Пария - Энтони Райан
– «Морская Гончая», – прочитал я и наклонился поближе, вглядываясь в слова поменьше под основным заглавием: «Хроника пиратства в первом Троецарствии». Я знал, что первым Троецарствием назывался период истории Альбермайна, когда правили первые три короля из династии Алгатинетов. Современные учёные часто считают его золотым веком, временем, когда королевство было юным, а королевская кровь оставалась чистой. Сильда отмахивалась от таких идей, называя их «шовинизмом зависимых от ностальгии».
– Морская Гончая, – произнесла Беррин со скрытым восторгом, – был отъявленным пиратским капитаном во времена королей Артина Второго и Третьего. Он грозил побережью королевства от Фьордгельда до залива Шалвис. Неизвестно, где он родился, но ясно, что его родной порт находился не в герцогствах.
Она взяла книгу из моих рук, перелистнула несколько первых страниц и показала карту, в которой я узнал изображение морей, омывающих западное побережье Альбермайна. Палец Беррин ткнул в маленькую кучку островков посреди Кроншельдского моря.
– Железный Лабиринт, так его называют. Знаменитое кладбище кораблей. Говорят, его не мог пройти никто, кроме Морской Гончей. Удобное место, чтобы прятать сокровища, как думаешь?
– Ниточка тоненькая, как мне кажется, – сказал я. – Думаешь, Лаклан и Морская Гончая были союзниками?
– Возможно. Но мы точно знаем, что они были современниками. И не будет сильной натяжкой представить, что первейший разбойник Шейвинской Марки и величайший пират своего века организовали какой-либо союз. Хотя до сих пор никто подобной связи не предполагал. Всё это время люди искали контрабандиста, когда надо было искать пирата.
Видя, что сомнение не сходит с моего лица, она рассмеялась и наклонилась поближе.
– Конечно, потребуются дальнейшие исследования. Но в этой библиотеке намного больше упоминаний про деяния Морской Гончей, чем про Лаклана. В конце концов, жители Фьордгельда любят морские байки. Дай мне время и, возможно, мне удастся указать в конкретную точку на более детальной карте.
– Сколько времени?
– Сколько потребуется, – её голос стал тише, она наклонилась ещё ближе и сунула руку мне за пазуху, куда я спрятал ведьмину книгу, – чтобы перевести часть вот этого, поскольку мне кажется, это твоя основная цель, не так ли? Сокровище – мелочь, по сравнению с этим.
Её губы уже касались моей щеки, вызывая инстинктивную реакцию, которую я, к своему удивлению, пытался сдерживать. Слишком, слишком дружелюбная. Впрочем, всякое сопротивление исчезло, когда руки Беррин сомкнулись на моих плечах, и она жарко дохнула мне на ухо.
– Когда аскарлийцы закладывали фундамент этой библиотеки, – прошептала она, – король Эйрик при всех трахнул любимую рабыню на краеугольном камне, а потом перерезал ей горло и облил камень её кровью. Так в те дни призывали благословение богов…
Слова утихли, когда я прикоснулся к её губам своими, крепко прижав её к себе и наслаждаясь чувством женского тела. От движения помост снова дёрнулся, и довольно сильно, и я остановился, прервав поцелуй и нервно оглядываясь.
– Эта штука прочная? – спросил я, на что Беррин ответила смехом, который в этом древнем месте разнёсся долгим и громким эхом.
– Достаточно, – сказала она и приподняла юбки. Вида её ног – длинных, бледных и золотистых в свете лампы – хватило, чтобы забыть все тревоги и снова притянуть её к себе. К счастью для этой истории, мой возлюбленный читатель, насчёт прочности помоста она оказалась права.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Медальон выглядел старым и помятым, но настоящее серебро ярко блестело в моих пальцах. Умелые руки превратили металл в точное подобие верёвки, завязанной сложным узлом. Переплетения верёвки и вздутости в тех местах, где она прижималась к себе, были сделаны с такой тщательностью, которая вызвала улыбку на моих губах.
– Возьми, – сказала Беррин рано утром. После нашего первого довольно энергичного раза мы оставили отвлекающий скрипучий помост и теперь лежали в комнате, где она часто спала вечерами. Спустя пару часов мы, потные и уставшие, сплелись в приятной летаргии на её узкой кровати. Беррин подарила мне серебряный узел, который носила на цепочке под халатом, когда я рассказал ей, что собираюсь сегодня отправиться в пустоши.
– Возможно, тебе придётся хранить эту книгу, – сказал я с легкомысленностью, которой не чувствовал. – Ведь я бы солгал, сказав, что уверен в своём возвращении обратно.
– Это просто что-то вроде талисмана на удачу, – сказала она мне, видя, как я, озадаченно нахмурившись, разглядываю талисман. – Не волнуйся, – вздохнула она, положив голову мне на грудь. – Это не значит, что мы связаны навеки. Подобные заблуждения свойственны вашим поражённым Ковенантом землям, где женщин порабощают как шлюх, называя «жёнами».
Если бы посткоитальная вялость не размягчила мой разум, то ненависть, с которой Беррин говорила о Ковенанте, побудила бы меня расспрашивать её дальше. А так мне хотелось ещё немного с ней полежать, и мой взгляд блуждал по многочисленным страницам, приколотым к стенам её комнаты. Они представляли собой смесь рисунков и надписей, часто пересекающихся.
– Это мои исследования, – пояснила она, видя мой интерес.
– Исследования чего?
– О-о, на что только глаз не ляжет. Всё время что-то новое.
Разглядывая записи и рисунки, я заметил, что писала Беррин быстро, почти лихорадочно, а вот её рисунки говорили о размеренном и тщательном внимании к деталям. Художник из неё явно вышел лучше, чем писарь, хотя вслух я решил этого не говорить. А ещё я увидел, что большинство заметок написано альбермайнскими буквами, но некоторые надписи выполнены угловатым письмом, вырезанным на многих окнах и дверях этого города.
– Аскарлийские руны, – объяснила она, когда я спросил, как это называется. – Архаическая форма, по сравнению с более стандартизированным текстом, который используется сейчас. Я уже долгие годы пытаюсь в них разобраться, но это сложно. Значение может измениться от маленькой разницы в расстоянии между символами.
Одна группа страниц привлекла моё внимание больше других. Все они были исписаны рунами и хаотично располагались вокруг рисунка статуй, вырезанных в основании горы Хальтир. Их мне ещё вблизи разглядеть не удалось, я лишь мельком видел могучих богов-альтваров, возвышавшихся над крышами домов.
– Основания статуй обильно расписаны, – сказала Беррин, видя, как мой взгляд остановился
