Ургайя - Татьяна Николаевна Зубачева
Торса задумчиво кивнула.
— Это… по поводу… «опекаемых»?
— Да.
— Хорошо, отец. Но Моорна работает по другой тематике. Я попрошу у неё…
— Да. Меня, конечно, интересует и канал, но, если это связано… не настаивай, достаточно, если будут держать в курсе. Скажем, — он усмехнулся, — хотя бы за пару периодов до появления газеты в продаже.
— А лучше, — Торса также усмехнулась, став до зеркальности похожей на него, — за сутки. Ты считаешь, что они влияют…
— После этого, конечно, не всегда из-за этого, но кое-какая связь прослеживается.
— Я поняла. Думаю… газете не во вред, так что Моорна согласится.
— Любой труд должен быть оплачен, не забывай.
— У дружбы свои счёты, отец, — строго, даже чуть резко возразила Торса.
— Не спорю, — склонил голову Сторрам. — Здесь тебе виднее, решай сама.
Ведомство Учёта Несамостоятельного Контингента
Глава аргатского отделения Ведомства Учёта Несамостоятельного Контингента всегда не любил просторечного названия «Рабское ведомство» и потому последние инструкции и распоряжения вызывали у него радостное удовлетворение, а образцы новых бланков — почти восторг. Как и спущенное с самого верха указание работать не на скорость, а на тщательность. Нет, сам Огонь вразумил начальство, что чистота исполнения важнее скорости. Сделать так, чтобы ни переделок, ни доделок не понадобилось. А, значит, заранее продумать, просчитать и как говорит младший сын — всё-таки университетское образование при всей внешней никчёмности даёт кое-что и полезное — смоделировать. Математическая модель… х-ха, игра ума, бесцельные умствования… ну, пусть другие так думают, однако именно это позволило предусмотреть многое. Не всё, конечно, всего не предусмотришь, но…
— Разрешите, полковник?
— Входите, майор. И вы тоже, сержант.
Все трое знали друг друга уже… ну, скажем, очень много лет, ещё до… до всего. До учёбы, до присвоения первых званий, до специальных курсов и ещё до очень многого. Два младших сына и бастард, дети одной матери и разных отцов. Об их родстве никто не знал, а если кто и догадывался, то тоже помалкивал. Тем более, что по обычаю и закону они — только сослуживцы.
— Начинаем Королевскую Долину?
— Да, пора. Работаем последовательно и постепенно. Сержант, с документацией ознакомились?
— Да, полковник.
— Подберите себе команду и потренируйте на согласованность. Даю вам… три дня. Успеете?
— Придётся успеть, — усмехнувшись, ответил за сержанта майор. — Детские ошейники заменяем?
— Да, обязательно на номерные с одновременной регистрацией на общих основаниях. И захватите побольше.
— Но клеймения не будет? — решил уточнить сержант.
— Клеймение приостановлено до окончания перерегистрации, — сухо ответил полковник.
— Дабы не вносить путаницу в документацию, — закончил майор и насмешливо улыбнулся.
Полковник и сержант также улыбнулись, но не весело, а показывая, что поняли. Все трое хорошо знали по собственному и чужому опыту, что любое временное ограничение довольно быстро становится постоянным, а запрет клеймения… о, это означает приближение очень серьёзных перемен, которые затронут… их самих в первую очередь. А вот говорить об этом и тем более в официальном кабинете не стоит. Приказы выполняются без сомнений и обсуждений. Совсем недавно — и двух веков не прошло — было запрещено даже хвалить и выражать поддержку и восторг, потому как это обсуждение, а любое обсуждение — попытка осмысления, а осмысление — это сомнение, а сомнение… ну, и так далее, вплоть до обвинения в неповиновении.
— А по возрасту и болезни?
— Здесь инструкции не менялись, майор. Но… — полковник строго оглядел братьев, — только по решению опекунов.
— Выраженному недвусмысленно и письменно, — процитировал сержант.
— Да, это Королевской Долине оставили, — кивнул полковник. — И намерены распространить на остальные категории опекунов.
Подчинённые с уважением отметили непринуждённость, с которой плдклвник ни разу не запнулся при замене традиционного «хозяева» на официальное и теперь строго обязательное в любой ситуации «опекуны». Полковник понимающе кивнул и продолжил инструктаж:
— Не просто вызвали наш транспорт, загрузили и нам скинули, а недвусмысленное письменное заявление на утилизацию.
— С оплатой затрат на транспортировку, сортировку и утилизацию, — кивнул сержант.
— Ну, не нам же платить за их… — майор сделал выразительный жест, заставив старших братьев улыбнуться с лёгкой укоризной. — Да, а налогообложение…
— Это компетенция Финансового отделения Экономического Ведомства, — резко и подчёркнуто официально оборвал его полковник. — Наши задачи, напоминаю, провести полную тщательную перерегистрацию несамостоятельного контингента, оформить документацию в соответствии с требованиями вышестоящих инстанций и передать туда информацию. Кто сколько и за что будет платить, все налоговые и прочие привилегии нас не касаются.
— Не бери лишнего, — посоветовал сержант. — А то на своё силёнок не хватит.
— Сержант! — строго посмотрел на него полковник.
— Я! — сержант вскочил и вытянулся в уставную стойку, вызвав уже откровенные улыбки у майора и полковника. — Разрешите выполнять!
— Разрешаю, — кивнул полковник, взглядом поднимая в такую же стойку майора.
Оба сделали чёткий разворот и вышли строевым шагом.
Оставшись в одиночестве, полковник позволил себе улыбнуться и покачать головой. Дескать, наградил же Огонь такими подчинёнными, но других не будет, так что работаем с тем, что есть. Да, разумеется, комиссию возглавит он самолично. Королевская Долина требует уважения. Ну, так показное мы этому скопищу бездельников и развратников обеспечим. И заодно посмотрим, как эти аристократы вывернутся из ловушки с прозвищами и номерами родителей продуктов родовых питомников. Рискнут назвать истинные имена, или… Нет, разумеется, это ничего не изменит и ни на что не влияет, но всё же интересно. По инструкции эти графы заполняются со слов самих опекаемых. Вот и послушаем.
* * *
Дамхар
572 год
Осень
1 декада
Тяжёлая «страдная» жара, пропитанная запахами лесная духота и вьющаяся между стволами, полускрытая лесной порослью дорога, вернее, гать — не гать, а настил из четырёх, положенных поверх мха стволов. Лето сухое было, вот и нет воды поверху, потому и не брызжет, и даже не хлюпает. Узкая, не рассчитанная на машину. Вот и едешь, как крадёшься, а тут ещё и повороты, не просто, ой, не просто так, а с прицелом, в Алзоне примерно такие же были, так что знаем и даже чуток умеем. Потому и едем медленно да в напряге. Тут если на скорости, даже такой малой, пропустить поворот и влететь на ровную ярко-зелёную полянку, то всё, с концами. К Болотному Хозяину в гости угодишь. Может, помолиться и успеешь, но выскочить — уже нет.
Свежие проломы в кустах заставили Гаора насторожиться и вглядеться пристальнее. Ну да, вон под ними… точно, свежая колея, кто-то совсем недавно проехал здесь, не зная дороги и ориентируясь на просветы между стволами. Это кто ж такой рисковый? Интересно.
