Прислушайся к музыке, к звукам, к себе - Мишель Фейбер
Люди боятся музыки, которая не дает им вернуться домой.
°°°
В середине ХХ века некая группа композиторов и теоретиков музыки решила, что человечеству пора сбросить оковы буржуазности и отправиться на поиски приключений туда, где живут альтернативные тональности. О каком прогрессе может идти речь, если слушатели продолжат цепляться за привычные варианты?
Неудивительно, что слушатели подняли бунт. Они не желали, чтобы эти авангардисты вытаскивали их из уютных гнездышек. Все 1950‐е и 1960‐е в мире концертных залов и прогрессивных лейблов шла война. Каждый выбирал сторону: хочет ли он быть частью будущего или же останется в прошлом. Дебаты кипели ожесточенные. Коллаборационисты, шедшие на уступки врагу, подвергались остракизму.
Пьер Булез, ведущий представитель атональной музыки, отказывался даже разговаривать с композиторами тональной. В 1958 году Милтон Бэббитт написал для журнала High Fidelity эссе «Композитор как специалист» (опубликовано под более дерзким названием «Какая разница, будете ли вы это слушать?»), где утверждается, что причина, по которой публика отвергает модернистскую музыку, заключается в невежестве, и что композиторам следует продолжать сочинять сложные вещи, даже если никто не приходит на концерты.
Легко подшучивать над категоричными приверженцами современной музыки. Булез с его строгими костюмами и комичным начесом переживал, что немец Кархайнц Штокхаузен угрожает его статусу Великого Мэтра. Бэббитт, бывший математик, писал выверенные с маниакальной точностью электронные пьесы, которые я, даже будучи большим фанатом электронной музыки, считаю невыносимо скучными.
К тому же, оглядываясь назад из определенно тонального XXI столетия, мы знаем, что Булез и Бэббитт проиграли эту войну. «Невежественная» публика упрямо стояла на своем, и дисгармонический шум вынужден был сдать позиции. Аккорды, которые следовали друг за другом во времена Вивальди или Пуччини, следуют друг за другом и сегодня. Нам говорят, что такой порядок вещей задуман самим Богом.
И все же в глубине души – в той ее части, которой понравилась песня Revolution 9, когда я был маленьким, и которая впадает в тоску от легкой, нравящейся всем окружающим музыки, – я восхищаюсь этими неудачливыми крестоносцами, вставшими под знамя революции. В 1967 году Булез дал журналу Der Spiegel интервью, заявив (в шутку, как он говорил позже), что пора «взорвать оперные театры», потому что «в них полно дерьма и пыли».
Да простят меня любители оперы, но я готов с ним согласиться. Да! Смерть переигрывающим Кармен и напыщенным Донам Жуанам! Я не призываю к разрушению красивых образчиков старинной архитектуры, но мне хотелось бы, чтобы эти учреждения перестали получать полное финансирование и тратить его на бесконечные повторные показы «Травиаты» и «Женитьбы Фигаро».
Да и утверждение Бэббитта, что артисты должны создавать смелые произведения, даже если публика к ним не готова, находит отклик в моей душе. Немалая часть моей любимой музыки пришлась бы не по вкусу среднестатистическому слушателю, и я бы расстроился, откажись отважные исследователи звука от своих идей по той лишь причине, что у них недостаточно почитателей. Мои книги тоже приглашают в неожиданные путешествия, а в той, которую вы читаете сейчас, я открыто пообещал вытащить вас из зоны комфорта.
Тем не менее с возрастом я все более прагматично смотрю на способность людей открыться чему-то новому. И как бы я ни восхищался бескомпромиссной позицией революционных артистов, какими бы благородными ни считал одиночек в пустыне, я пришел к выводу, что нет ничего благородного в том, что тебя не слышат. Какой смысл говорить людям, чтобы они слушали ту или иную музыку, если они не могут или не хотят? Разве не способны авангардисты делать свое дело, никого не мучая?
°°°
Когда я впервые поделился своими неопубликованными произведениями с женщиной, впоследствии ставшей моей женой, она признала их потенциал, однако некоторые элементы моего подхода показались ей отталкивающими. В те дни я был достаточно высокомерен, чтобы не придавать значения мнению будущей публики. Я считал писательскую деятельность общением между мной и Богом Литературы, как я это формулировал. Читатели не играли никакой роли.
Эва возмутилась. Во-первых, она считала, что Бог Литературы – чушь собачья, а во-вторых, отказывалась не играть роли как читатель. Более того, будучи школьной учительницей, она знала, что дети учатся гораздо лучше, если чувствуют свою ценность и сопричастность. Ее миссией как фактического редактора стало превращение моих текстов в нечто удобочитаемое. На протяжении многих лет мы вели ожесточенные дискуссии. И вот я здесь. И вот вы здесь.
°°°
Революционерам свойственно быть абсолютистами, а обществу – отвергать абсолютизм. Общество развивается и движется вперед, то и дело подхватывая новые идеи, однако не те, что призывают все разрушить и построить заново с нуля. Если что-то не сломано, зачем чинить?
Приверженцы додекафонии – техники написания серийной музыки по двенадцати тонам – точно так же, как анархисты и коммунисты в области политики, громко кричат, что все как раз таки сломано и что старые устои должны быть сметены, а на их месте построен дивный новый мир. И какое-то время он будет казаться многообещающим, и может почудиться, что бунтари выиграли битву. Но в долгосрочной перспективе народным массам не нравится, чтобы их встряхивали, приводили в смятение и лишали комфорта. «Пионеры» атональной музыки стареют и умирают, унося свой мятеж с собой в могилу. Тональная музыка торжествует. Наголову разбитые революционеры роняют слезы в свое пиво, оплакивая образ сверхчеловека, который, если вообще существовал, манил их так недолго.
Порой я скорблю вместе с ними, когда иду по торговому центру, и со всех сторон меня атакует столь нелюбимая мною «классика» популярной музыки, в том числе Боб Сигер и The Silver Bullet Band. Боб будет задорно петь, что ему нравится музыка, которая согревает душу и напоминает о старых добрых временах, и у меня возникнет горячее желание привязать Боба к стулу на дне Большого каньона и высыпать ему на голову квинтиллион пластинок старого доброго рок-н-ролла, чтобы каньон заполнился до краев.
°°°
Когда я настроен более благодушно, я напоминаю себе, что многим нужны сентиментальные мелодии и праздничные песни, ведь люди есть люди, и я тоже человек. Может, мне и не нравится старый добрый рок-н-ролл, но будут моменты, когда альбом Constant Shallowness Leads To Evil группы Coil не согреет душу и мне захочется размять кости под Blockbuster от The Sweets.
Не исключено, что наиболее удачным образчиком авангардной музыки стало то, что делали The Beatles в годы величайшей славы. Они черпали вдохновение у Штокхаузена,
