День Разрушителя - Виктор Астахов
— Значит… я стал автором их гибели, — опустив взгляд в пол, промолвил Шеймус. В его голосе вспыхнули первые ноты гнева. — Я доверял тебе! Думал, что ты погиб, когда перестал получать письма. А ты… всё это время…
— Мне жаль.
— Жаль? Ты не ребёнок, что нашкодил на кухне, Вирим!
— Такова была необходимость, Шей. Тейн мечтал свести старые счёты, а я заполучить артефакт. Прости. Я не хотел втягивать тебя во всё это.
— И всё же втянул… — гнев в голосе Шеймуса стих, но лишь на мгновение и лишь для того, что воссиять с новой силой. Он знал, что разговор станет достоянием посторонних слушателей, но более не волновался на этот счёт. — И вот я здесь. Рядом с тобой. Тебе был нужен «Талмон», чтобы множить армию своих выродков! Как ты вообще пришёл к этому?!
— Думаю, ты и сам знаешь ответ, — пожал плечами Леофрик. — Ещё давно мы рассуждали о создании идеального существа, беспорочного, стремящегося к знанию…
— И это, по-твоему, беспорочность?! — маг взорвался. — Эти чудовища?! Их ты называешь беспорочными?! Ты сохранил жизнь Ностеру! Еретику! Уже тогда, ты запланировал безумие?! Магия Крови! И эта тварь, что ты подослал ко мне в Вестроке. О, драконы! Когда сэр Фарбрук вручил амулет, я решил, что это просто совпадение! И даже «Серые Гуси»… лишь в пути я начал собирать картину воедино.
— И собрал, — Вирим улыбнулся. — С самого начала я стремился вытащить тебя из передряги, ибо не желал зла ни тебе, ни Лиаре. Я думал, что эльфы схватят вас на мосту, надеялся, что сэр Грэмм отыщет вас в лесах…
— И он нашёл, — вновь перебил Шеймус. — Как и его дружки в окрестностях Перекрёстка. Вирим! Всем им стоило лишь назвать твоё имя!
— И поставить под угрозу весь план, что я вынашивал годами.
— Твой план?! Он пошёл крахом! Император объявит за твою голову награду! Сотни жертв, что ты принёс своей идее, кормят червей! А ты сам… ты сам превратился в чудовище! Ты связал себя с еретиками и тварями из Шио, устроил геноцид и чуть не развязал войну! Что с тобой стало, Вирим?! Где тот воитель, что ставил свободу и благо окружающих выше всяких идей?!
— Порой приходится чем-то жертвовать… даже принципами, — Мак’Старк затих и взглянул в глаза собеседника так глубоко, как не мог никто иной. В отличие от прочих, он видел душу Шеймуса и тот, гнев, что сжигал его старого, доброго друга изнутри. Место в его руках отныне заняла единственная потёртая карта — «Башня», символ разрушения и созидания. — Ты знаешь, что я не плохой человек… но этому миру нужны чудовища. Посмотри вокруг. Люди тонут в собственных предрассудках, подогреваемые правителями. Они же развязывают братоубийственные войны в погоне за властью. Страшные преступления под пения молитв. Повсюду насилие и ложь. Простые люди, которым нечего делить, готовы рвать друг друга за пригоршню монет, а равенство превратилось в лживый лозунг рыцарских орденов. Мы должны создать новый мир на руинах былого.
— Хочешь принести в мир ещё больший хаос, в надежде на принцип равновесия? Нет никакого равновесия, Вирим! Есть только мы и последствия наших действий!
— Разве Лиара не стала очередным доказательством этой теории? — Вирим выдержал паузу в ожидании ответа. Шеймус промолчал, Мак’Старк продолжил: — Именно так, мой друг. Что же касается моего плана, то потерпел ли он крах? Полагаю, напротив. Действия Тейна возымели обратный эффект и поспособствовали улучшению отношений между Империей и Иролланом. Образ Разрушителя надолго останется в памяти народов, как знамя высшей силы, перед которой не в силах устоять ни одна отдельно взятая сторона. В перспективе, это принесёт куда больше пользы, нежели вреда.
— Да, но только не тебе.
— Мне. Но не сейчас.
— Говоришь о своём новом мире? Ты потерпел поражение, утратил ключевой стратегический пункт и катализатор, что позволит привести в действие твой безумный план.
— Механизм уже запущен, Шеймус. Да, отсутствие «Талмона» несколько усложнит процесс и приведёт к необходимости новых опытов, однако в корне не изменит ничего. Наши лаборатории разбросаны по всему Талану, а сеть агентов находится во всех властных кругах. Когда придёт час, мы не просто разделим общество по частям, но и соберём его в новом, совершенном виде, где разрозненные классы превратятся в единый коллектив. Мы пойдём далеко вперёд, за горизонты человеческой мысли, а Старшие Братья встанут во главе нового мира.
— Я остановлю тебя!
— Сожалею, мой друг. Сейчас мы птицы разного полёта, а на моей стороне самый ценный из доступных ресурсов — время.
— Я знаю, Вирим. Но клянусь, я найду способ сделать это! — впервые за всё время беседы, на лице старика проступило некое подобие улыбки. — И ты не остановишь меня, ибо по мою душу уже сжат клинок…
3
Южные земли Ранаара. Окрестности реки Тайнар. Город Бояр. Вечер Ашдня. Месяц Паучьей Королевы, канун зимних месяцев. 879 год Эры Седьмого Дракона.
Вот уже двадцать две зимы миновало с той далёкой поры, когда лапы старины Ку’сиба ступали на простор тарладской земли. Его шерсть охватила седина, чувства ослабли, мышцы сковала слабость, а сточенные зубы более не позволяли рвать твёрдую плоть. Искры азарта в глазах старого волка давно потухли, а обыкновенный досуг превратился в банальный отдых на мягком тёплом настиле в окружении друзей и семьи. Ак’рик по-прежнему оставался любимцем окружения и символом мудрости, а так же внимательным воспитателем для волчат и юных орков, что делали шаги, впивая ручки в поседевшую шерсть. Своеобразное «благословение Ку’сиба» считалось добрым знаком, даже за пределами клана «Кровавого Клинка», а каждый орк, проживающий в городе Бояр, знал легенду о заслугах старого волка, и почитал зверя подобно старейшине клана.
Изредка Кус всё же выбирался на неспешные прогулки вдоль городских троп, дабы провести смотр территории и проведать подрастающих щенят. Однако в сей день всё было иначе и Ку’сиб самостоятельно добрался до городских врат, терпеливо ожидая возвращения того, кто некогда стал для Куса много большим, нежели просто частью стаи.
Отряд появился после полудня. В сопровождении новоиспечённых воителей, Дух Песков возвращался с очередной вылазки за пределы городских стен. Годы не пощадили и его. Тело Крога утратило былую силу, мышцы уменьшили объём, некогда угольно-чёрные волосы охватила седина, а шрамы напоминали о каждой ране, полученной в битвах прошлого. Более это не был тот грозный тра’вага, что внушал страх одним лишь
