Золотая кровь - Ляна Зелинская
− Тут у нас дело крайне деликатное, и трупы мне не нужны. Да и вообще, нужно обойтись без шума, − ответил Виго, глядя на то, как Морис похлопал себя по спрятанному в кобуре револьверу. — Поэтому без моего одобрения ничего не предпринимать. Никакой пальбы и погонь. Мне сказали, ты не чужд научных методов поиска преступников…
− Как скажешь, патрон, — Морис поднял руки вверх и пожал плечами. — Я не чужд любых методов, за которые платят золотом.
Виго нашёл этого охотника за головами по рекомендации одного уважаемого человека в Департаменте сыска. Ему сказали, что в деле поиска преступников, а также беглых или пропавших ему равных нет. Отец Мориса не зря считался лучшим траппером* севера − умел попасть горностаю в глаз, и сына научил меткой стрельбе и навыкам следопыта.
Ещё в Департаменте сказали, что Морис был мастером на все руки: неплохо находил пропавшие ценности и людей, да и вообще у него был нюх на всякого рода воров. Он расследовал и запутанные убийства, и дерзкие грабежи. И даже дослужился до звания старшего детектива в Департаменте сыска в Грюдленде, но затем проштрафился − что поделать, очень любил золото − и вынужден был покинуть службу. А теперь пробивался случайными заработками по поиску пропавших людей, беглых преступников и краденых предметов искусства. У него была гибкая совесть и отличный нюх, и именно такой человек как раз и нужен был Виго. И хотя сейчас Морису уже было немного за сорок, но времени искать кого-то моложе и опытнее у Виго не было.
Но с другой стороны, возраст сыщика играл даже на руку, ведь в том деле, ради которого Виго бросил всё и вернулся в Акадию, ему нужны будут не только ум и наука, но ещё и отличное чутьё, опыт, хороший револьвер и пара крепких ног. И Морис «Мавр» Серебряная пуля был неплохим вариантом. Правда всю дорогу до Акадии его мучила жестокая морская болезнь, которую он старательно лечил ромом. Но от выпивки тошнота лишь усиливалась, и поэтому за всё время путешествия Морис всего пару раз появился на палубе, и, ясное дело, подробно поговорить о делах с ним у Виго никак не получилось.
Зато теперь его напарник восстал из мёртвых, хотя и стал усиленно потеть. Он озирался по сторонам, с интересом разглядывая город, а Виго подумал, что, может, и зря он притащил его сюда. Акадия всё-таки юг, и здесь всё иначе, и климат, и нравы, и даже преступники иной породы. Но ему нужен был человек независимый и никак не связанный с домом Агиларов.
Найти отравителей отца — дело чести. И пусть Виго не любил дона Алехандро, но это не означало, что он мог позволить его убить. Долг чести — это не пустой звук. Это любой ибериец впитывает с молоком матери. Если ты не ответишь на это дерзкое покушение, завтра от твоей семьи совсем ничего не останется. А в этот раз над семьёй нависла нешуточная угроза.
*Марьячи— небольшой ансамбль уличных артистов, традиционный вид народной музыки в Мексике и прилегающих странах.
*Хефе— от исп. Jefe— начальник, руководитель
*Кочерро — от исп. сochero— кучер, возница
*Тронко — от исп. tronco (ствол дерева) — сленговое ругательство — чурбан, бревно.
*Траппер − (англ. trap «ловушка») — охотник на пушных зверей в Северной Америке.
*Вилья — (исп. Villa miseria, букв. «город нищеты»), вилья мисерия или просто вилья (villa) — общее название неформальных поселений и трущоб в Аргентине.
Глава 4.Об эйфайрах и мотивах
Может, кто-то другой на его месте посчитал бы, что отец получил по заслугам, но для Виго семейные узы не были пустым звуком, хотя он и знал, что их нелюбовь с доном Алехандро взаимна. Во всяком случае, именно так это выглядело со стороны. Может быть, потому, что Виго не был похож на отца, а может, потому, что не разделял его ценностей. Дон Алехандро, как и всякий гранд, мечтал, что Виго унаследует его целеустремлённость и крепкую хватку, поступит в Военную академию Восточного побережья и сделает блестящую карьеру в армии, как когда-то его собственный отец, дослужившийся до генерала.
Дон Алехандро вообще распланировал жизнь своих детей заранее, наверное, ещё до рождения. Он был уверен, что у него будет много сыновей. Старший сын станет генералом, средний дипломатом или министром, младший войдёт Торговую палату, и все они рано или поздно осядут в сенате и будут, как и он в своё время, писать историю этого города по своим правилам. Но судьба распорядилась иначе, и его дети не оправдали возложенных на них надежд по возвеличиванию дома Агиларов. Старший сын Виго, вопреки воле отца, категорически отказался идти по стопам знаменитого деда — генерала. И хотя в итоге всё-таки поступил в Военную академию, но потом бросил, и едва вышел за её ворота, как собрал вещи и отправился на север, разорвав с отцом все отношения.
Может, так вышло потому, что в своей жизни, дон Алехандро сделал одну непростительную ошибку — женился по любви.
Его жена — умопомрачительная красавица Мелинда Турнье, была из семьи каджунов, пусть знатного, но бедного рода. Её предки бежали в Акадию по политическим причинам, и сама Мелинда тяготела к богемному образу жизни: рисовала, тратила деньги на благотворительность, поддерживая музыкантов и художников, и водилась со всяким «талантливым сбродом». Театр, музыка, картины… Разбираться во всём этом для знатной сеньоры было, разумеется, похвально, но лишь разбираться. Искусство и благотворительность должны служить прагматичным целям: оттенять жизнь приличной семьи, демонстрировать всем её статус, ненавязчиво показывая окружающим всю её силу и мощь. Так считал дон Алехандро. Но сеньора Мелинда считала иначе, а Алехандро де Агилар был влюблён без памяти. И наплевав на родительские советы и благословение, и даже на то, что этой женитьбой совершает жуткий мезальянс и преступление против веры, ведь он был иберийцем, а она каджункой, он всё-таки женился на Мелинде, соблазнив её родителей небывалыми отступными и подарками. Что и говорить, чета Турнье буквально продала несчастную невесту, тоже наплевав на веру и принципы, предпочтя им свежие хрустящие облигации на приличную сумму. Огромные долги семейства Турнье не позволяли им быть щепетильными.
И едва отгремели свадебные вальсы, как дон Алехандро сразу же взялся за то, чтобы оградить свою прекрасную юную жену от тлетворного влияния богемной улицы каджунов Руж-Аньес, да и вообще решил перерезать все нити, связывавшие её с прошлым миром, и буквально запер в своём особняке, запретив общаться
