Дмитрий Серков - Корпорация «Коррупция»
– Не думаю. Чтобы возжелать лишить человека жизни, надо иметь веские причины.
Затаить обиду. – Теперь она сидела ровно, но пальцы продолжали теребить уже не подол
юбки, а тонкий золотой браслет, снятый с запястья. – А Борис Андреевич не мог никого
обидеть, в любой ситуации оставался предельно тактичным…
Разговор с секретаршей погибшего не проливал свет на сегодняшнее ЧП. Конечно,
Леднев и не надеялся, что она назовет следствию имя потенциального убийцы, но верил,
что удастся нащупать какие-то точки преткновения. Пока же он «стрелял» наугад.
– Вера Георгиевна, в силу занимаемой должности вы проводили с советником
времени больше, чем кто-либо другой. Постарайтесь припомнить, может, в последнее
время что-то происходило со Штурминым? – он замолчал, позволив осознать важнейшую
роль, которую отводит ей следствие. – Возможные перепады настроения, необоснованное
возбуждение? Какие-то незнакомые лица в его окружении, непонятные звонки? – Василий
Петрович подался вперед, интонации его вновь приобрели доверительные нотки. – Если
что-то действительно происходило вокруг советника, вы должны были это видеть.
Должны были почувствовать. Вера, помогите нам найти убийцу Штурмина! – последние
слова прозвучали как призыв к действию.
Вера вздрогнула и насупилась. Ее пальцы остановились, выронив браслет на пол, но
она даже бровью не повела, погруженная в собственные мысли. Как бы ей хотелось
покарать убийцу, найти негодяя, лишившего Южноморский край самого светлого и
дорогого, отобравшего жизнь у верного друга, любящего мужа, заботливого отца…
– Нет, – она замотала головой. – Ничего особенного. Борис Андреевич последние
полгода был хмур, может быть чуть больше, чем обычно, но я связываю это с его плотным
графиком. Он не успевал отдыхать, ему некогда было спать. А с определенного времени,
скажу честно, – Вера и без того говорила тихо, а сейчас еще более понизила голос,
заставив прислушаться, – губернатор стал часть своих обязанностей и вопросов, при
решении которых возникали трудности, взваливать на Штурмина. А Борис Андреевич, по
натуре человек безотказный, терпеливо тянул воз всех дел на себе!.. А когда еще за эти
злосчастные «Золотые ворота» взялся, – она махнула рукой, – совсем сна лишился.
Последние полгода дались ему нелегко, подорвали здоровье. Он и правда стал
раздражительным, взрывным… Но я связываю изменения в поведении Бориса Андреевича
исключительно со сложностью проекта.
Разговор вновь и вновь возвращался к теме «Золотых ворот», и ни Лосневский, ни
Леднев не могли этого не заметить. Проект маячил перед ними, как бельмо на глазу, точно
кричал в голос: это я! Это я!
– Почему именно Штурмин вел проект? Ведь в администрации он курировал
контакты с правоохранительными органами?
– Губернатор приказал, – коротко ответила Вера. – Колобов настоял, чтобы именно
Борис Андреевич курировал все «от» и «до». «Золотые ворота» – это стройка. Стройка –
это инвестиции. А где большие инвестиции, там воровство.
– Бесспорно, – согласился Виталий Лосневский. – И где большие деньги, там убивают, -
из его уст прозвучало, как приговор.
Постучав по столешнице зажатой между пальцами шариковой ручкой, Леднев
произнес:
– С этой точки зрения выбор губернатора не кажется таким уж удивительным. Судя
по тому, что я уже слышал о личности советника, ему было по силам удержать любую
кубышку от расхищения. Будь то краевой бюджет или коммерческий проект.
– Нет же! – воспротивилась Вера. – Я не верю, что его могли убить за участие в
проекте. Борис Андреевич все силы и душу вкладывал в его реализацию, буквально болел
за дело. Только вчера называл «Золотые ворота» своим детищем…
– История знает моменты, когда родители погибали от руки собственных детей, -
философски отметил Виталий.
– Спасибо большое, Вера Георгиевна, за вашу помощь, – Леднев жестом дал понять
следователю, что считает необходимым прервать разговор с Верой Глонти. – Думаю, вам
стоит отдохнуть немного. Но если появятся вопросы, мы вам позвоним, хорошо? Либо я,
либо Виталий Евгеньевич…
Вера рассеяно кивнула, и на ее глазах навернулись слезы. Успокаивающее
переставало действовать, уступая место вновь разгорающимся эмоциям.
Лосневский подошел к ней и положил на стол визитку.
– Если вдруг что-то вспомните, наберите мне. В любое время.
Последняя фраза секретарши советника догнала их уже в дверях, заставив обоих
обернуться. Было в двух словах столько злобы, мольбы, экспрессии, что их не могла
произнести женщина, пребывавшая в глубоком унынии. Слова хлестко ударили
пространство, эхом отразились от стен, вдребезги разбив гнетущую тишину.
– Найдите его!
3
Требовалось некоторое время, чтобы собраться с мыслями и определить приоритеты.
Как всегда, в самом начале следствия вопросов было больше, чем ответов. И как водится,
свидетели не торопились прояснить ситуацию. Ощущение, что находишься перед высокой
стеной с закрытой дверью, не покидало Леднева. Он тщетно старается подобрать ключ к
замку, основываясь только на собственных ощущениях. Он один. Ни следователь
Лосневский, ни Илья Ильич Панов – не в счет. Он единственный из всех следственных
органов заинтересован в реальном раскрытии преступления, выявлении настоящего
мотива и поимке преступника. Остальные – часть системы правоохранительных органов и
вынуждены подстраиваться под нее. Сегодня они – конъюнктурщики. Система требует
результата в кратчайшие сроки, система должна покарать преступника. Не того, кто убил,
а того, кого назначат виновным, уложившись в установленные временные рамки. И
бороться с системой нельзя – она задавит любого, вставшего на ее пути.
С ним же ситуация иная. Его патрону нужен реальный расклад, истинный заказчик
преступления. И Леднев не загнан в жесткие тиски времени. Раньше он мог только
мечтать о подобном: ему предоставлен карт-бланш.
Он повернулся к Виталию Лосневскому, заканчивающему, наконец, оформлять
протокол изъятых вещдоков.
– Ты с губернатором беседовал?
В ответ следователь гневно сверкнул глазами:
– Пытался. Был послан по матери. – От дальнейшего проявления эмоций он
предусмотрительно воздержался.
Дело ясное: официальный представитель Следственного управления и глава края –
птицы разного полета, прямые, которые как не изгибай, никогда не пересекутся.
Губернатор еще и за публичное оскорбление сочтет, если следователь отважится его на
беседу пригласить. Ситуацию мог бы помочь разрешить Илья Ильич, но тот пока
предпочел в стороне постоять, поглядеть, чья чаша весов перевесит…
Леднев уверенно вошел в кабинет, не предваряя свой визит стуком в дверь. Он –
сыщик, который идет по следу. Главнее сыщика при осмотре места преступления – только
следователь, но если следователю дали от ворот поворот, то его никто остановить не
сможет. Только пуля.
При мысли о пуле Василий Петрович поежился. В мозгу сама собой всплыла картина
с кровавым пятном за креслом советника, с вырубленным из стены и взятым на экспертизу
куском материала, в котором она застряла.
Губернатор окинул вошедшего недобрым взглядом, продолжая собирать бумаги со
стола в новенький, с иголочки кожаный портфель с золотыми пряжками.
– Я сказал: мне некогда! – тон не предполагал никаких препирательств. – Устроили
здесь балаган. Работать невозможно!
– Боюсь, вы немного не по адресу, Юрий Алексеевич, – Леднев извлек из кармана
корочку помощника депутата. – Я, так сказать, приданные силы. Помогаю следствию
разобраться в ситуации.
Юрий Алексеевич Колобов губернаторствовал не первый год, имел четверть века
политического стажа, визитеров в своем кабинете видывал разных и никому не позволял
диктовать условия. Так что сомнительная должность советника какого-то депутата – он не
разглядел кого именно – его нисколько не вдохновила. Таких самонадеянных и
самодовольных давить надо на корню, пока голову не подняли от безнаказанности.
– Выйдите за дверь! У меня через полчаса деловая встреча. Некогда терять время на
мелочи.
Удобно расположившись в кресле напротив, Леднев не на шутку удивился:
