Генрих Фольрат Шумахер - Береника
– Ты видишь отсюда мост, Базилид? – спросил один из них, человек могучего телосложения. Светлые волосы и курчавая борода окаймляли его лицо, в котором светились задумчивые молодые глаза.
Спутник его вздрогнул.
– Не называй меня по имени, Хлодомар, – сказал он тревожным голосом. – Жителям Гишалы совсем необязательно знать, кто я. Если я не ошибаюсь, – продолжал он, указывая на темную черту, видневшуюся в тумане над рекой, – то вот там нужное нам место…
Хлодомар бесшумно пошел в указанном направлении.
– Берегись, – крикнул ему вслед Базилид. – На стене сверкает копье.
Хлодомар быстро спрятался в высокую траву у берега. В воздухе просвистела стрела и вонзилась в землю рядом с Хлодомаром. Несколько минут часовой вглядывался в темноту, потом продолжил свой путь вдоль стены. Хлодомар быстро вскочил и, подойдя к мосту, наклонился над одной из свай. Найдя, что ему было нужно, он тихо свистнул.
Базилид быстро привязал мулов к сосне и осторожно пробрался к мосту.
– Камень в фундаменте у первой сваи выдвигается, – прошептал Хлодомар. – Как раз так, как говорил Иосиф бен Матия. А вот отверстие, – продолжал он, направляя туда руку Базилида.
– Отлично, сюда можно будет закладывать все наши вести. Скажи наместнику, чтобы он посылал сюда людей через каждые три дня. Пусть он также известит об этом Агриппу. А теперь скорее в лес, – закончил он, осторожно поднимаясь. – Мне пора ехать, чтобы попасть еще сегодня в город и рассказать свою басню Иоанну.
Хлодомар медленно пошел вслед за ним. Им овладело неприятное чувство. Пророк внушал ему отвращение выражением змеиного коварства на желтом остром безбородом лице и в беспокойных глазах. Но вместе с тем что-то мучило его: он не раз участвовал в опасных и не всегда честных предприятиях, но теперь сердце его было на стороне человека, против которого ему приходилось бороться. Если бы это только касалось кого-нибудь другого, а не его, не Иоанна из Гишалы. Ведь и так уже Хлодомар отнял у него сына, а теперь…
С первой минуты своего прибытия в Галилею в качестве наместника Иосиф бен Матия ополчился на Иоанна, единственного человека, равного ему по уму и превосходившего его храбростью. Неужели Иосиф бен Матия прав, а Иоанн в самом деле только из гордости и властолюбия противится во всем избраннику иерусалимского синедриона. Хлодомар, исполнитель тайных поручений наместника, отлично знал, что Иоанн бен Леви совершенно прав, не доверяя наместнику и все время остерегая своих соплеменников от него Иосиф бен Матия пользовался большим авторитетом в глазах невежественного и легковерного галилейского населения, благодаря своему высокому происхождению из рода асмонейских правителей, своей принадлежностью к аристократическому духовенству святого города, и всем этим он пользовался для того, чтобы тайно содействовать изменнику царю, вступившему в союз с Римом. Иоанн из Гишалы первый обличил эту двойственность наместника, и теперь он стал в глазах многих единственным оплотом сопротивления.
Хлодомар прислонился к стволу дерева и думал об Иоанне из Гишалы, и не обращал внимания на то, что делал Базилид. Когда пророк встал прямо напротив него в полосе лунного света, он вздрогнул от неожиданности.
– Я тебе удивляюсь, Хлодомар, – тихо смеясь, сказал пророк. – Спать среди опасностей – на это я не способен, клянусь останками моей матери, которую я никогда не знал. Но видишь ли, – прервал он сам себя, показывая на плащ, в который он завернулся, – одним я превосхожу тебя – хитростью. Скажи сам, сумел ли бы ты превратить свою могучую фигуру Геркулеса в жалкого уставшего странника, сумел ли бы ты из своего молодого мужественного лица сделать морщинистое лицо старика?
– Храброму мужу не подобает, – с презрением отвечал Хлодомар, – нападать на противника исподтишка. – Нужно сражаться лицом к лицу, мечом к мечу.
– О варварская простота! – засмеялся Базилид. – Ты только и умеешь сражаться. Но между битвами бывают перерывы. Что бы стало с вами, кулачными бойцами, если бы мы не приходили к вам на помощь своим умом и не выведывали для вас слабых сторон врагов. Иосиф бен Матия отлично это знает и только потому принял меня так хорошо, несмотря на то, что я пришел к нему от Агриппы – его врага. И поручение, с которым он меня послал к могущественному Иоанну, более почетно для меня, чем смерть сотни врагов, от твоего меча.
Он поднял голову и постучал самодовольно своими длинными желтыми пальцами по своей груди.
– Вот ты смеешься над умом, – сказал он, – а сознайся, ни за что бы тебе не узнать в этом жалком старике, с трудом переводящем дыхание, гордого, величественного пророка горы Кармеля. Если бы ты не присутствовал при том, как совершилось это превращение, ты бы и сам не поверил, что это одно и то же лицо. Нет уже длинных падающих по плечам волос, исчезла борода. А мой невидимый панцирь лучше охранит царя и Иосифа бен Матию, чем сотня таких мечей, как твой, отважный Хлодомар Оружие Иоанна бессильно против него.
Он злорадно рассмеялся, быстро накинул изношенный, запыленный плащ на грязное, протертое от долгих скитаний платье странника. Его высокая прямая фигура согнулась, спина сгорбилась, лицо сморщилось. Он ухватился дрожащими руками за узловатую палку и, шатаясь, пошел, едва волоча ноги. Пройдя несколько шагов, он остановился и обернулся к Хлодомару, глядевшему ему вслед с нескрываемым отвращением.
– Прощай, Хлодомар, – проговорил он прерывающимся от кашля голосом. – Привет тебе от единственного уцелевшего человека Клавдиевой колонии.
Хлодомар стоял не двигаясь и смотрел вслед Базилиду.
Ему еще долго слышалось его отвратительное хихиканье даже после того, как туман крыл сгорбленную фигуру странника…
* * *Иоанн из Гишалы, сын Леви, вернулся больной после поездки в Тивериаду, которую он тщетно пытался защитить от наместника. Жители Тивериады до сих пор твердо стояли за Иоанна и были верны своей родине, хотя они не входили в состав Галилеи, а находились под непосредственной властью Агриппы. Но теперь самый надежный из их предводителей, Юст бен Пистос, тайный секретарь царя, изменил делу восстания и отправился в Птолемаиду, чтобы перейти на сторону римлян. Жители Тивериады после этого пали духом и не оказали серьезного сопротивления войскам наместника. Иоанн, таким образом, потерял сильного союзника. Кроме того, беспокойство о своей семье усиливало изнурявшую его лихорадку. Тщетно ждал он со дня на день возвращения детей и родственников. Ему нужна была нравственная поддержка. Молодой пыл Регуэля так же, как безоблачная веселость Тамары, придавал ему сил в тяжелые минуты. Но напрасно рассылал он гонцов. Все они возвращались ни с чем: им не удавалось пробраться сквозь двойной ряд соглядатаев наместника и римской пограничной стражи.
Кроме того, он видел, что решимость его прежних друзей и единомышленников исчезает. Они не знали, принять ли участие в восстании Иоанна против наместника избранного синедрионом, и против Рима или лучше повременить, пока не выяснится, на чью сторону склоняется успех.
Холодный пот покрывал тело больного. Он метался в постели, не находя себе места. Тщетно пытался врач дать ему лекарство, понижающее жар. Иоанн отказывался от его услуг с горькой улыбкой.
– Да ты разве не понимаешь, – говорил он, – что не эта ничтожная болезнь гложет мне сердце и зажигает кровь. Я измучен неизвестностью о судьбе детей и родины. О, как тяжело лежать здесь и знать, что зреет измена которая все отнимет у нас. Они не слушали меня, глупцы когда я говорил, что у них подкапывают почву под ногами. Теперь, когда наступила опасность, они хотят твердо ступать, но земля согнется и поглотит их всех.
Он на минуту остановился и горящими глазами уставился куда-то вдаль. Резкие темно-красные пятна выступили на его худощавых щеках.
Врач с испугом посмотрел на него.
– Молю тебя, Иоанн, успокойся, возьми себя в руки. Подумай, ведь только покой может победить болезнь.
– Болезнь! – нетерпеливо перебил его Иоанн. – Да время ли теперь болеть, когда каждая минута…
Он остановился, услышав шум во дворе. Послышались проклятия и какие-то крики. Прежде чем врач смог удержать его, Иоанн одним прыжком очутился у окна и широко растворил его.
Свет факелов освещал толпу галилейских юношей. Они окружили какого-то человека, который спускался с лошади. Он что-то невнятно говорил, но каждое его слово увеличивало волнение толпы. Наконец раздался крик: "К Иоанну!" – и на лестнице раздались тяжелые шаги вооруженных людей.
Иоанн побледнел и отступил от окна. Он узнал гонца, которого послал к единоверцам в Нижнюю Галилею, призывая их к общему восстанию против Иосифа бен Матия и римлян. Он быстро оделся и прошел в зал собрания, где его ждали сторонники:
– Гонец из Нижней Галилеи вернулся, друзья, – сказал он. – Приготовьтесь, быть может, к самым дурным вестям.
