Redrum 2015 - Валерий Тищенко
Откинув прочь бесполезные мысли, он бросился догонять полицейского.[17]
Все-таки голод давал о себе знать, даже после сворованной колбасы, а этот новый-старый знакомый, возможно, накормит его.
Иван не ел с самого утра, потому что у него окончательно закончились деньги. Средств, пересланных его семьей в начале учебного года, хватило на два месяца. Учась на гуманитарной специальности, Иван тщетно пытался найти работу, — но безрезультатно. Отчаявшись, он начал красть продукты — сперва в супермаркетах, потом на стихийных рынках: там было безопаснее, там его ни разу еще не ловили. До сегодняшнего дня.[18]
Догнав своего спутника, Иван прошел через высокую арку вовнутрь. Прохладный ветер резко обдал его своим дыханием, теплый солнечный свет сменился непроглядной мглой, из-за чего Иван ничего не мог разглядеть. Двигаясь на звук шагов стража, он близоруко щурил глаза, пытаясь что-то разглядеть. Коридор казался достаточно широким для прохода одного человека, в нем не было никаких предметов, однако Ивану периодически казалось,[19] что стены сдавливают его тело, сжимая грудную клетку в страстном желании добраться до сердца, из-за чего на него нападал внезапная одышка. Чуть не споткнувшись об ступень[20], он начал подниматься[21] по лестнице. Льющийся сверху тусклый свет от светильника осветил чёрную фигуру полицейского, поднимающегося впереди, тяжелые гранитные поручни и ступени.
— Что это? — Выдохнул вопрос Иван.[22]
— О, — полицейский улыбнулся, хотя через окружавший мрак это было не сильно заметно.
— Это одно замечательное место. Никогда здесь не был?
— Честно говоря… — Честно говоря, Иван вообще не был ни в одном киевском ресторане, питаясь купленными за гроши полуфабрикатами. — Нет.
— Завидую. Я сюда часто захожу, из-за чего уже не так сильно вижу[23] красоту этого места. Помню, мое первое впечатление было необычайно сильным. Сейчас уже не так…
Они поднялись наверх. Открывшийся вид был настолько необычным, что Иван остановился. Здание действительно оказалось амфитеатром: широкие ряды полузакрытых лож спускались к усыпанной песком арене. На диванах лежали люди и увлеченно ели, одетые в римские туники официанты сновали туда-сюда, подавая огромные, с две человеческие головы, подносы со снедью.
Не давая Ивану осмотреться[24], полицейский потащил его вниз, к одному из столов, указал на диван, улегся сам, и начал щелкать пальцами, призывая официанта.
Гладко выбритый юноша [25]поставил на стол поднос с дымящимися пельменями, двумя тарелками и стаканами.[26]
— Ешь, я вижу, ты хочешь есть. — С улыбкой сказал полицейский. Официант принес водку, и страж тут же разлил его по стаканам. Блестя железными пуговицами на чёрной униформе, полицейский наклонился вперед, и отпил.
Ивана не надо было уговаривать. Схватив стакан с водкой, он залпом выпил его, затем схватил тарелку с пельменями и принялся хватать их руками и запихивать в рот.[27]
Столовых приборов на столе не наблюдалось, судя по всему, это было подражанием римской эпохе. В антураж вписывались и простые деревянные столы, и ложи, и туники официантов, и даже наряды некоторых посетителей — кроме явно азиатской кухни. Полицейский щелкнул еще раз, и официант принес дымящуюся чашу с пловом, а затем проворно разложил по тарелкам. Плов был сухим и слипшимся, благодаря чему есть его руками было хоть и непривычно, но удобно.
— Ну как ты? — Полицейский, как заметил Иван, почти не ел. Вытерев жирные пальцы о скатерть, он цепко смотрел на собеседника через заставленный блюдами стол.
— Да вот. — Иван не переставал удивляться неожиданному повороту событий. Всего минуту назад он крал колбасу на ярмарке, а теперь сидит в ресторане. Впервые в жизни. Он проглотил последний пельмень и принялся за плов. — Учусь, ищу работу. Ничего особенного.
— Хм. — Полицейский улыбнулся и, не переводя взгляда, проговорил — Ну а я, как видишь, уже при погонах. Ты же там… На пианиста учился?
— Ну как. — Иван прожевал нежное, как у младенца, мясо[28], и продолжил, — Ну как учился. Жизнь просерал. Ничего не вышло с того.
— А хотелось?
— Сложно сказать. — Иван зачерпнул рукой плов и отправил в рот, — Я и сейчас не знаю, чего хочу. А тогда и подавно не знал.
— Ну, деньги-то тебе нужны?
— Деньги нужны. — Ивану на секунду стало неуютно, что он так много ест, но его собеседник, заметив колебания, снова защелкал пальцами.
— Ешь, ешь, я могу себе позволить поесть с давним другом.
Официант пришел снова, на этот раз на подносе лежали чебуреки, щедро присыпанные красным перцем.
— У меня ведь немного есть свой интерес… — Полицейский сцепил руки и, продолжая пристально смотреть в глаза, сказал — Ты помнишь галлюцинации?
Чебурек Ивана застыл на полдороге ко рту.
— Галлюцинации. Ты о них тогда очень красочно рассказывал. Другие миры, разговоры с их обитателями, архитектура, машины. Помнишь?
— Ну, допустим. — Иван не мог понять, с чего бы это его собеседника заинтересовала эта тема.
— Наверное, интересно, с чего я интересуюсь? У тебя очень развитые экстрасенсорные способности. Нам нужны такие, как ты.
Он обвел амфитеатр руками. Сидящие там люди перестали говорить и с любопытством смотрели на Ивана. Тысячи пар самых разных глаз смотрели на него. Иван проглотил комок в горле и отодвинул поднос, на котором все еще оставалась еда.
— Мы — закрытое сообщество, изучающее потусторонние миры, и нам нужны люди с такими талантами, как у тебя. — Полицейский внимательно посмотрел на него и вдруг рассмеялся. — Почему ты перестал есть?
Он обернулся к людям и замахал руками:
— Не надо так смотреть, он не может есть![29]
— Он не может есть. — удивленно прокатилось по амфитеатру, и люди резко отвернулись. Они принялись нарочито громко беседовать и звенеть посудой, не переставая украдкой кидать на него взгляды. Иван чувствовал себя все более и более неуютно, однако послушно взял чебурек и принялся жевать.
— Наше общество, как я уже говорил, изучает потусторонние миры. Нам интересны любые воспоминания: увиденные книги, существа, здания, деревья, случайные галлюцинации, а-ля сны-наяву, и полноценные сны. Все данные будут тщательно записываться и зарисовываться, чтобы составить полную картину о мире. И такие люди, как ты, нам бы очень пригодились. Мы обеспечим и одежду, и питание, и любые другие потребности. Так что?
— А я… Могу подумать?
— А не надо думать! — внезапно завелся сторожевой[30] и взмахнул
