Юрий Винничук - Кнайпы Львова
Клиентами цукернь были обычно богатые мещане. Перед полуднем приходили сюда дамы с детьми. В элегантных цукернях большое значение придавалось не только интерьеру, но и буфету, который обязательно должен был блестеть от серебра и хрусталя, столики имели мраморные столешницы, кресла были удобны и застелены. В конце XIX в. начала появляться такая новинка, как вентилятор.
В середине XIX века на пл. Рынок, 24, появилась цукерня Йозефа Геннеманна. На Гетманских Валах пользовалась успехом цукерня Яна Вольфа, а летний павильон его кондитерской, пристроенный к «Венской кофейне», стал любимым местом встреч золотой молодежи, несмотря на соседство Полтвы. Для удобства гуляющих были установлены здесь многочисленные киоски с лимонадом. Весной 1841 г. Валы впервые были освещены. А для тех, кто отправлялся в воскресенье на проход на Погулянку, ждала цукерня Мейсона, которая славилась роскошным мороженым.
На главной артерии города — улице Кароля Людвика — в доме № 3, принадлежавшем кредитному обществу, находилась в XIX в. цукерня Матея Костецкого, где сходился цвет интеллигенции, а среди них и шахматисты. Дело у Костецкого пошло так хорошо, что в 1888 г. он открыл еще одну цукерню на площади Бернардинской, 4.
Но он тем не менее не мог сравниться с цукерней пана Ротлендера, который открыл очень популярное заведение на ул. Кароля Людвика, 11 (угол с ул. Сиктуской) и целых четыре десятилетия портил ему нервы. В обоих этих заведениях собиралась львовская элита — артисты, журналисты и литераторы. Именно здесь репортеры вылавливали материалы для популярной в ту пору рубрики «Местная хроника», охотясь за сведениями из общественной жизни, которая в ту пору не была столь бурной, как позже, и ее было легче отслеживать. Именно здесь заседал за рюмкой коньяка известный сатирик Ян Лям. Посещение цукерни совершенно не уменьшало верности посетителей кнайпы Найсарка на пл. Рынок, 18.
Фактически все журналисты второй половины XIX века встречались в цукерне Ротлендера, скромном заведении на два покоя, которому досталась в столице Галиции очень почетная миссия. Ведь его цукерня была на протяжении десятков лет сборным пунктом львовского зажиточного света.
Сюда на пирожные заходили два оригинальных армянина, братья Ромашканы — черные низкорослые толстяки, оба холостяки. Август ходил, переступая с ноги на ногу, как утка, и было ему все по барабану, любил сплетни и вел жизнь сибарита. Зизё, вместе с тем, делал финансовую карьеру, был президентом Волостного банка, о нем говорили язвительно, что гербом ему служит шкура, содранная с бедного мужика.
Заглядывал сюда и граф Баворовский, владелец крупных поместий на Тернопольщине и Теребовелыцине, один из тех людей, которые способны за короткое время сколотить значительное состояние. Его арендатор часто говорил о нем: «Если бы ясный пан не был ясным паном, то должен бы быть евреем».
К Ротлендеру наведывались почти все гости города, хотя бы из любопытства, потому что пирожные у него были лучше даже варшавских. И Ротлендер осознавал свое призвание так же, как Нафтула или Атляс. Но не только пирожными славилась цукерня, но и конфетами, мороженым и несравненными паштетиками, о которых вспоминают современники, как о чем-то особенном. Они были такие вкусные, что молодые люди даже любили устраивать соревнования, кто сколько их съест.
Говорят, Ротлендер был последним романтиком конфетничества. И хотя происходил из швейцарской семьи, разговаривал в совершенстве на польском и был искренним патриотом — участвовал в восстании 1831 г., помогал деньгами повстанцам, дал деньги для Смольки на построение холма Люблинской унии — это тот самый холм на вершине Высокого замка, с которого мы все любим любоваться Львовом.
К клиентам относился ревностно, и мог даже сам выставить за дверь каких-нибудь подозрительных типов. Мог и вмешаться, когда видел, что посетитель уже достаточно выпил, притом его не останавливали даже графские титулы. По крайней мере, это на себе почувствовал граф Мартин Калиновский, когда однажды под мухой позволил себе повысить голос.
Но годы взяли свое, и он в 1890 г. свернул свой бизнес и переехал в Швейцарию, оставив большую часть своего имения благотворительным заведениям Львова. Большинство поздних львовских кондитеров — Шольц, Залевский, Наусер, Бенедзкий, Вельц, Миллер — были его учениками, все они в свое время вились между столами в белых сюртучках, а хозяин иногда по-отечески крутил им уши.
«Витрина Иеронима Вельца на Академической притягивала прежде всего декорацией. Все эти грибочки, цветочки, а особенно розы, ананасы и мандаринки привлекали наше внимание», — Ванда Немчицка Бабель.
Сюда наведывались поэты, а также студенты из консерватории.
Как-то тут разразился скандал, потому что эндеки и клерикалы, а среди них и типы, которые выдавали себя за графов, считали, что Стах Роговски одним из своих стихотворений оскорбил Бога:
Na pokuszenie mnie nie wуdźi odpuść mi moje winyLesie żywicznych jodeł,ze świerkуw strzelistych lesieJa — żołnierz czwartego pułkuod dawna pod tobą płynęod lat trzydziestu co jesieńTrafiony kulą stalową,nie od tej śmierci zginąłem —umarłem śmiercią jodłową,
здесь уже в защиту поэта-завсегдатая встал сам хозяин и попросил красивую и очаровательную Галыику Тышкевич, студентку романистику, чтобы объяснила значение этой поэзии. А поскольку Галыпка была единственной настоящей графиней (она была внучкой выдающегося украинского патриота, графа Михаила Тышкевича), то до драки не дошло.
Особенно людно было в цукерне в дни скачек. Тогда уже в тесном помещении места не хватало, и гости располагались на тротуаре и развлекались от души. Выфранченные пани и паны имели настоящий раут на улице, а улица к ним с завистью присматривалась.
Костецкий пережил Ротлендера, но его взлет не был продолжительным. В 1870-х гг. на противоположной стороне, на ул. Гетманской, открыл свою цукерню Фердинанд Гросс, и стала она примером верности клиентов, так как было в ней шумно так долго, как долго она находилась на том же месте и пока не переселилась. Это интересно, ведь посетители на ул. Гетманской предпочитали подниматься по лестнице в этот скромный локаль, перестроенный из обычного помещения, чем потом попадать прямо с тротуара в парадное на ул. Академической, 14. Цукерня опустела.
Гросс был городским советником, и раз уж мы о нем вспомнили, то стоит рассказать одну историю. Итак, выбрались как-то советник Гросс с советником-книжником Вильдом в Вену для решения важных дел. Выехали с важными минами на лицах, а возвратились со скисшими, потому что миссия не удалась. Этот случай стал темой для насмешек и для такого вот куплетика:
Поехали Гросс (Большой) и Вильд (Дикий, Грозный)На берег Дуная.А вернулись klein und mild (маленькие и приунылые)До нашего края.
В 1893 г. на месте цукерни Ротлендера архитектор Э. Герматник построил «Гранд-отель».
В последнюю четверть XIX века первое место на конфетном поле заняли Александер Бенецкий и Юлиан Вербицкий. Цукерня Бенецкого находилась сначала на ул. К. Людвика, 11 (там же, где была когда-то цукерня Ротлендера) и работала с 7.30 до 23.30, а по вечерам здесь играла музыка. Трудно было бы найти более удобное место для уютного проведения вечера.
Историк Марьян Тирович вспоминал: «Недалеко от гостиницы «Виктория» и памятника Яну III Собескому находилась цукерня Бенецкого, которая никогда не была переполнена. За мраморным столиком мы ели сливочное и фруктовое мороженое, очень вкусное и красивое на цвет, его всегда подавали с тоненькими трубочками, которые хрустели во рту. Сегодня в самой изысканной цукерне такого не найдешь».
Реклама обещала «самый большой выбор парижских бомбоньерок, кофе, чай, шоколад, мороженое, фрукты, коньяк, французские ликеры».
Профессор Александр Надрага вспоминал, что ходил сюда с отцом «на знаменитое сметанковое (сливочное) и малиновое мороженое».
Но пан Бенецкий был на треть кондитером, потому что, кроме этого, он еще был советником и охотником, членом ловчего общества имени Святого Губерта. Заседания в ратуше отнимали много времени, свободные минуты проходили на охоте. А охотник из него был тоже большой, потому что в 1893 г. он добыл в Сморже медведя. Так разве он мог после такого триумфа стоять спокойно за прилавком? И если персонал легко без него обходился, то клиентам это как-то не приходилось по душе.
После 1918 г. цукерня исчезла. Только через годы наследники фирмы возобновили ее на Ягеллонского, 18, где уже не было старого шика.
Цукерня Юлиана Вербицкого в 1888–1906 гг. находилась на Академической, 5, и славилась своим мороженым и пирожными, а продукцию на заказ отправляла даже в провинцию. Вербицкий, в отличие от Бенецкого, был кондитером и только кондитером. Казалось, не ел, не спал и не имел никаких потребностей вне своей любимой цукерни. Летом перед входом появлялось крылечко, из-под которого вился зеленый виноград по зеленой изгороди, а козырьком служила полотняная маркиза. В дверях всегда стоял хозяин и чутким глазом следил за порядком. Для каждого, кроме улыбки, имел еще что-нибудь — вопрос о здоровье, или какую-то новость, или шуточку. Посетители чувствовали себя здесь как дома. Сюда также сходились литераторы, чиновники, адвокаты, врачи. Это был как бы коммуникационный узел между Городским касино и Кругом литературно-художественным, находившемся в пассаже Миколяша. Сходились сюда преимущественно мужчины, дамы появлялись редко. Вечера с дамами проводили только у Залесского.
