Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 1974 год
Продажа недвижимости требовала гибкости, и мистер Скотт этим качеством обладал.
— Видите ли, — заявил он прямо, — сколько я ни выхожу на террасу, всегда слышу этот звук. Шум иногда нарастает, иногда спадает, но есть он всегда. Но так как большинству людей этот шум не по душе, приходится о нем умалчивать.
— Что ж, вас вряд ли можно упрекнуть. Ведь большинство людей — из породы баранов, а то и хуже. У меня еще к вам такой вопрос: не живут ли здесь поблизости коммунисты?
— Ну что вы! — не моргнув глазом ответил мистер Скотт. — Во всем Пасифик Фоллз нет ни одного коммуниста.
— На восточном побережье коммунистов полным-полно. Тут-то их, конечно, меньше. Ну что же, будем считать, что договорились. Я согласен снять «Дом на холме» вместе с мебелью за названную вами сумму.
— Вот и отлично! — мистер Скотт лучезарно улыбнулся. — Вы, мистер Леверетт, тот самый человек, который нужен нашему городку.
Они пожали друг другу руки. Покачиваясь на каблуках, мистер Леверетт вслушивался в тихое жужжание проводов, а на лице его играла гордая улыбка обладателя.
— Электричество, — сказал он, — это восхитительнейшее из явлений. Чего только мы не можем с ним сделать, как, впрочем, и оно с нами. Например, если кто-то хочет эффектно и безболезненно отправиться на тот свет, нужно всего лишь как следует полить газон, взять в руки кусок медного провода, а другой его конец закинуть на линию. Бабах! Качественно процедура ни в чем не уступает электрическому стулу, а внутренние потребности человека удовлетворяет гораздо лучше.
Мистер Скотт внезапно ощутил, как к горлу подступает тошнота, а в голове даже мелькнула мысль о разрыве только что заключенной сделки. Он вспомнил седовласую даму, которая сняла дом лишь для того, чтобы в одиночестве принять смертельную дозу снотворного. Потом он успокоил себя мыслью о том, что Южная Калифорния всегда славилась чудаками и сумасшедшими и в основном его съемщиками были люди с различного рода аномалиями. Даже если сложить вместе манию самоубийства, тихое помешательство на почве электричества и болезненный антикоммунизм, то и в этом случае Леверетт был не большим безумцем, чем множество его знакомых.
— Вы думаете сейчас, не самоубийца ли я? — прервал его мысли мистер Леверетт. — Видите ли, просто я люблю иногда порассуждать вслух, пусть даже о чем-то необычном.
Опасения мистера Скотта окончательно исчезли, и, приглашая Леверетта в кабинет для оформления документов, он был снова, как всегда, уверен в себе.
Три дня спустя мистер Скотт зашел проверить, как себя чувствует новый жилец, и нашел его на террасе. Мистер Леверетт сидел в старом кресле-качалке и слушал пение проводов.
— Садитесь, пожалуйста, — предложил он мистеру Скотту, указывая на одно из стоящих тут же современных кресел. — Должен вам сказать, что «Дом на холме» вполне оправдал мои ожидания. Я слушаю электричество, а мысли мои разбредаются во все стороны. Иногда мне кажется, что в шуме проводов я различаю голоса. Ведь есть же люди, которые слышат голоса в шуме ветра.
— Вы правы, я где-то читал об этом, — согласился мистер Скотт, которому стало как-то не по себе. Но, вспомнив, что в банке чек мистера Леверетта приняли без всяких разговоров, он приободрился и даже вставил замечание: — Да, но ведь в отзвуках ветра мы слышим целый диапазон звуков, а шум проводов слишком монотонный — в нем ничего нельзя различить.
— Какая ерунда, — возразил мистер Леверетт с легкой улыбкой, и было неясно, шутит он или говорит серьезно. — Возьмите пчел — они ведь всего лишь жужжат, а между тем очень умные насекомые, и некоторые энтомологи утверждают, что у них есть свой язык.
С минуту он молча качался в своем кресле. Мистер Скотт уселся напротив.
— Да, — повторил мистер Леверетт, — в электричестве мне слышатся голоса. Электричество рассказывает мне, как оно путешествует через все Штаты. Это похоже на движение пионеров на запад: линии высокого напряжения — это дороги, а гидроэлектростанции — придорожные колодцы. Теперь электричество проникло повсюду — в наши жилища, на заводы, в правительственные кабинеты. Ничто от него не укроется. А ведь есть еще другое электричество — то, что бежит по телефонным проводам и осуществляет радиосвязь. Это младший брат нашего знакомого из высоковольтных линий, а дети, как известно, обладают тонким слухом. Таким образом, мой друг, электричеству известно о нас все, все наши секреты. Ему свойственны человеческие качества: чуткость, живость, отзывчивость, и, в сущности, оно вполне дружелюбно, как все живое.
Мистер Скотт и сам размечтался, слушая этот странный монолог. «Такой поэтический и немного сказочный текст был бы отличной рекламой для «Дома на холме», — подумал он.
— Однако иногда электричество может и рассердиться, — продолжал мистер Леверетт. — Чтобы этого не случилось, его нужно приручить. Узнать его привычки, ласково с ним обращаться. Бояться его не нужно. Вот тогда с ним можно будет подружиться. Ну да ладно, мистер Скотт, — сказал он уже другим тоном, вставая с кресла. — Я знаю, что вы пришли проверить, не натворил ли я чего в вашем доме. Идемте, сегодня экскурсию провожу я.
И, несмотря на протесты мистера Скотта, который уверял, что пришел вовсе не за этим, мистер Леверетт настоял на осмотре.
В одной из комнат он остановился и объяснил:
— Я убрал ваши электроодеяло и тостер, так как считаю, что электричество не должно выполнять такие прозаические функции.
Насколько можно было судить, новый жилец дополнил интерьер дома лишь старым креслом и неплохой коллекцией индейских наконечников для стрел.
Наверное, мистер Скотт обмолвился у себя дома об этой коллекции, потому что примерно через неделю его девятилетний сынишка спросил:
— Папа, помнишь того дядю, которому ты всучил «Дом на холме»?
— Бобби! Клиентам дома сдаются, запомни.
— Ну ладно, па. Так я к нему ходил смотреть коллекцию индейских наконечников. Знаешь, кто он? Заклинатель змей!
«О боже, — подумал мистер Скотт, — ведь чувствовал я, что с этим Левереттом что-то нечисто. Наверное, он специально искал дом где-нибудь на холме, потому что в жару туда сползаются змеи».
— Только он заклинал не настоящую змею, а шнур от электроутюга. Сначала-то он показал мне свои стрелы. А уж после присел на корточки, протянул руку к шнуру, и сразу же свободный конец начал шевелиться, а потом вдруг поднялся вверх, точь-в-точь как кобра на картинке. Так здорово!
— Видел я когда-то этот фокус, — сказал мистер Скотт. — К концу провода нужно привязать прочную нитку — вот и все.
— Что же я, по-твоему, нитки бы не увидел?
— Если нитка того же цвета, что и фон, можно и не увидеть, — объяснил мистер Скотт. Потом ему в голову пришла другая мысль. — Бобби, а ты не заметил, был ли другой конец шнура включен в сеть?
— Конечно, был. Дядя сказал, что, если бы в шнуре не было электричества, у него ничего бы не вышло. Так что, па, на самом-то деле он заклинатель электричества. Это я нарочно сказал, что он заклинатель змей, чтобы было смешней. А потом он вышел на террасу и заколдовал электричество из проводов, и оно двигалось по его телу. Было даже видно, как оно переходит с одного места на другое.
— Интересно, как же это можно увидеть? — спросил мистер Скотт, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно. Он представил себе, как мистер Леверетт стоит не двигаясь, глаза горят, словно бриллианты, а вокруг него сверкает сноп голубых искр.
— Ты знаешь, па, от этого электричества у него поднимались на голове волосы, то с одной, то с другой стороны. А потом он сказал: «Теперь спустись на грудь», и тогда носовой платок, который у него был в кармане пиджака, распрямился и поднялся немного вверх. В общем, па, все было как на лекции в музее техники.
На следующий день мистер Скотт отправился в «Дом на холме». Однако ему не пришлось задавать свои тщательно обдуманные вопросы, потому что мистер Леверетт встретил его словами:
— Наверное, сын рассказал вам о представлении, которое я устроил в его честь. Должен вам сказать, что я очень люблю детей, хороших американских детей — таких, как ваш сынишка.
— Да, он мне обо всем рассказал, — признался мистер Скотт, которого такое откровенное начало разоружило и немного сбило с толку.
— Впрочем, все, что я ему показывал, было не более чем детской забавой.
— Это понятно, — ответил мистер Скотт. — Я сразу догадался, что шнур от утюга у вас танцевал с помощью тонкой нитки.
— Похоже, что у вас на все есть готовый ответ, — глаза мистера Леверетта лукаво заблестели. — Давайте-ка выйдем на террасу и посидим там немного.
В этот день линия высокого напряжения гудела громче обычного, но через некоторое время мистер Скотт должен был признаться себе, что этот шум действительно успокаивает. Да и спектр звуков шире, чем ему казалось раньше, — можно было выделить нарастающий треск и затихающий гул, шипенье и рокот, чмоканье и вздохи. Мистер Скотт вслушивался, и ему тоже казалось, что он различает голоса.
