Юрий Винничук - Кнайпы Львова
На такой приговор не имели мы уже другого выхода, как только пойти в ту кнайпу. Заняли мы столик в партере, Юзько заказал графин и закуски, и началась забава. За отдельными столиками сидели фордансерки, преимущественно молодые красивые девушки, оркестр играл в совершенстве. В какой-то момент во время перерыва, когда мы обменялись взглядами относительно оттанцевавших панночек, Юзько — между прочим, замечательный танцор — сказал, что должен станцевать с той, что «не имеет плеч». Это была высокая красивая блондинка с открытыми плечами, очень грациозная, и первоклассная танцовщица. И вот, когда оркестр заиграл следующий танец, мы поднялись с кресел, но Юзькова избранница танцевала уже с кем-то другим, приличным брюнетом. Юзько подошел к ним и сказал со всей серьезностью: «Відбиваний! (Свободен!)» — совсем как на каком-нибудь фестоне или на танцах у тети Бандзюховой. Но те не обращали на него внимания, а Юзько не отставал. Один из официантов подбежал к нему, но Юзько оттолкнул его, и запахло дракой. Тогда официант подошел ко мне и стал просить вмешаться, ибо брюнет — англичанин, постоянный гость их заведения, и для них очень важен.
Я вынужден был оставить мою партнершу, подойти к Юзьку и просить его прекратить эту забаву в «відбиваного», потому что здесь не фестин и не забава в народном доме, и здесь таких обычаев не соблюдают. При помощи Кая и Збыся едва нам удалось Юзька забрать оттуда. Вышли мы на Легионов, где даже в полночь горел яркий свет. Юзько обзывал нас разными эпитетами. Чтобы его успокоить, Каю предложил пойти в «Пекелко». Это ночное заведение на Пекарской напротив Краковского отеля имело не слишком хорошую славу, но такой уже должна быть цена за успокоение Юзька.
Пришли мы в «Пекелко» и играли там до четырех ночи. И только тогда согласились с мнением, что с нас хватит, потому что в восемь должны были идти на работу».
Интересна еще такая деталь. Рассказчик этой истории взял такси, но денег ему не хватило. Он заплатил только часть, а на остальные дал водителю служебное удостоверение и обещал рассчитаться с ним на следующий день. Водитель не спорил, потому что очевидно это был не первый такой случай.
Первые цукерки
Львов не только любил есть и пить, но и лакомиться.
Еще в средние века во Львове поселились пекари, которые баловали львовян вкуснейшим печеньем. А чтобы с успехом защищать свои права, они объединились в цех и бурно праздновали свой профессиональный праздник в День святого Антония — 13 июня.
Пекари тесно сотрудничали с аптекарями, которые благодаря своим связям с восточными и греческими купцами бойко торговали заморскими приправами, настойками и порошками. Именно у аптекарей пекари закупали изюм, дактили, фисташки, миндаль, имбирь, шафран, гвоздику, корицу, лимон. А еще у аптекарей можно было приобрести разные кухонные принадлежности, незаменимые при выпечке. Но аптекари тоже кое-что выпекали — медовики и марципаны, варили варенье, сушили цукаты.
С тех пор как с 1679 г. на площади возле собора Св. Юра стали устраивать ежегодные ярмарки, которые длились две недели перед Днем святого Юра и две недели после него, с тех пор и начинают свой отсчет знаменитые львовские пряники, которые еще называли «юрашками».
Считается, что первая во Львове цукерня (кондитерская) появилась на пл. Рынок, 29, в 1803 г. Основал ее швейцарец Доминик Андреолли, от имени которого принял свое название и первый львовский пассаж — проход между воротами. Дом этот построил в 1770 г. последний комендант польских войск во Львове Фелициан Коритовский, герба Мора (когда-то на фасаде даже виднелся этот герб), привлекая к постройке четыреста пленных гайдамаков, которых прислали во Львов после подавления Колиивщины. Дом занимал так же, как и сейчас, два фронта и двое ворот — одни с пл. Рынок, вторые с ул. Рутовского. Но раньше, в XVI в. на этом месте стояли два дома — патрициев Кампианов и семьи Дибовицких. Дом Кампианов был одним из красивейших сооружений старого города. От Кампианов дом перешел в собственность бургомистру и писателю Варфоломею Зиморовичу. Рядом стоял дом известного врача Дибовицкого. Коритовский оба эти здания разобрал, чтобы на их месте поставить новый дом.
Нет ничего удивительного, что первым ЛЬВОВСКИМ кондитером стал швейцарец Доминик Андреолли, потому что Швейцария давно славилась изысканными кондитерскими изделиями. К их развитию чаще всего имел отношение шоколад, с которым ценились не только изделия, но и напитки. Для совершенных шоколадных изделий в Швейцарии сложились природные условия — горный скот, дававший идеальное молоко. Такую же роль выполнили и коровы с наших холмов — их молоку обязан своим высоким качеством львовский шоколад.
Первая во Львове цукерня открылась в 1803 г. с окнами на Рынок и быстро стала настолько модной, что проход от кондитерской до улицы Театральной стали называть пассажем Андреолли. Просуществовала она до 1880-х годов, и ни одна другая цукерня не могла похвастаться такой долгой жизнью. Менялись только владельцы. После Андреолли владельцем цукерни и дома стали братья Эрбары.
Интересная история произошла со вторым после Андреолли кондитером Якубом Леваковским по дороге в Вену. Такое путешествие в начале XIX в. должно было продолжаться двадцать дней, и наш герой прихватил в съемную бричку кучу продуктов, основную массу которых составляли копчености. В пути кондитера сопровождал француз из Петербурга, который служил при тамошнем дворе поваром. А поскольку бедняга положился на придорожные кнайпы, то скоро почти погибал от голода. Хочешь не хочешь — пришлось взять его Якубу на свой викт (питание) и всю дорогу подкармливать.
В Вене благодарный француз открыл Леваковскому тайну чудесного испанского торта, в Австрии в ту пору неизвестного. Когда после возвращения во Львов Леваковский устроил в своей цукерне презентацию этой лагомины, она вызвала сенсацию. Отныне ни один прием не обходился без «гишпана», хотя и стоил он немалых денег — 100 флоринов за тарелку. А скоро Леваковский благодаря этому подарку француза заработал значительные средства, выстроил две большие каменицы, купил несколько сел, которые со временем его сыновья успешно пропили.
Вскоре количество цукернь выросло настолько, что перегнало количество кофеен. Постепенно цукерни становились все популярнее. А существенной особенностью цукерни было то, что она всегда рекламировалась именем владельца и была не только его материальной собственностью, но и духовной. Между тем кофейня обычно теряла внутренние вехи чьей-то частной собственности и становилась общей территорией своих постоянных посетителей, типичной общественной институцией. И если конфетчик, властвующий за прилавком, производил впечатление наследного принца, который хозяйничает в своем государстве с мягким деспотизмом, кофейник, занятый в бюро или в другом директорском уголке, не так часто появлялся перед завсегдатаями и напоминал скорей премьера в парламентской республике.
В цукернях лакомились различными пирожными, шоколадом, мороженым, пили кофе, какао, чай, а также вина и ликеры. Реклама манила: «Цукерня Чеслава Шнайдера приглашает на карнавал: пончики с повидлом и кремами, сахары десертные, шоколадки в глазури, карамельки разного сорта, печенье и пасьянсы. Также принимает различные заказы на свадьбы, балы и забавы».
Клиентами цукернь были обычно богатые мещане. Перед полуднем приходили сюда дамы с детьми. В элегантных цукернях большое значение придавалось не только интерьеру, но и буфету, который обязательно должен был блестеть от серебра и хрусталя, столики имели мраморные столешницы, кресла были удобны и застелены. В конце XIX в. начала появляться такая новинка, как вентилятор.
В середине XIX века на пл. Рынок, 24, появилась цукерня Йозефа Геннеманна. На Гетманских Валах пользовалась успехом цукерня Яна Вольфа, а летний павильон его кондитерской, пристроенный к «Венской кофейне», стал любимым местом встреч золотой молодежи, несмотря на соседство Полтвы. Для удобства гуляющих были установлены здесь многочисленные киоски с лимонадом. Весной 1841 г. Валы впервые были освещены. А для тех, кто отправлялся в воскресенье на проход на Погулянку, ждала цукерня Мейсона, которая славилась роскошным мороженым.
На главной артерии города — улице Кароля Людвика — в доме № 3, принадлежавшем кредитному обществу, находилась в XIX в. цукерня Матея Костецкого, где сходился цвет интеллигенции, а среди них и шахматисты. Дело у Костецкого пошло так хорошо, что в 1888 г. он открыл еще одну цукерню на площади Бернардинской, 4.
Но он тем не менее не мог сравниться с цукерней пана Ротлендера, который открыл очень популярное заведение на ул. Кароля Людвика, 11 (угол с ул. Сиктуской) и целых четыре десятилетия портил ему нервы. В обоих этих заведениях собиралась львовская элита — артисты, журналисты и литераторы. Именно здесь репортеры вылавливали материалы для популярной в ту пору рубрики «Местная хроника», охотясь за сведениями из общественной жизни, которая в ту пору не была столь бурной, как позже, и ее было легче отслеживать. Именно здесь заседал за рюмкой коньяка известный сатирик Ян Лям. Посещение цукерни совершенно не уменьшало верности посетителей кнайпы Найсарка на пл. Рынок, 18.
