Анатолий Шиманский - Америка глазами русского ковбоя
После хорошего пастбища в компании старой, но все-таки кобылы, Ванюшка тянул как зверь, только версты – километры – мили мелькали. Наступила урожайная пора, и по дороге мы останавливались под яблонями и грушами, росшими вдоль обочины. Я почти преуспел в обучении лошади быть жирафой и срывать плоды с веток. Но начальник полиции города Фрутлэнда, Бад Райфснайдер, прервал наши развлечения, подъехав на своей машине с сиреной.
Он получил от проезжающих автомобилистов информацию, что мужик с лошадью питаются бесплатно фруктами вдоль дороги. (Ох, как я ненавижу этих граждан США, докладывающих властям все, что им кажется противозаконным. Только здесь я уразумел, что стукачество не только наша русская черта. И даже наоборот, наученные горьким опытом сталинских времен мы стучим значительно меньше, чем рядовые американцы.)
Поскольку фруктовые деревья вдоль дороги никому, кроме государства, не принадлежали, не было оснований для моего ареста, Бад решил вместо ареста пригласить меня в полицейский участок на чашку кофе с пышками.
Он рассказал, что много лет назад жители решили провозгласить свой город Фрутлэнд столицей арбузов США. Вот и нарисовали на водонапорной башне символ города – ломоть арбуза. Во времена увядающего социализма у нас, помню, столицей арбузов считалась Астрахань, а сейчас в Питер под знаменитой маркой поставляют арбузы с Кавказа. Торговля у нас – дело мафиозное.
Рядом с дорогой я нашел ресторан, окруженный кущей деревьев, – подходящее место для отдыха. Привязав лошадь к плакучему дереву (но отнюдь не иве), я зашел внутрь и заказал стакан кока-колы со льдом. За стойкой было всего два клиента, которые, естественно, живо заинтересовались моей лошадью, ну а мне нужно было расспросить о подходящем месте для ночевки. Рядом со стойкой противно ахал электроникой игральный автомат, за которым сидел ковбой, сражавшийся с электронным самураем. Видимо, игрок слышал мой разговор с посетителями и, когда я вернулся к лошади, вышел за мной и предложил остановиться на его ферме, где он содержал 150 элитных лошадей. Пэт Мак-Карти нарисовал схему, как добраться до него, и пообещал встретить по дороге.
Через три часа я был в указанном районе, но никакой фермы там не оказалось, и никто из встретившихся автомобилистов даже не слышал о Пэте Мак-Карти. Уже на обратном пути он мне встретился, будучи за баранкой пикапа. На мои приветственные помахивания не среагировал – видимо, приехал проверить, насколько хорошо меня обдурил. Его роль преуспевающего конезаводчика сыграна, и теперь был этот Пэт обыкновенным вонючим американским подонком.
В центре города Пэйет никаких пастбищ не оказалось, а лошадь шатало от усталости. Как случалось много раз до этого, помощь не заставила долго ждать. Она явилась в образе молодой пары, Арона и Лаворы Блэкборн. Они жили на противоположном берегу Змеиной реки, где начинался штат моей мечты Орегон. Эти ребята предложили переночевать у них на ферме. Милый Ванечка, извини меня за глупую доверчивость к подонку, играющему роль ковбоя! Нам ничего не остается, как преодолеть еще пять километров до следующей ночевки.
Орегон
9 августа
Мои хозяева, Арон и Лавора, выросли в многодетных семьях, а познакомились в школе, когда ему было 16, а ей 13. Родители не интересовались их воспитанием и обучением. Уже с десяти лет Арон зарабатывал деньги, развозя на велосипеде газеты и подстригая газоны соседей. Не закончив школу, он устроился помощником электрика и снял квартиру, в которую переехала ушедшая из дома Лавора. И с тех пор они не расстаются. Сейчас им 22 и 19, а сыну три года. Недавно купили этот дом с тремя гектарами земли, где Лавора предполагает разводить лошадей породы квотер.
Несмотря на все невзгоды, а может, благодаря им, сохранили ребята оптимизм и желание помочь ближним – ведь и меня выручили и пригласили отдохнуть. Они давно простили родителям горечь детства и пригласили их вечером на ужин, чтобы пообщаться со мной и Ваней. Приехали также и соседи с пивом и вином – американцы почти не пьют водку, да и понятно – ведь основателями США были англичане пуританского исповедования, те даже вина не пили.
Прекрасно спалось в их доме, без комаров и мошки. Проснулся поздно и, не найдя никого, пошел запрягать лошадь. Уже по дороге встретились Лавора с матерью, возвращавшиеся из больницы. Они рассказали, что рано утром Арон отправился на работу в своем новом траке и при въезде на мост через реку Снейк в него врезался грузовик с пятью мексиканцами. Машина Арона была разбита в хлам, а сам он получил сотрясение мозга.
Приехавшая тотчас же полиция не нашла у шофера грузовика ни шоферских прав, ни страховки. Не было документов и у остальных четырех пассажиров. Поскольку были они нелегальными иммигрантами, задержанными на м есте преступления, полицейские намеревались их арестовать, но нелегалы заявили, что плохо себя чувствуют. Вместо тюрьмы «скорая помощь» отвезла псевдопострадавших в больницу, откуда они, вероятно, вскорости сбежали. Остался Арон с перевязанной головой и без трака. Я распрощался с юными друзьями в надежде, что и эту невзгоду они преодолеют.
А ехал я по благословенной земле штата Орегон, которую в прошлом веке называли «раем для пионеров» и рекламировали ее в 1843 году местные патриоты так: «…жирные поросята кормятся желудями в тени под дубами, уже поджаренные, с ножами и вилками, из боков торчащими, – подходи и отрезай себе мяса, если проголодался». К этому они добавляли, что земля Орегона произ водит «пшеницу, овес, рожь, ячмень, турнепс, капусту, лук, пастернак, морковь, свеклу, крыжовник, черную смородину, клубнику, яблоки, груши и кроме всего прочего толстеньких, здоровеньких детишек».
Луковые посевы вдоль дороги сменялись посадками сахарной свеклы. Здесь использовали капиллярный тип полива – вода не распылялась сверху, а подавалась прямо в почву. Многие попадавшиеся по дороге фермеры почему-то были узкоглазыми, японообразными. Возможно, японцы остались здесь жить после того, как в 1945 году правительство освободило их из ближайших концентрационных лагерей.
Собираясь утром в путь, я решил не заполнять канистру водой, понадеявшись на соседство с дорогой Змеиной реки. Но дорога поднималась на склоны гор, оставляя реку далеко внизу. Температура подскочила с 35 до 40 градусов, и лошадь при этом стала покрываться пенистым потом, какими-то серыми веревками сползавшим вниз и хлопьями падавшим на дорогу. Ваня уже с трудом передвигался и обезвоживался просто катастрофически. Проклиная себя за безалаберность, я лихорадочно искал выход из положения – ведь еще час без воды, и потеряю лошадь.
И вот навстречу едет передвижной домик, хозяева которого должны иметь запас воды не только для приготовления пищи, но и для сортира с душем. Я выскочил на середину дороги и определенно решил не отступать, пока не остановятся. Неспешные пенсионеры, видимо, и сами уразумели, что мне нужна срочная помощь, и зарулили на обочину. Да, конечно же, воды у них было запасено достаточно. Они охотно поделились ею с Ванечкой, а я чуть руки им не целовал.
Спустившись с гор, я нашел рядом с дорогой поле люцерны и пристроил Ваню с края поскубать ее чуток. Хозяин не замедлил подъехать, но не прогнал, а предложил проехать еще километра три на ферму своего друга. По мобильному телефону он связался с ним, и мне было дано добро на ночевку.
Фермерский дом стоял на живописном берегу реки Змеиной, и уже на подъезде я почувствовал, что, живя среди такой красоты, люди здесь не могут быть плохими. На крыльцо вышел пожилой мужчина лет под семьдесят и приветственно помахал. Нашлось у него и пастбище с оградой, а зерна подвез встретившийся мне ранее сосед его, Джерри Стриклэнд.
Метеорологи не обещали снижения температуры в ближайшие дни, и я был вынужден просить у Боба Линча разрешения постоять на его подворье хотя бы день и переждать жару. А он жил бобылем и был счастлив разделить компанию со мной и Ваней.
Во время Второй мировой войны Боб служил в морской пехоте и участвовал в штурме Окинавы и Гвадалканала, где был тяжело ранен в правое легкое. Оправившись после операции, он решил остаться служить в оккупационных войсках еще на восемь лет. За это время Боб собрал хорошую коллекцию японского холодного оружия. Самые ценные самурайские мечи он хранит даже не дома, а в банковском сейфе.
Выйдя в отставку, Боб приехал в Калифорнию, где осно вал строительную компанию. Когда он уходил на пенсию и продавал бизнес, в компании работало 65 строительных рабочих. На вырученные деньги он приобрел 500 гектаров земли в Калифорнии. Но там с каждым годом становилось теснее жить, и в 1990 году Боб переехал сюда. У него было достаточно денег для проживания, и он не планировал фермерствовать, поэтому и купил всего 130 гектаров, по 1300 долларов за гектар. Сейчас за гектар здесь платят 5000. Вот так деньги к деньгам и плывут.
