Анатолий Шиманский - Америка глазами русского ковбоя
Алоха, мои друзья!
Обратно
в благословенную Америку
11 октября
Лора Куроедова встретила меня в городке Дельта с распахнутыми от удивления глазами и нашей, русской улыбкой.
– Ой, да откуда же вы взялись? Я русских уж полгода не видела!» – пропела она московским говорком.
Была она замужем за канадцем, но не порывала связей с родиной, занимаясь восстановлением бойскаутского движения в России.
Я несколько этому удивился, так как до революции бойскаутское движение в России было в зародышевом состоянии и не пользовалось особой популярностью. Сменившее его пионерство переняло идеи скаутского движения, придав ему идеологический красный оттенок. Теперешние властители России, запретив компартию и комсомол, заодно расправились и с пионерской организацией, в которой не так уж много было коммунистической идеологии, а в названии ее имелось даже что-то американское. Этот идеологический вакуум наши идеологи решили заполнить импортом бойскаутизма. Ребята из Москвы должны были приехать сюда за опытом.
Обаятельная Лора была счастлива играть в этом активную роль, а я был бы счастлив отвлечь ее и забрать к себе в телегу. Вероятно, она почувствовала мое любвеобилие, написав: «Желаю много любви и успехов», а в порядке компромисса попросила навестить подругу в Москве. Я был вынужден пообещать ей навестить эту вотчину боярина Лужкова, хотя знал, что Москва любви и слезам не верит.
Надеюсь, что констебли Майк Лири и Джон Пулин просто так подъехали познакомиться, а не были посланы иммиграционными властями, чтобы проверить, в правильном ли направлении я двигаюсь. Во всяком случае, они были дружелюбны, подарили нашивку своего департамента с королевской короной и посоветовали кратчайшую и наилучшую дорогу по дамбе вдоль залива. Они даже позвонили в полицейский участок около дамбы и попросили тамошних констеблей открыть ворота и показать направление.
Дорога вдоль дамбы действительно оказалась великолепной и без единой машины, поскольку была закрыта для транспорта. Даже смотрители парка ездили здесь на велосипедах. На границе парка горделиво красовался дом-замок, окруженный забором. Его обитателем оказался личный доктор свергнутого аятоллой Хомейни шаха Ирана, здесь он спасался от мести исламских религиозных фанатиков, чувствуя себя более безопасно, чем в США.
Вскоре я свернул не на ту дорогу, которая мне нужна, и был вознагражден за ошибку тем, что встретил Кристину, соседку Трэйси и яростную ее ненавистницу. Вот уж отвела она душу, рассказав все, что думает об этой… и т. д. Я должен признаться, что правда – это единственная женщина, которую мужчина не хочет видеть голой. Поэтому срочно постарался забыть все плохое о Трэйси, и в памяти она всегда будет моей эксцентричной, но прекрасной спасительницей.
Наконец-то у Кристины появилась возможность покормить Ваню морковкой, ведь в Пойнт-Робертсе такие попытки всегда пресекались моей хозяйкой. Дядюшка Кристины, Кен Дэвис, разводивший скот голштинской породы, решил подарить мне на память свою старую соломенную шляпу. Он приписал в дневнике: «Анатолий, пользуйся моей шляпой и носи ее в добром здравии». А Кристина добавила: «Вы добрый и понимающий человек – замечательный посол своей страны! И Ваня тоже!»
Уже в сумерках приехал я в городок Суррей и зарулил к дому, возле которого разглядел огражденное пастбище. Арендовавший дом Дэвид Фэй позвонил хозяевам, которые не только разрешили лошади пастись там, но и привезли для моего сокровища мешок овса.
Настроение у Дэвида было отвратительное. От него не только ушла жена, а дочка бросила школу, но еще, вдобавок, в тот день женился его друг Алекс. Пока мы сидели на веранде, друг наверху проводил брачную ночь так, что дом сотрясался. Наконец молодожены с осоловелыми глазами спустились вниз и обрадовали нас сообщением, что все это они придумали – никакой свадьбы не было. Решили ребятки попрактиковаться.
Более серьезные намерения были у пришедших навестить нас Черри Доло и Санжа Кован. Они недавно закончили школу и хотели пожениться. Родители Черри были яростно настроены против брака, и не только из-за того, что влюбленные были слишком молоды, но и по расовым причинам. Черри – европейского происхождения, а Санжа родился в Индии. Они были такие замечательные ребята, что я влюбился в обоих и напросился на свадьбу.
На следующее утро, по дороге к границе, около телеги остановился грузовик с сеном, и его хозяин Арнольд Витчен пытался уговорить меня взять с собой столько сена, сколько захочу. Арнольд был иммигрантом из Румынии и владел фирмой по торговле люцерной, тимофеевкой, сеном и соломой. Я поблагодарил его, но сена не взял, поскольку в эту пору всегда можно найти зеленое пастбище. Да и места в телеге не было.
На пограничном пункте в Блэйне я решил зайти в торговый центр, где без налогов продавались алкоголь, сигареты и другие товары. Лошадь пришлось привязать около ворот, так как при въезде туда было установлено препятствие типа металлических граблей, позволявшее машинам въехать внутрь двора, но мешавшее вернуться тем же путем.
Кассирша взяла с меня деньги за бутылку джина и попросила назвать номер моего автомобиля. Пришлось объяснять, что у меня не автомобиль, а телега, и номерных знаков не один, а пятнадцать. Такого еще в ее практике не было, и она вызвала директора магазина. Тот, поколебавшись, послал со мной охранника с заданием записать хотя бы один из номеров, не обращая внимания на то обстоятельство, что все они просрочены.
Я въезжал в США с надеждой, что чиновники на границе попросят у меня паспорт, а я им расскажу обо всех издевательствах их канадских коллег. Да только никто меня не остановил и не спросил паспорт. Даже некому было пожаловаться.
В Блэйне ко мне подъехал парень на велосипеде с двухколесным прицепом и представился Хантером Мэном, «человеком-кино». Он ездил по маленьким городам США и Канады с кинопроектором и показывал детям и взрослым фильмы на открытом воздухе, не беря со зрителей платы. Проехал он уже 15 000 километров и показал кино в 324 местах. Сейчас направлялся в Южную Америку, а потом в Европу.
Во времена видеомагнитофонов в каждом доме этот человек пытался вытащить людей из скорлуп-домов, чтобы они общались между собой на улице. Вспомнилось, как в глубоком детстве мы, пацанва, смотрели кино на улице, а экран был сделан из простыни. Здорово было смотреть на экран с противоположной стороны – у героев правая и левая стороны тела менялись местами.
Хантер поехал дальше в будущее и прошлое, а на прицепе было написано по-английски: «Кинофестиваль на колесах», и еще почему-то и по-русски – «Мир».
Меня же пригласил в гости Ричард Чарльз Старгилл, чтобы показать свой паром «Зуек». Ричард до пенсии работал школьным учителем, а в свободное время занимался реставрацией морских судов. «Зуек» был построен во время Второй мировой войны для переправки рыбаков на путину из Блэйна на Аляску. Почти 40 лет паром верно служил рыбакам, а потом его отправили на корабельное кладбище и забыли.
Ричард случайно узнал о героической трудовой биографии «Зуйка» и решил его восстановить в прежней красе. Он организовал пенсионерскую команду «Друзья „Зуйка“» и в течение восьми лет реставрировал ветерана. Его назначили капитаном судна, и летом он ходит на нем по заливу с туристами на борту, рассказывая об истории рыболовства в этом районе.
Есть у Ричарда и свой рыболовецкий бот, названный в честь дочери «Анна». Каждый год Ричард отправляет его баржей на Аляску, а сам летит туда самолетом. Десять лет назад за три дня путины он ловил рыбы на 30 000 долларов, но и сейчас не жалуется на заработки. А еще в своем саду показал мне Ричард около пятидесяти видов бамбука, коллекцию которого он пополняет каждый год. Этот пенсионер был моложе большинства молодых.
По дороге в поселок Ферндэйл мне попались два русских мужика, которых сразу можно было выделить из толпы американцев – они лузгали подсолнечные семечки и плевались шелухой. Будучи недавними иммигрантами, они все еще восхищались, что здесь продают кроме обычных семечек еще и подсоленные, а также лущеные. На самом деле Виктор и Назар Гамдисей оказались турками, бежавшими из Азербайджана и приехавшими сюда недавно. По-английски не кумекали, но были дружественны и гостеприимны не менее американцев. Ребята пригласили переночевать у себя в доме и обещали приготовить шашлык под водку. Я был вынужден отказаться от заманчивого предложения, поскольку около дома не оказалось пастбища. Написали они в дневнике: «Анатолий, желаем тебе удачи во всех делах».
Через пару часов дороги я заметил подходящую ферму и зарулил на огонек. Ее хозяева, Пат и Надин Гровер, оборудовали пастбище для моей лошади и принесли ведро зерна. Ввели они меня в смущение, предложив дать лошади охапку сена. Забыл я, что в это время года трава уже не накапливает питательных веществ на зиму и по питательности чуть выше газетной бумаги. Правда, в каменных джунглях Калькутты я обнаружил, что главной пищей священных коров является бумага, собираемая ими на помойках.
