Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 1974 год
В дом к Саше я попал через открытые даже в выходной день двери Приморского филиала Географического общества СССР. Здесь я узнал о зимней экспедиции: три студента геологического факультета Дальневосточного политехнического института — Александр Паничев, Алексей Демин и Геннадий Коренев — во время зимних каникул прошли по приморской тайге от берега Японского моря в глубь материка около трехсот километров. Шли по почти не населенному району, без палаток и спальных мешков, через перевал в горах Сихотэ-Алиня, по открытым пространствам, по берегам рек... В отчете написано: «Цель экспедиции — разработка рекомендаций по организации и проведению исследований в зимних условиях Сихотэ-Алиня... Особое внимание уделено возможности движения на лыжах по руслам рек, водоразделам, лесным массивам, разработке оптимального способа ночевки на открытом воздухе в зимних переходах, выбору и приготовлению пищи, а также наблюдению за морально-психологическим состоянием участников при больших и длительных физических нагрузках в суровых зимних условиях, выбору одежды и обуви. По возможности проведены исследования этнографического характера...»
Саша достал из портфеля вычерченную им самим карту маршрута, положил передо мной на стол и отошел к окну. Я пробежал глазами по красной пунктирной линии, шедшей сначала вдоль побережья, до устья реки Венюковки, где в квадратике было написано: «Хибара капустоловов».
...Долина. Дует северный пронизывающий ветер. Почувствовали, что слабо Одеты, но вскоре это ощущение прошло. По уплотненному ветром снегу шли с легкими рюкзаками вдоль побережья Японского моря, мимо больших заливов с низкорослыми елями по берегам. Только к концу дня, пройдя восемнадцать километров, почувствовали, что лыжи плохо подогнаны к валенкам. Поначалу долго блуждали в поисках пристанища. Лиманы затянуты льдом, глубина снега сорок-пятьдесят сантиметров, трудно угадать, где река. Начало темнеть, а хижины нет. Решили заготавливать на ночь дрова.
Едва разгорелся костер, вернулся из разведки Алексей. Он был раздет, и стало ясно: нашел. Среди низеньких елей и корявых, искореженных ветром лиственниц стояла хибарка капустоловов, построенная из толя и продуваемая всеми ветрами. Еще целый час в темноте ползали по снегу, ломали сучья, искали дрова. Наконец отыскали ящик... Огня хватило на суп из пакета и чай. Первая ночевка была холодной...
Утром решали только один вопрос: как идти — по припаю или по сопкам? Солнце уложило на снег тени небольших деревьев, и они стали казаться выше. Подогнали лыжи, надели очки. Алексей успел уже сходить к берегу, вернулся и сказал, что можно двигаться по припаю. Отправились в путь. Прошли по устью Венюковки и увидели остатки изюбра, задранного волками. На льду лежали кости, разодранная шкура и не тронутый волками желудок. Он был серовато-желтый, круглый, словно набит опилками... Немного в стороне — лисий след. Вышли на побережье, к припаю. Лыжи пришлось снять. Двигались прыжками. Только обогнув скалы, сумели снова надеть лыжи. Без них просто невозможно...
В прошлом году ребята вчетвером ходили на Кему — реку, что впадает в Японское море. Экспедиция была неудачной, но полезной. На ее опыте они уже знали, что спортивные лыжи непригодны в таких условиях, проваливаются в снег, что ватные телогрейки прогорают от искр костра. По пути на Кему участники экспедиции поднялись на перевал. Начался буран, который зверствовал в течение восьми дней. Измотавшись, ребята окопались под корнем большой ели. На исходе было время — начинались занятия в институте, да и продукты кончались.
В этой экспедиции ребята сделали и еще один вывод — желательно, чтобы в таких сложных лыжных переходах участвовали трое. И вот почему: в условиях приморской тайги трудно найти район, где можно было бы идти более ста километров без зимовий, и, встречаясь с охотниками, троим легче принять их гостеприимство, легче и охотникам накормить, уложить спать, да и общение удается лучше, когда меньше людей. Но главное — психологический фактор. Втроем меньше разногласий...
Для новой экспедиции были подготовлены охотничьи лыжи и сшиты суконные куртки и брюки...
Сейчас ребята с самого начала записывали на карточки свои наблюдения: температуру воздуха (на ночь выставляли градусники), количество снега, характер леса, количество следов и кому они принадлежат. К закату надеялись выйти к поселку. Прислушивались: обычно к перемене погоды кричит желна — дятел с тоскливым голосом. Желна молчала. Минул закат, пошел снег, наступила темнота. Вот устье реки, а поселка нет. Потом оказалось, что это была Кюма. До Кабаньей надо было идти и идти, и только к ночи впереди показался огонек и раздался лай собаки. Подошли — ноги не гнутся. Бросили рюкзаки и постучали в первую дверь. Поселок — семь домов. Когда-то здесь был лесхоз. Сейчас остались смотритель телефонной линии и его помощник.
Утром, бодрые и выспавшиеся, прошли вверх по реке Кабаньей и оглянулись на просыпающийся поселок. Впереди устье реки Дагды, зимовье охотников. Хорошо бы, конечно, иметь попутный ветер, но зимой ветры обычно дуют с материка к морю. И поскольку экспедиция направлялась а глубь материка, ветер нещадно хлестал по лицам. А надо было еще записывать наблюдения, и Саша писал: «По правому берегу реки базальтовое плато и выгоревший лес; вдоль левого берега — сопки с лиственничным лесом, ближе к пойме реки — кедры...»
Саша отошел от окна, вернулся к столу и начал разбирать рукописи, складывать на шкаф листы ватмана. Вся его большая комната, войдя в которую сразу понимаешь, что ее хозяин геолог, имеет одно удивительное свойство: в ней нашлось место рюкзакам, коллекции минералов в шкафу, набору геологических инструментов, бумагам, лыжам, на свободной стене висит в гордом одиночестве охотничье ружье — но здесь совершенно нет места для кровати. На чем он спит? В свои двадцать два года Саша окончил четвертый курс института, член Географического общества, которое снарядило экспедицию. назначив Сашу ее руководителем. Среди бумаг на столе я заметил фотографию Саши: худой, с бородкой, весь в снегу. На обороте написано, что фотография сделана охотниками, которых повстречали в последней экспедиции.
В квартире послышались чьи-то шаги и затихли, Саша снова хитро глянул на меня и улыбнулся.
— Хотите чаю? — спросил Саша.
Я кивнул.
— В тайгу мы берем с собой настоящий чай. В него можно добавлять лимонник для тонуса, иногда заваривать ягоды. Вообще-то не надо брать с собой то, что может дать тайга. Но чай, по-моему, обязателен. Я знал охотника, который не признавал чая, а пил только растопленный снег. И заболел: начала шелушиться кожа, пошли по всему телу болячки, наступил авитаминоз.
Саша поставил на стол три чашки, вышел на кухню, откуда донесся чей-то голос, и вернулся назад. Даже по комнате он двигался легко, натренированно, и я подумал, что самым важным в трудную минуту является психологический фактор и эта натренированность. Человек способен выдержать зимой в таежных условиях без жилья дней пять, но если больше — накапливается усталость от постоянного недосыпания, холода, он начинает делать ошибки, появляется нервозность... В предыдущей экспедиции отряд провел на снегу четырнадцать дней и все же вернулся обратно, не дошел.
Люди, которым доводилось оставаться один на один с природой в подобных условиях, безусловно, знают, что силы человека утраиваются, если он уверен, что где-то в сорока, семидесяти или даже ста километрах есть жилье. К охотникам Саша относится с особой теплотой. Он и не скрывает этого — долго вместе со мной рассматривает фотографию зимовья.
...Зимовье уютно расположилось на слиянии рек Дагды и Кабаньей. Хороший сруб с двускатной крышей. На крыше связка капканов. Рядом с избушкой поленница дров, и на ней завернутые в брезент продукты. У входа на гвоздях разноцветные мешочки и два ружья. Охотники никогда не вносят их в дом: отпотевают. У порога замерзшая бутылка растительного масла. Дверь не заперта. Внутри никого нет, но прибрано, порядок. На столе лежит осколок зеркала. Над печкой отпаривается привязанная буханка хлеба. Печь истоплена, на лавке ведро с водой. Все это говорило о том, что хозяева недалеко и скоро будут. Из угла, виляя хвостом, вышла собака. Стеречь дом — не забота охотничьей собаки, и потому любому человеку она рада, трется о ногу... Геннадий подбросил в печку дров, Алексей и Саша вскипятили воду и только было собрались заваривать чай, как раздался стук в дверь:
— К вам можно?
Вошел смуглый, среднего роста человек лет двадцати пяти, с черной бородой, окутанной инеем, в суконной куртке, из-под которой до самых колен свисал голубой вязаный свитер.
— Николай, — представился вошедший хозяин дома и широко улыбнулся, обрадованный приходу людей в его жилище. Через несколько минут вернулся второй охотник — средних лет, в таком же наряде, только сам сухощавее, и потому одежда на нем выглядела мешковатой. Они разделись и немедленно принялись за стряпню. Приволокли с мороза мясо и стали крутить пельмени. Они так просто и непринужденно угощали всю троицу, так искренне были рады, что ребята почувствовали прилив сил. Они готовы были расспрашивать и рассказывать сами обо всем на свете хоть до утра. И это было прекрасно, но из всех благ ребята выбрали сон. Охотники остались гостеприимными до конца. Они продолжали рассказывать, даже когда ребята окончательно заснули. Вечером охотники не поверили в маршрут экспедиции, но, когда утром они услышали, что ребята действительно намерены дойти через перевал на Зеву, в верховья реки Дагды, они самым серьезным образом осмотрели их одежду, лыжи и дали несколько советов, которые позже пригодились. На перевале надлежит быть осторожными. Много снегу, и на лыжах пройти очень трудно. Вообще они не помнили, чтобы, зимой кто-нибудь шел через перевал.
