Мередит Маран - Зачем мы пишем. Известные писатели о своей профессии

У меня был сборник из шести новелл, который я ей отослал. А она говорит: «Уолтер, я не могу это читать. У меня есть другие клиенты. У меня лежат четыре твои книги, когда мне их читать?» Я спокоен. Я так же был спокоен, когда выходили мои первые книги. Я знаю, что они хорошо сделаны. Не хочешь их публиковать, ладно. Рано или поздно кто-нибудь их издаст.

Отказ – это так эротично

Худший момент – это критика. Момент, который повторяется когда чаще, когда реже, но в жизни писателя он присутствует всегда.

Если продолжаешь писать то, что хочешь, – критикуют со всех сторон. «Мы не будем печатать твой роман; в нем слишком много секса…» «Мы не издадим эту документалистику; ты не телеведущий. Что ты о себе возомнил?»

Критика воспринимается всегда болезненно, но тем не менее учишься получать от нее удовольствие. Ведь она тоже часть этого большого невероятного мира, и надо понимать, что в жизни не обходится без боли. В каком-то смысле эта боль даже эротична. Ты начинаешь ею наслаждаться. Тебе нравится встречаться с коллегами-писателями и, болтая с ними, пожаловаться на разгромную критическую статью или ужасный отказ, пришедший из издательства.

Однажды в Publishers Weekly вышла рецензия: парень написал, что мои герои чрезвычайно слабые. Я теперь полюбил предупреждать об этом читающих меня людей. Довольно забавно. На самом деле читать такое о себе страшно. Ужасно, когда так говорят о любом авторе, даже самом молодом и неопытном. Мне-то что? Мои книги регулярно выходят, и у меня все в порядке.

Я решил именно так к этому относиться. Как боксер, который пытается уклониться от серии ударов, а если получает один, то всегда говорит: могло быть еще хуже. Я просто пытаюсь выжить.

Моя проблема

Звучит бредово, но моя самая большая проблема – капитализм. Он работает так: люди производят разную продукцию на сборочном конвейере и затем продают ее. Если твое дело – ставить переднее крыло на «Форд-Пинто», ты не имеешь никакого представления о тормозной системе. То есть у тебя не получится просто так взять и поменять вид деятельности.

То же самое с писателями. У меня есть научная фантастика, документальная проза, романы, сценарии для сериалов и фильмов – я пишу обо всем. Но многие не хотят, чтобы я писал все подряд.

С этой проблемой сталкиваются многие писатели. Чем ты успешнее, тем больше проблем в жизни. Предположим, ты заработал миллион долларов на какой-то книге, а следующая приносит лишь двести тысяч, и в этом случае не только твой издатель считает, что с этой книгой что-то не так – ты начинаешь так думать.

Книгоиздательское дело просто выкидывает авторов из системы. Недавно я разговаривал с одним, так он пожаловался, что не может добиться публикации и подумывает, не бросить ли ему все это. Я сказал: «Ты шутишь, да? Ты пишешь не ради публикации. Ты пишешь, чтобы писать». Для женитьбы, как известно, нужен второй человек. Для литературной работы никого и ничего не требуется – есть только ты и твои мысли.

Мои любимые писатели – Чарльз Диккенс, Марк Твен – жили во времена, когда издание книг не так зависело от продаж; когда капитализм так не влиял на судьбы. Я не продавец, я писатель.

Поэтому стараюсь не думать о практической стороне дела, но издатель не оставляет в покое: «Хочу, чтобы ты заработал много денег». Он хочет, не я.

Литературный стиль? Жанр? Это нелепо

В издательском мире среди писателей существует своя специализация. Есть так называемая популярная литература, или коммерческая, и есть литература художественная. Люди, которым нравятся коммерческие книги, говорят: «Уолтер Мосли? У него художественная литература. Нам не интересно, что он пишет». Любители художественной литературы говорят обратное: «У него популярные книжки, не наш писатель».

Эти термины нелепы. Мне все равно, каким писателем вы меня назовете. Вопрос в другом: хорошие или плохие книги я пишу? Вы вольны думать о моих книгах что угодно – я со всем соглашусь. Писать детективы, придумывать всякие хитросплетения – для этого нужен особый дар.

Из года в год меня приглашают на церемонии вручения различных литературных премий, но меня никогда не номинировали. Глупо пытаться получать деньги в сообществе, которое не в состоянии разобраться с собственной системой распознавания литературных стилей и жанров.

Есть целая когорта «художественных» писателей, думающих, что значительнее их никого нет, и ненавидящих «коммерческих» авторов. Но кого они презирают? В истории нет ни одного известного писателя, который не был бы «популярным». Шекспир, Диккенс, Твен, Дюма, Гоголь, Достоевский – каждый крупный писатель, в каком бы жанре он ни работал, был популярным писателем. Мелвилл писал приключенческие романы, но это великие, очень глубокие книги. Вам, любящим его читать, разве не безразлично, к какому виду, стилю или жанру отнесут «Моби Дика»? Мелвилл писал романы, но он был гигантским писателем. В этом сила его прекрасных книг.

Документальная книга о нелегальных рабочих в центральной Калифорнии привлечет немногочисленное внимание тех, кого действительно волнует этот вопрос. Детектив, в котором мексиканец нелегально пересекает границу, да еще убивает своего проводника, будут читать все. Люди открывают книгу не из-за ее принадлежности к тому или иному жанру, а благодаря интересной истории, которую они собираются прочитать.

Однажды я разговорился с одной писательницей, которая весьма гордо заявила: «Не каждый может понять мои произведения». Я сказал: «Нехорошо. Твои произведения должны быть доступны всем. Как можно больше читателей должны вынести все хорошее, заложенное в твоих текстах. Если лишь десять человек в мире способны читать твои книги, нужно ли их вообще писать?»

Нам всем нужны свои площадки, где мы могли доброжелательно и спокойно говорить о своих книгах, просто делиться мнением. Но никто этим не занимается. В конце концов, все, что мы можем сказать, например, о своем романе, мы уже в нем написали.

Загадочное сердце

Читателям больше не нужны романисты, рассказывающие, как пересечь мир на корабле или воевать на войне. В двадцать первом веке мы получаем эту информацию другими способами. Но до сих пор остается загадкой человеческая душа. Мы хотим разобраться в людях, понять их поступки, желания и чувства.

• Терпящие неудачу в писательском труде – это люди, сдавшиеся под воздействием внешних обстоятельств или подавленные тем, что их длительное время не публикуют. В таких ситуациях нужно собрать всю силу воли и работать дальше.

• Сочинительство – долгосрочное вложение. Если будешь продолжать усердно работать, достигнешь необходимого уровня успеха.

• Не надейся, что первый вариант твоей первой книги приведет тебя в восторг. Когда читатель берет ее в уже изданном виде, он никогда не увидит череду черновиков, стоящую за ней.

• Я не очень люблю Томаса Эдисона, но он сказал: «Гений – это один процент вдохновения и девяносто девять процентов пота». Он был прав.

Глава 11

Рик Муди

Люди часто спрашивают меня, где я беру свои идеи. Или тогда, в 2024 году, меня спросили по одному случаю… Это было здесь, в городе, на чтениях в старомодном магазине под названием Arachnids, Inc. Аудитория состояла из пяти отважных и крепких парней; четверо из пятерых, несомненно, были погружены в свои системы управления.

«Я усердно работал, чтобы противостоять категоризации, разрушить систематику, если она попадается мне на пути. Жанр – это проблема книжных продаж, но не литературы. Наличие жанра помогает людям понять, в какой секции искать, а мне как автору нет до этого дела. Я стараюсь в первую очередь уделять внимание языку, убедиться, что фразы поют, что это звучит для меня как музыка», – так говорил Рик Муди на интервью в 2002 году.

Все сказанное правда. Начиная с романа «Ледяной ветер», вышедшего в 1994 году, любая попытка систематизировать подход автора к литературе покажется непосильным трудом. Он пишет автобиографическую прозу, эссе, романы, музыкальную критику, рассказы, новеллы и комбинации всего вышеназванного. Но это не все: он певец, гитарист и клавишник в группе, которая, по его словам, исполняет «мрачную фольклорную музыку с налетом модернизма, очень древнего толка».

Уроженец Нью-Йорка, Муди вырос в пригороде Коннектикута, наложившем отпечаток на те места, в которых происходят действия многих его рассказов и романов. Он любит возвращаться к людям и местам, связанным с молодостью, и пересматривать свое отношение к ним; так, он раскритиковал программу магистрата изящных искусств Колумбийского университета, который закончил двадцать лет назад. В провокационном эссе 2005 года «Атлантический ежемесячник» он написал: «А если все, что вы делали в классе, – это задания? Что если вы весь семестр писали одно предложение? Что если у всех был шанс быть педагогом и у всех был шанс быть студентом? Тогда, я думаю, мы чего-нибудь добились бы».