Анатолий Шиманский - Америка глазами русского ковбоя
По поводу снежного человека мне вспомнилась история, рассказанная английским путешественником и писателем Брюсом Чатвином. В Гималайских горах ему встретился шотландец, приехавший туда в поисках йети. Он искал его по всему миру, но так никогда и не видел. Когда же Брюс поинтересовался, как обстоят дела с поисками Лохнесского чудовища в Шотландии, этот фанатик йети заявил, что только идиоты могут верить в его, этого чудовища, существование.
Рост Данов был одним из таких фанатиков. Ему повезло родиться в петербургской дворянской семье, которая была не полностью вырезана чекистами. Его мама Елена Вацлавовна, из потомственных дворян, смогла передать Росту не только богатство культуры предков, но и их таланты. В нашей университетской компании он блистал эрудицией, писал прозу, стихи, прекрасно рисовал, и дьяконским басом пел религиозные гимны, которых до него я никогда не слышал. Талантов Роста хватило бы на сто человек, ну а биологию он знал лучше большинства наших профессоров. Но вместо того чтобы увлечься модными генетикой, биофизикой или биохимией, он решил заняться поисками снежного человека.
Каждое лето он уезжал с экспедициями на Кавказ или Памир в надежде увидеть реликтового гуманоида либо расспросить людей, встречавших этого йети. На жизнь он зарабатывал ловлей ядовитых змей и сдачей их в питомники. В конечном счете, одна из них ему отомстила за пленение товарок. Будучи на Памире, Рост как-то солнечным утром вышел босиком на лужайку, и маленькая эфа тяпнула его за палец ноги. Его удалось тогда откачать, но почки и печень были капитально расстроены, и Рост уже не мог выезжать в экспедиции за снежным человеком. Исчез стимул его существования на этой земле, и Рост отошел в другой мир, так и не встретившись с неуловимым гуманоидом.
Мне до сих пор больно думать о том, что Ростик так и не успел реализовать многочисленные свои таланты. Удивительно, почему природа так расточительна – она создает уникальных людей, но только единицам дает возможность передать потомкам мудрость и красоту своего восприятия мира. Я тоже не знаю, для чего живу на этой земле. Может, лишь для того, чтобы продолжать искать собственное Лохнесское чудовище, либо йети, которого Ростислав не нашел. Вот и сидел я на веранде, посасывал коктейль через соломинку и ждал появления йети. Снежный человек так и не пришел, возможно, он не переносил запаха спиртного. А ведь у Ростика тоже была проблема с этим зельем.
Утром Скотт договорился о визите на конюшню ветеринара и отвез меня туда. Стив Сисли прослушал и простукал Ваню и нашел его в удивительно хорошем состоянии для лошади, прошедшей за столь короткий срок 6000 километров. Я сам уже заметил, что за последние недели Ваня набрал вес, видимо, готовясь к зиме.
Сержанты Вела и Дрэйн решили угостить меня полдник ом, покатать по городу и показать меня своей начальнице, капитану Тони Мак-Вашингтон. Не удивило меня, что командует ими женщина-негритянка, поскольку при карьерных продвижениях женщины и чернокожие пользуются в этой стране преимуществами перед белыми. Но фамилия Вашингтон с приставкой Мак встретилась мне впервые, не говоря уж об ее мужском имени. В дневнике она написала: «Анатолий, я надеюсь, что ваше путешествие на северо-запад – это все, что вы хотели. Постоянный успех». Что-то в ее стилистике не сочеталось, но женщиной Тони оказалась приятной во всех отношениях.
Значительно менее приятным был визит в русское конс ульство, которое в час дня уже оказалось закрытым – не перегружают себя работой наши ребята. Открытым оставался только офис русской юридической консультации, соседствовавший с консульством. Я попросил ее хозяина расписаться в дневнике, чтобы зафиксировать визит в консульство. (Ума не приложу, зачем мне это было нужно.)
Мурло это русско-протокольное заявило, что его подпись стоит минимум 500 долларов и бесплатно ничего он не подпишет. Это был истинный фрукт нашего дикого российского капитализма. Но даже по его стандартам юрист этот – просто жадный дурак. Мои приятели-полицейские не могли поверить этой истории. Они жили в мире развитого капитализма, а мы только переходим от стадии развитого социализма к недоразвитому капитализму.
Ребята вернулись к своим полицейским обязанно стям, а я решил прогуляться по центру Сиэтла. Атмосфера его была совершенно отличной от Нью-Йорка и других городов восточного побережья. В этом городе не только работают, но и живут. В Нью-Йорке же люди выживают, но не живут.
На рыбном рынке продавцы с таким артистизмом демонстрировали невиданное разнообразие обитателей океана, что казалось – они хотели скорее развлечь публику, чем продать товар. Здесь и прохожие почему-то не плевались и не сморкались на тротуар, а старикам уступали место в транспорте. Здесь и полиция не демонстрировала своего присутствия, как в Нью-Йорке или Бостоне. Там стоящие на углах и скучающие от безделья копы развлекают себя, размахивая и жонглируя дубинкой.
Следующий день был посвящен визитам ко мне в гости, в помещение полиции, любителей лошадей и России. Холт Раффин был директором Международного центра по борьбе за цивилизованное общество и часто ездил в Россию для встречи с ее общественными деятелями. Но у меня в гостях он был просто человеком, вспомнившим свою мечту. Вот и написал: «Анатолий, это было великолепно, встретиться и узнать о вашем путешествии. Вы пример для нас: независимый, живущий просто, но соблюдающий основные человеческие ценности. Счастья вам, пилигрим».
Мне несколько неудобно цитировать такие восхваления. Не стою я их, но ведь они более характеризуют людей, это написавших.
Уже к вечеру приехал брат моей подруги, который несколько лет назад уехал из Нью-Йорка в надежде найти лучшую жизнь на западном побережье. Курт Шутт нашел в Сиэтле то, что хотел, – любовь и душевное спокойствие. Еще существенный момент – он нашел здесь работу по душе. Встретились мы с ним как старые приятели и пили «Смирновскую» водку, говорили за жизнь.
Я поражен был пьяной мудрости после того, как Курт написал: «Анатолий, все, что я пишу, не может сравниться по значению с тем, что ты делаешь. Непрактичность твоего медленного путешествия и недостижимость идей обманчивы. В наше время бессмысленных технологий твое путешествие чрезвычайно практично».
На следующий день наконец-то приехал кузнец Том Райт подковать полицейских лошадей и, заодно, Ваню. Никогда я не видел столь выдающегося мастера своего дела. Да и неудивительно. Ведь ремеслу подковывания он учился в родной Шотландии, славной искусством разведения и ковки лошадей. В стране, где жил великий Вальтер Скотт и где родился Александр Селькирк, прототип Робинзона Крузо. На самом деле Селькирк провел на необитаемом острове Хуан-Фернандес четыре года, но в значительно менее благоприятных условиях, чем Крузо, который 27 лет отмучился на своем райском острове. Питался он, Селькирк, исключительно черепашьим мясом. Это, наверное, еще похуже, чем ежедневно жрать черную икру.
Жизнь Робинзона была бы значительно легче, если бы вместо Пятницы у него в приятелях был Том, знавший кузнечное дело. Он выковал подковы для моей лошади. Перед тем как прибить, он накаливал их и прикладывал к копытам, чтобы сцепление их было плотнее. Выковал он и специальные шипы, удерживавшие подковы в фиксированной позиции. Неудивительно, что это заняло в два раза больше времени, чем у обычного кузнеца, но и берет он за работу соответствующе – 150 долларов. Для меня это было бесплатно.
Хозяйка компании по перевозке туристов в каретах приехала прицениться к Ване. После посещения Канады я планировал проехать на телеге по Австралии, но транспортировка туда лошади с телегой была мне явно не по карману. Пересылка телеги пароходом стоит 4000 долларов. Лошадь можно отправлять только самолетом, и стоит это 20 000, да еще нужно заплатить за шесть месяцев карантина. Я решил по окончании экспедиции продать Ваню в руки тех, кто может его загружать хоть немного, но регулярной работой. Это важно для поддержания тягловой лошади в форме.
Остров Видбей
26 сентября
Утром полицейский Дэвид предложил проехать с ним вдоль предстоящей мне 99-й дороги, ведшей из города в направлении Канады, и наметить подходящие остановки для отдыха лошади. Как правило, остановки у меня были спонтанными, но идея хороша.
Вдоль дороги встречалось множество ресторанов, кафе и мест для продажи автомобилей, что указывало на то, что Сиэтл бурно рос, и у людей были деньги, чтобы посещать эти места и покупать машины.
Проезжая той же дорогой уже на телеге, я не спешил и с удовольствием общался со всеми, кто этого хотел. Обаятельная, голубоглазая и светловолосая Лори Глен остановила меня, чтобы предложить приехать к ней в гости на остров Сан-Хуан. Там она жила большую часть года. Идея была столь же прекрасной, сколь и ее источник. Чтобы поближе подъехать к этому острову, нужно переехать на остров Видбей, с которым имелось паромное сообщение. Лори была столь открытой и непосредственной, что я даже пообещал провезти ее с собой в телеге, когда буду ближе к острову Сан-Хуан. В дневнике она записала: «Счастлива видеть вас и мечту в движении. Спасибо вам за то, что это делаете. Вы делаете мир таким, каков он должен быть. Продолжайте двигаться».
