Посланец Солнца, или Молодец из колодца - Владимир Васильевич Радимиров
— Спасибо тебе за всё, Солнечный Посланец! — помахал ему рукою Иван, — Прощай!
И таинственный старинный сруб ответил ему колокольным мелодичным звучанием, но голоса Молодца из колодца Ваня более не услыхал.
Видимо, стал наш Иван и сам-то Солнечным Посланцем, и его второе «я» во всём, наверное, с первым сравнялося.
А по дороге домой Ваня всё большим и большим негодованием к Веране наполнялся. «Ишь же, подлая негодяйка, — возмущение в душе его клокотало, — повелела братцу своему туповатому меня сожрать! Ну да подожди же у меня — я те тоже устрою подляну!..»
Заехал он по пути в первую попавшуюся аптеку и купил там сильного поносного зелья. Затем выкинул в мусорную корзину Силослабовы эти таблетные кругляки и наполнил опорожнённый бутылёк пилюлями своими слабительными.
И вскорости пред очи мачехи он явился.
Как узрела его ведьма не съеденным хищным циклопом, а живым и вполне здоровым, так и застыла там будто изваяние. Ну а Ваньке на её удивление было плевать; положил он на столик снадобье подложное и к себе убрался. Потом слышал он сквозь стенки спальни, как Верана, от злобы ошалевши, выла у себя словно сирена, и на Эдгашку подвернувшегося ругалась прямо матом.
Тем же вечером самым поехала она на своём колёсном экипаже в элитный спортзал. И сыночка Эдгарчика с собою взяла для компании. Часа два они там телеса свои вволю упражняли, а как домой-то возверталися, так накушались прям до отвала и чудодейственными пилюлями подзаправились.
Желали, видать, чтоб мышца́ у них побыстрее наращивалась.
Только ага — как бы ни так!
Прохватило обоих злодеев до того славно, что они почитай всю ночку с горшка-то не слазили. Бегали они наперегонки в клозет ближайший (коих в доме у Сан Саныча было навалом), и на чём свет стоит бессильно притом ругалися.
Вот где Ванюха над ними и посмеялся! Не постеснялся он даже и словесно над болезными злодеями поиздеваться. Это вам, говорит, не от амбала Силослаба таблеточки присланы, а от моей особы, мол, лично. Впредь, дескать, ведите себя прилично, и не сметь чтоб больше у меня колдовать! Да и тьфу, добавляет, на вас!..
Поутру Верана оклемалась и Ваньку до себя через Эдгашку призвала. А Ванюха идти-то наотрез отказывается. Не пойду, отвечает, не желаю! Доложи-ка, заявляет, своей маме, что она мне более не мать!
Тогда ведьмища не удержалася и сама к Ване прибежала в великой ярости. Уставилась она на пасынка немигающим ужасным взглядом, и принялась напускать на него гипнотические вредоносные чары. Да только на Ваню смелого её изощрённое колдовство больше не действовало. Как ни пыжилась ведьма отъявленная, как ни старалась, а — фигушки у неё получилось, макушки! От магического сего перенапрягу аж даже дым из ушей у неё показался.
Затряслась тогда Верана от бессильной яри, позеленела зримо на харю, и, не солоно хлебавши, к себе убралась.
Кончилась с тех пор над Ванею её поганая власть!
А где-то через недельку, в школьный праздник, отправились Иван с Ладою на вечерний дискач. Ну, это место такое азартное, где юнцы с юницами дико скачут. По-всякому они там танцевали: и парно, и каждый сам за себя, и коллективно в общей компании…
Ну а поближе уже к концу мероприятия приспичило вдруг Ване в туалет отлучиться, по естественной, как водится, надобности. И в это самое время Ладе передали, что кто-то её срочно спрашивает по делу-де неотложному: ждут, мол, её у входа в школу…
Справил Ванюха свою нужду, руки помыл, умылся, обсушился и, одевшись, наружу вышел. Глядь — а Лады-то нигде не видать. Ну, он у одного, у другого о ней спросил. И поведала ему одна деваха глазастая, что Ладе, наверное, плохо стало, потому что какие-то типы в машину её усадили и в неизвестном направлении увезли.
Ванька мобилу из кармана хвать, звонит подруге моментально — а никто-то ему и не думает отвечать. А затем и вовсе телефон её вырубился на фиг. «Беда! — ёкнуло сердце у парня, — Похитили, гады, Ладу! Не иначе как Ванька Курняй эту подлость организовал!..»
Что тут делать да как быть? В милицию, может, заявить? Да только пока неповоротливые эти менты заяву от мамы примут, то там да сё — время же потеряем и Ладу, может быть, не спасём. «Нет, — решил Ваня, — действовать нужно самостоятельно, ибо тут каждая минута дорога!»
И торкнула ему тут в голову одна дельная мысля насчёт возможной дислокации Курняевской банды. Прознал Ваня как-то случайно, что они на бывшем, советском ещё, заводе частенько собираются. Завод же тот находился на окраине города и был заброшен уже давно.
«Надо ехать, пока не поздно!» — подумал решительно Иван. Хватает он такси первое попавшееся, и мчится на нём к заводским тем развалинам.
Вышел из машины он чуть поодаль, чтобы внимание лишнее к себе не привлекать, и через бетонный забор на территорию пробрался. Огляделся затем окрест и видит — над одним из зданий приземистых курится вроде как дым. Как словно бы там печку затопили, или открытый огонь развели.
Подобно деду его славному, разведчику былому полковому, перемещался осторожный Иван от дома к дому. И делал, оказывается, он это не напрасно, поскольку у того здания, откуда дым поднимался, вроде как часовой на стрёме-то стоял. Ваня и впотьмах его харю узнал: это был член Курняевой банды. Крупный и наглый видом парнище стоял, спиной к столбу прислонившись, и спокойно себе курил.
Похожий на невидимую тень, проследовал наш пластун к намеченной цели. Выскочил он стремительно из темноты, малого этого, точно барс молниеносный, на асфальт выщербленный бросил, и тут же его воротом куртки удушил. Оттащил он поверженного врага чуток подалее, прислушался к ритму его дыхания — ничё, думает, дышит! — и в здание крадучись заспешил. Затем поднялся по лестнице немного этак вперёд и вот — открылся перед ним цех бывший какой-то.
Смотрит Ваня — на полу бетонном кострище горит огромный, освещая всё вокруг пламенными языками. А на старом разложенном диване лежит — вот же радость! — живая и невредимая пока Лада.
Она была лишь по рукам и ногам связана, а её рот скотчевой лентой был плотно обвязан.
Тут же стоял и сам Курняй, и ещё человек пять из его волчьей стаи. Курняй как раз пасть свою раззявил и Ладе грубо сказал:
— Ну чё, Ладка, делишки твои, как видишь, неладные! Упреждал ведь я тебя, чтобы не путалась ты
