Чернила и перья - Борис Вячеславович Конофальский
«Распутная… И именно это её распутство так притягательно. И как она может носить такие платья, когда у неё есть теперь жених?».
- Вот как? – удивился генерал и усмехнулся. – По герцогу не сказать, что он сильно меня ждал.
- Ах, не смотрите на то, что он уехал, у него последнее время отношения с Софией нехороши. Вот он и пытается… - говорит ему красотка, чуть понизив голос.
- Нехороши отношения? – переспросил Волков.
И тут Амалия и вовсе зашептала:
- Я не хотела писать вам о том в письме, но говорят, что юная фон Аленберг не так опытна, чтобы разжигать в нашем господине огонь страсти всякий раз, когда он того желает, – она сделала ему знак, подняв многозначительно брови, - а господин-то уже немолод…
Да уж… Барон на секунду задумался… Почему-то генералу этот рассказ про герцога показался… печальным. Сеньор его действительно был немолод, он лет на шесть или даже семь был старше самого Волкова. И тут генерал вдруг подумал, что через семь или восемь лет, может статься, и в нём самом уже не так легко будет разгораться огонь страстей.
«Времени не так уж и много… Пролетит оно так быстро, что и оглянуться не успеешь… Моргнёшь, а твой старший сын уже и в седле… Так что нужно спешить жить».
И, словно поняв его мысли, Амалия ему и говорит тихо:
- Барон, а я по вам скучала, не желаете пригласить меня к себе?
- Желаю, - Волков опять оглядывает её открытые плечи; он всегда вспоминал, как она могла абсолютно голой, не обращая никакого внимания на слуг, – ну, это присуще, кажется, всем придворным – сесть за стол завтракать. И он повторил со вздохом: – Желаю, но на сей раз я приехал с женой. Пригласить вас к себе в дом я, конечно же, не могу, да и увезти вас куда-нибудь в трактир тоже. Жене обещал быть к ужину. Кстати, а как же на то посмотрел бы ваш жених?
- Мой жених? – придворная красотка смеётся. – Он целует мне руки… И ноги… И дальше то делать будет. А его семейка молит Господа за то, что я устроила их сыночка в казначейство.
- Ах вот как это было?
- Конечно, - отвечает Амалия. Кажется, она даже гордилась этим. – Он был всего-навсего соискатель на должность, а таких было две дюжины, это я его туда устроила, первый писарь казначейства Прулинг – мой старый друг.
- Друг? – смеётся генерал. – Друг, который время от времени заглядывает вам под юбки?
- Ах, мой дорогой генерал, - нерадостно вздыхает красотка. – Женщине при дворе так не просто выживать. Ей приходиться заводить друзей среди придворных, – и она замечает уже довольно цинично: – Главное здесь – не переступать черту и не скатываться до уровня поваров и лакеев. Друзья должны быть высокопоставленные. Так что дружбе с вами мой жених точно противиться не станет, ещё и похвалит меня, - она наконец смеётся. – Напутствует меня как-нибудь: «Сделайте всё, моя птичка, чтобы генерал остался счастлив».
Волков тоже смеётся и замечает:
- Иметь такую суженую вредно для гордости, но полезно для карьеры.
- Конечно; тут, при дворе, многие так и делают карьеры, - тоже смеётся красотка, - иной раз женятся на любовницах высших лиц, чтобы жить припеваючи в домах своих жён, которые куплены им любовниками. Ну так что, генерал? – она заглядывает ему в глаза. - Неужели вы не захотите попользоваться чужой невестой? – потом женщина льнёт к Волкову, прижимается к нему грудью, обнимает его, делает это весьма раскрепощённо, так как на лестнице в этот вечерний час никого, кроме лакеев на этажах и его оруженосцев, нет.
А ему уже не хочется расставаться с распутной и соблазнительной невестой какого-то писаря из казначейства… и он начинает думать, как ему быть… Думает о том, что можно Амалию вывезти в какой-нибудь кабачок с комнатами… Вот только потом, ночью, нужно будет возвращаться к жене… Но тут на лестницу со стороны женской половины замка выходят две женщины, они куда-то спешат. И, лишь бросив на них взгляд, Амалия Цельвиг сразу отстраняется от него. А женщины это влиятельные… Он точно видел их не раз, на приёмах, да и в замке вообще, и его очаровательная приятельница тихо подтверждает догадки генерала:
- Фрейлины герцогини.
И те женщины, было видно, торопились, а увидав генерала, одна из них помахала ему рукой, и они стали спускаться к нему. Волков был немного этому удивлён и при приближении дам поклонился им, а те дружно сделали перед ним книксен, Амалию Цельвиг, что стояла тут же, дамы просто проигнорировали, и старшая, кажется, строгого нрава дама, которую он не раз видел на приёмах, заговорила:
- Дорогой генерал, позвольте представиться, я Генриетта Розен фон Голдеринг, а со мною, - она галантным жестом указала на свою спутницу, - Аделаида фон Шеленброк. Мы фрейлины, статс-дамы двора и фрейлины Её Высочества. Уж простите, что обращаемся к вам вот так, на лестнице, без должных представлений и приличий…
- Конечно, добрые госпожи, у нас, у военных, церемонии не в почёте. Я Иероним фон Рабенбург, барон; хоть я и не имел чести быть вам представленным, не раз видел вас при Её Высочестве…
Дамы улыбались ему и снова делали книксен, а потом заговорила вторая фрейлина:
- Нам только что сказали, что вы при дворе, и герцогиня сразу послала нас искать вас; слава Господу нашему, вы ещё не уехали…
- Её Высочество послало вас искать меня? – удивился Волков.
- Господин барон, - почти официальным тоном продолжала старшая фрейлина, - герцогиня просит вас быть к ней, и молодой принц тоже просит. Он как раз был у матушки, когда мы узнали, что вы приехали, и сразу оживился, едва не сам пошёл вас искать.
- Её Высочество и принц желают меня видеть? – опять удивляется генерал. «С чего бы это?». До сих пор супруга герцога интереса большого к нему не проявляла.
- Ну как же, - снова заговорила старшая из дам. – Во дворце только и разговор, что о ваших подвигах в Винцлау. Все хотят знать о ваших приключениях не понаслышке, а из первых уст.
- О моих приключениях? – сначала генерал удивился,
