Земля обетованная - Татьяна Николаевна Зубачева
– О чём?
– А что я стервец.
Эркин обнял его и мягко, в последний момент удержав руку, хлопнул по спине.
Они постояли так, обнявшись, и одновременно разорвали объятия.
– Ладно, – Эркин сглотнул удержанные слёзы. – Ладно, не проспи завтра.
– Да не в жисть! – Андрей тряхнул кудрями. – И в пивную завтра, я помню.
– Да, – улыбнулся Эркин и, мягко толкнув Андрея в плечо, пошёл к двери. – Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – кивнул ему вслед Андрей.
И, когда Эркин вышел, он тяжело сел на диван, свесив сразу набрякшие усталостью кисти рук. Нелегко ему дался этот разговор. А если бы Эркин упёрся? Или выбрал бы третий вариант? Тогда как? Но… ладно, обошлось. Надо с бельём закончить. На завтра он уже собрал всё, так что… и в самом деле, пора спать. Он оттолкнулся от дивана и встал. Быстро, без удовольствия, а просто потому, что надо, разложил вещи, постелил себе и пошёл в ванную. Всё-таки устал он сегодня.
Женя ждала Эркина, как всегда расчёсывая на ночь волосы у зеркала в спальне, и, когда он вошёл, спросила, не оборачиваясь:
– Ну как?
Эркин привычно повернул задвижку на двери, сбросил на пуф халат и подошёл к Жене. Встал за её спиной и, наклонившись, зарылся лицом в её волосы.
– Всё хорошо, Женя. Как ты и говорила. Андрей будет давать на хозяйство.
Голос его был невесёлым, и Женя повернулась к нему, обняла.
– Ну, что ты, Эркин, ну…
– Умом я понимаю, Женя, – вздохнул Эркин. – А всё равно… Женя…
– Ничего, – она поцеловала его. – Всё хорошо, Эркин, вспомни, как ты сам всегда говорил, ну, что не хочешь на халяву жить, ну же, Эркин, и Андрей так же…
Она говорила и целовала его, и, почувствовав, что он успокоился, поцеловала ещё раз, и погладила по плечу.
– Ну, всё, Эркин, давай спать, поздно уже, а тебе в первую.
– Да, – наконец выдохнул Эркин. – Да, спасибо, Женя.
И когда они легли, протяжно вздохнул, как всхлипнул.
Пятница для Андрея прошла в той же беготне по разным мелким поручениям, уборке двора и цеха. Правда, как он подозревал, кое за чем его гоняли в кладовку для проверки. Знает ли он, как что выглядит и называется. За энергией пока не посылали, и заготовленный ответ пропадал впустую.
В обед он пил со всеми чай с бутербродами. Участвовать в общем разговоре наравне со всеми ещё не мог. И по возрасту, и по стажу ему пока помалкивать положено. Да и в городе он недавно, не знает ничего. Митроха к нему не цеплялся, поглядывал искоса, но молчал. Да и, как заметил Андрей, Митроха тоже на побегушках и подхвате, так что особо задираться тому невыгодно: на равных они, отплатить, значит, может с лихвой и будет в своём праве. Бутерброды его были, в принципе, как у всех, чашка только поновее и понаряднее, да ещё коробка. У остальных бутерброды в свёртках. Но прошло без особого внимания. Вообще-то Андрей боялся только одного. Что зайдёт речь о прописке и чтоб именно сегодня. В понедельник-то он пожалуйста, со всей душой и полным удовольствием, а сегодня-то никак. Но… обошлось. То ли к нему ещё присматривались, то ли здесь прописка чаем и сахаром… ну, на это ему плевать, деньги есть. От тех денег у него ещё тридцатка с мелочью осталась, а через неделю уже зарплата.
Тридцать с мелочью. Рубль в день – еда и сигареты. Это семь рублей. За эту неделю он на хозяйство не давал и дать не сможет – это идти на серьёзный скандал с Эркином и Женей. Ладно, купит чего-нибудь из еды или там в хозяйство. На это… ну, десятку, ну, пятнадцать рублей. Теперь, что ему в своё хозяйство нужно? С одеждой пока завяжем. На лето всё есть, а об осени и зиме позже подумаем. В комнату… Так. Из мебели… вроде ничего не надо. Пепельницу, пожалуй, а то курить захотелось – в форточку окурок кидал, в ладонь пепел стряхивал. А вообще-то… спешить ему некуда, можно не пороть горячку и обживаться спокойно…
Занятый этими мыслями и подсчётами, Андрей доработал до конца смены, быстро переоделся, запер шкафчик, и, пока остальные ещё только собирались в бытовку, его и след простыл.
До завода Андрей бежал. Кончает-то Эркин, как и он, в три, пока переоденется, то да сё, так ведь и он себя в порядок приводил, нехорошо получится, если его ждать будут.
Из проходной уже сплошным потоком выходили люди, и Андрей огорчённо выругался. Вот непруха! Ищи теперь Эркина в этой каше. Он остановился и закурил, огляделся уже спокойно и внимательно. Так… так лучше не искать, а встать на видном месте, чтоб тебя увидели и окликнули.
Они увидели друг друга одновременно. Андрей сплюнул окурок в ближайшую урну и пошёл к Эркину, окружённому толпой кряжистых мужчин.
– Вот, – счастливо улыбнулся Эркин. – Вот он.
– Ну-ка, покажись…
– Воскрес, значит…
– Ну-ка…
– Ну, на счастье…
– Раз хоронили, значит, долго жить будешь…
Андрею жали руки, хлопали по плечам и спине, тут же перезнакомились и дружной толпой отправились в пивную. Вёл по праву угощающего Эркин. И пиво с бутербродами на всех он брал. По большой кружке и два бутерброда. И Андрей от себя маленькую и бутерброд. И тоже на всех и каждому.
– Ну, гуляем!
– А что, так и надо.
– Ну, здоровья тебе, парень.
– И удачи.
Андрей охотно смеялся, отшучивался, благодарил. Хорошая ватага у Эркина, повезло брату, он же видит, что к Эркину с полным уважением.
– Как же так вышло, парень?
– А просто, – Андрей встряхивает кудрями. – Ранило меня. Ну, нашлись добрые люди, подобрали, выходили.
– А о себе чего ж не давал знать?
– Брат тут извёлся прям.
Эркин смущённо покраснел.
– Да уж, переживал он за тебя, – кивнул Саныч. – Чего ж таился?
И на этот вопрос у Андрея был заготовлен ответ. И ответил он серьёзно и почти правду.
– Подставить боялся. Я-то уехал и всё, а им там жить.
Когда говоришь правду, то верят сразу. Понимающие кивки, сочувственное хмыканье.
– Ну, понятно тогда.
– Да уж.
– За добро добром надо.
– Чего уж там.
И вдруг щуплый – и чего доходягу в грузчиках держат? – мужичонка, с жадностью хлебавший пиво, хмыкнул:
– Слышь, вождь, а тот майор тебя, значитца, когда зимой мотал, знал уже?
Эркин ответить не успел. Медведев раздельно произнёс:
– Ря-ха!
Саныч удивился:
– Ты это про что? Не помню, чтоб такое было.
А Лютыч веско объяснил:
– Готов Ряха.
