном месте, как в прошлый раз. Могу я хоть раз уехать без скандала?
– Умнеешь, дочка, на глазах. Теперь совсем жалко отпускать тебя - такую. А придётся.
Мама вздыхает и выходит. На самом деле - очень хочется остаться. Но нельзя, чтобы она узнала правду. Пока она не видит - достала упакованный стаканчик-дозатор и пластиковую фляжку с питанием. Шутники прозвали его "завтрак язвенника" - даже в аптеках можно сразу так и спрашивать. Непрозрачная янтарного цвета жидкость. Небольшой порции, аккуратно вылитой в рот, хватает на сутки. Нормальному человеку нужно в несколько раз больше.
* * *
Чтобы не оставаться дома - убежала. Якобы - на тренировку. Никто не здоровается с незнакомой спортсменкой, легко бегущей по утренним улицам посёлка в старых кроссовках. Здесь прошло детство. Двухэтажные домики по два
