Cинкогнита - Анна Исипчук
Финальная сцена спектакля по форме напоминает политическое высказывание и символическую акцию. Незадолго до этого учителя, не желая заниматься проблемным поведением Вениамина, превращают во врага Елену Львовну, которая пытается противостоять Вене и ищет истоки его фанатизма. Директриса увольняет учительницу из школы за неподобающее поведение и слишком научные и либеральные взгляды, отражающиеся на ее преподавательских методах. Однако та наотрез отказывается уходить — в ответ она прибивает кроссовки к полу гвоздями и в отчаянии кричит: «Я отсюда никуда не уйду! Здесь я на своем месте!» В оригинальной пьесе фон Майенбурга учительница прибивает гвоздями не обувь, а ноги, таким образом добровольно принося себя в жертву во имя принципов. Финал, воплощенный Серебренниковым — заявление, хорошо понятное в российском политическом контексте. «Хотя вас и много больше, говорит учительница, но именно вы сумасшедшие, а не я, я тут — единственный здравый человек. И именно для того, чтобы здесь осталась крупица здравого смысла, я отсюда никуда и не уйду»,21 — такое описание подтекста дает Андрей Архангельский в своей рецензии на фильм.
Кинематографическая адаптация « (М) ученика» — фильм «Ученик», вышедший спустя два года после премьеры спектакля, преданно следует за своим театральным источником. Фильм не только снят тем же режиссером по тому же сценарию, но и с практически неизменным актерским составом. Главное отличие — замена исполнителя главной роли Никиты Кукушкина на Петра Скворцова. Кукушкин, которому на тот момент было 25 лет, выглядел слишком взрослым для роли школьника — поэтому Серебренников, желающий сделать фильм более реалистичным, нежели спектакль, решил отдать главную роль более молодому актеру. Еще одно новшество — смена названия, объясняется не творческим замыслом, а, как ни странно, пожеланием съемочной группы — операторы устали каждый день читать на хлопушке мрачное слово «мученик».
Получившуюся картину Серебренникова часто называют слишком театральной, что нельзя назвать небезосновательным. Фильм снят длинными планами с большим количеством внутрикадрового монтажа. Герои говорят по-театральному выразительно, и периодически кажется, что они не ведут диалог, а произносят монологи. Несмотря на разнообразие локаций, как интерьерных, так и натурных, мир фильма кажется ограниченным, камерным и клаустрофобным. Тем не менее, по словам Серебренникова, спектакль и фильм очень отличаются, и историю пришлось заново пересобрать для того, чтобы перенести в кинематографический формат. Киноязык «Ученика» создает независимую художественную интерпретацию истории в новой форме.
Во-первых, это выражается в том, что фильм вводит разные точки зрения на происходящее и показывает зрителю части истории как минимум от лица трех героев. Открывающая сцена «Ученика» снята с перспективы мамы Вениамина Инги (Юлия Ауг) — она заходит в квартиру и «допрашивает» сына, почему тот уже несколько недель не ходит на плавание в школе. Хотя Веня на протяжении большей части сцены принимает участие в диалоге, камера не спешит показать его, а когда наконец-то делает это, мальчик находится на заднем плане в расфокусе, всегда позади матери. Этот прием передает нежелание Инги понять и услышать сына. Далее происходит смена точки зрения — главным героем становится Веня. В одной из первых сцен он падает в бассейн, и на несколько мгновений камера становится субъективной — герой всплывает со дна бассейна и видит, как над водой возвышается учитель физкультуры. А некоторые сцены в фильме показаны от лица Лиды, одноклассницы и любовного интереса Вени. Девушка часто снимает на телефон выходки юноши — эти видео время от времени заменяют собой основные кадры, создавая эффект отчуждения и взгляда со стороны.
Вторым новшеством является то, что кинематографический реализм «Ученика» переносит историю из пространства искусственности и абстрактности театра в реальный мир, и делает ее интонацию более мрачной и жуткой. То, что в спектакле герои только представляли себе и/или проговаривали словами, в фильме становится отдельными сценами. План убийства Елены Львовны, который придумывают Веня и его друг и последователь Гриша (Александр Горчилин), в «Ученике» показан как воображаемая, но вполне реалистичная и жестокая сцена смерти. Религиозные видения Вениамина также переносятся из пространства текста в пространство реальности. Кроме того, последствия действий героев в фильме шокируют больше, чем на театральной сцене — так происходит с эпизодом, в котором Веня по-настоящему «уничтожает» свою комнату и превращает ее в монашескую келью с одним матрасом посреди голых стен. Киноадаптация истории позволяет зрителю четче осознать происходящее как нечто возможное в реальности, а не абстрактное зрелище, существующее в вакууме.
Временной и социокультурный контекст, в котором существует фильм, повторяет контекст, в котором существует спектакль. В одном из интервью Серебренников рассказал, что основной причиной создания театральной адаптации стало то, немецкая пьеса фон Майенбурга удивительно точно описывала российскую действительность в начале 2010-х годов. «Я слышал о спектакле, который сам Мариус поставил в Шаубюне, и попросил его прислать текст. А прочитав, подумал: „Как интересно! Это же все происходит у нас. С нами. Откуда он знал?“ Майенбург — потрясающий драматург, один из лучших в мире сегодня. У него есть свойство предвидеть будущее. Но в Германии эта пьеса не смотрится столь остро, как у нас. Для них это притча про то, что будет, если некий клерикально настроенный „мальчик“ придет и всем укажет». Темы диктатуры религии и безумного фанатизма точно попали в болевую точку российского общества.
Именно Серебренникову, главному адаптатору проекта, принадлежит идея экранизировать « (М) ученика: «Когда мы делали спектакль, все время говорили с артистами, что это очень кинематографическая история. Что она в кино будет выглядеть даже лучше, чем в театре».22
В качестве кинематографической адаптации театрального проекта следует рассмотреть и самый и последний на сегодняшний день фильм Серебренникова — «Петровы в гриппе», вышедший в 2021 году. Структура проекта «Петровы в гриппе» непоследовательна и состоит из трех звеньев, в отличие от «Ученика»: роман Алексея Сальникова «Петровы в гриппе и вокруг него» был параллельно адаптирован в виде театральной постановки и художественного фильма. Книга уральского поэта и писателя была издана в 2017 году и сразу привлекла внимание читателей, получила положительные отзывы критиков и несколько литературных премий («Большая книга», «Нос» и «Национальный бестселлер»). В центре истории находится семья Петровых — автомеханик Петров, в свободное время рисующий комиксы, его бывшая жена библиотекарша Нурлыниса, в свободное время (то ли в фантазиях, то ли на самом деле) убивающая людей, и их маленький сын, тоже Петров. Это необычная история об обычной семье, в которой происходит смешение прошлого и настоящего, реальности и иллюзий. Как пишет о произведении журналист Вадим Рутковский: «Своеобразный взгляд на родную повседневность, тронутый безумием реализм, ощущение зыбкой, то и дело низвергающейся в фантасмагорию реальности сделали роман бестселлером».23
Такой глубокий текст сложно представить в нелитературном формате — в нем мало действия и много рефлексии. Тем не менее, Кирилл Серебренников задумал сразу две версии адаптации романа Сальникова — он написал киносценарий и пьесу, которую планировал поставить в «Гоголь-центре». Изначально24 речь шла только о театральной постановке, но к Серебренникову обратился продюсер Илья Стюарт и сообщил25, что куплены права на экранизацию «Петровых в гриппе и вокруг него» и предложил ему написать сценарий будущего фильма. Картину Серебренников решил экранизировать сам, а поставить спектакль предложил режиссеру Антону Федорову. Тот, однако, сильно изменил серебренниковский сценарий и вернулся к тексту романа. Проекты раздвоились и каждый из них пошел своим путем. Алексей Сальников не принимал участие ни в постановке спектакля, ни в съемках фильма — Серебренников называет26 его «идеальным автором», который никак не вмешивается в процесс адаптации и предоставляет полную свободу интерпретации. Спектакль и фильм получились очень разными не только из-за формы, но и из-за адаптаторов, заложивших особую интертекстуальность и контекст в свои проекты.
При адаптации текста «Петровы в гриппе и вокруг него» в театральную форму, Федоров извлек из него два пласта: ощущение гриппа,
