Второе рождение - Юрий Владимирович Деревянко
– Пойдём домой. Хватит играть.
– Мама, я не пойду! – истошно вопит мальчик.
– Будешь упрямиться, отдам тебя тёте-полицейскому.
– Ну и отдавай! Она класивая!
Приходится пригрозить:
– Тех, кто плохо себя ведёт - полиция наказывает. Знаешь - как больно полиция наказывает? А тех, кто хорошо себя ведёт - берут в полицию работать.
– Тётя, а меня возьмут в полицию? Я хочу с Вами.
– Если будешь слушаться маму и хорошо себя вести. Тогда возьмут.
Малыш перестаёт упираться и, шмыгая носом и оглядываясь, уходит вслед за мамой. Сама же сделала для себя вывод:
– А вот меня в полицию не возьмут.
* * *
В антикафе оказалось тихо и пусто. Просто зайти и посидеть - уже стоит денег. За час не такие уж большие деньги, но входящая в оплату чашка кофе не радует. Села за столик и принялась осматривать выдержанный "под старину" интерьер. С как-бы потрескавшейся краской и старыми лампами в тканевых абажурах.
– Вы отдохнуть или по службе? – на всякий случай уточняет официантка. Никакой особой формы на ней нет - просто обычная одежда с бейджиком.
– Отдыхаю.
– Вам приготовить кофе?
– Спасибо, не нужно.
– У нас бесплатный вай-фай, но есть занятия интереснее. Рекомендую ознакомиться с нашей афишей.
Взяла поданное меню. Первая строка - всё та же. Цена за час, с включённой в цену чашкой кофе. Можно сыграть в настольный футбол, почитать книгу, просто посидеть. Загрустила, просматривая список пирожных. Отдельный лист - мероприятия по вечерам. Вечер стихов, вечер бардовской песни, встреча с участником боевых действий, снова литературный вечер. На всякий случай сфотографировала лист и привязала фото к карте. Официантка удалилась за стойку и включила негромкую музыку. Улыбнулась - узнав голос Марианны. Той самой, из соседней палаты. Откинулась в кресле, прикрыла глаза. Поставила в будильнике сигнал, чтобы случайно не разоспаться, и погасила экран. Марианна мягким голосом поёт какую-то песню на испанском. До слуха донеслись тихие шаги, а потом кто-то негромко проворчал:
– Солдат спит, а служба идёт.
Пришлось приоткрыть глаза и негромко пояснить:
– Я тут рядом на лечении.
– Понятно, – кивает парень. – А мне завтра на дежурство.
Приложила палец к губам.
– Ни слова о работе.
* * *
Глава 5
– Наденька, нужно быть осторожнее. Не забывайте, что порезы теперь сами не затягиваются.
Страшно смотреть на собственную руку. Медсестра укоризненно болтает, заклеивая искусственную кожу на пальце. Порез был глубокий - и в нём увидела желтый пластик с просвечивающими волокнами белой ткани. Одно дело - когда рассказывают, что он там есть, и совсем другое - увидеть. Похожий пластик видела на свалке - внутри разбитого радиоприёмника.
* * *
Надежда сидит напротив, глядя в сторону, и молчит. Очень трудно понимать её, когда она замыкается в себе.
– Надежда, скажите прямо - Вы не готовы к разговору?
– Андрей Васильевич, я сама не знаю.
Улыбнулся:
– Хорошо, давайте выясним.
Она поворачивает голову. Движение естественное, совсем не такое, как любят показывать в фильмах о киборгах.
– Надюша, я сегодня не буду Вас утешать. Это трудно, да и ни к чему. Мне кажется - Вы уже достаточно освоились...
– Со своей смертью?
– Вы считаете, что умерли?
Она протягивает руку.
– А я похожа на живую?
– Да. Очень.
– А если пощупать?
– Надя, если оценивать по холодным рукам и ногам - большинство наших пациентов мало отличаются от Вас. К сожалению, это так.
– А я такая вся.
– Вы помните первые дни, когда Вы очнулись после... После пожара?
– У меня не настолько дырявая память, Андрей Васильевич.
– Сейчас ведь вам лучше, чем тогда? Подумайте прежде, чем ответить.
Она опускает глаза и шевелит рукой.
– Тогда я не знала, что произошло со мной.
– Вы понимали, что с вами что-то не в порядке?
– Я радовалась, что жива, но боялась, что стану страшной.
– Вас обрадовало, что эти страхи не оправдались?
– Да, но...
– Представьте, что было бы иначе. Например - Вы бы остались с отталкивающей внешностью. Хотя - нет. Для Вас альтернативой было только место на кладбище.
– Вы хотите, чтобы я сравнивала с худшим?
– Недавно я ворчал на жену, что она положила мало бурака в борщ. А потом вспомнил, как однажды пришлось выживать в горах. Двое суток на одной воде. И сразу борщ показался вкуснее.
– А если бы она вместо борща налила Вам машинного масла? Оно бы тоже показалось вкусным?
– Вам показать Ваше фото, когда Вас доставили сюда? Я врач, но даже мне трудно смотреть на него. Но Вас - к счастью - не может стошнить.
– Не надо. Мне говорили...
– Вспомните того десантника, которого Вы помогли успокоить. Он во многом похож на Вас.
– Чем же?
– Для него была страшным ударом потеря ног. И он обвинял в этом нас, поскольку не помнил произошедшего между взрывом и тем, когда очнулся в палате. После установки протезов он был готов расцеловать весь мир.
– Я помню... Но он ведь только...
– А если его невеста оставит его за то, что у него холодные ноги?
По движению пациентки можно догадаться, что её эта мысль смутила и развеселила одновременно.
– Так - предлагаю вернуться от холодных ног Григория к Вашей горячей голове, которая придумывает себе лишние проблемы. Сейчас Вы гораздо более живая, чем тогда, когда поступили в нашу клинику. Доказать? Пойдём по списку. Мертвые не дышат, не едят, не двигаются, не разговаривают...
– Не звонят маме, – соглашается Надежда с улыбкой. – Я поняла Вас.
– Наденька, после случая с Григорием я был уверен, что Вы больше не нуждаетесь в моей помощи. Тогда Вы помогли ему гораздо лучше меня. Пожалуйста - вспоминайте этот случай почаще.
* * *
Целый день идут какие-то проверки. Психолог долго беседовал о том, что уже говорено и переговорено. Инженер, который так и не удосужился представиться, долго заставлял шевелить всем, что есть. Потом Дима опять подключил свой кабель и долго щелкал по клавишам ноутбука. Когда отключил - закрыл крышку, погладил и весело подмигнул.
– Все системы работают в штатном
