Личный опыт - Владарг Дельсат
Доктор Лена не ожидала от себя ни такой экспрессии, ни подобных, совершенно детских слов, а другие школьники с удивлением смотрели на девочку, вытерев слезы которой, очень осторожно кормил ее брат. Очень ласково, не забывая погладить, рассказывая, какая она хорошая девочка. Именно от этих интонаций, от того, что девочка точно не могла сама поесть, на глазах обычных школьниц выступали слезы. Они что-то начинали понимать.
***
— Итак? — поинтересовалась женщина, которую Эвансы знали как миссис Свенсон.
— Грейнджеры имеют гипнотическую установку на запугивание и ломку личности ребенка, — доложил мужчина с военной выправкой, одетый сейчас в строгий костюм. Они стояли на балконе высокого здания, с которого открывался вид на Темзу. — При этом брат девочки получает удовольствие от ее слез, по мнению психиатра — это ненормально.
— Еще бы это было нормально, — вздохнула женщина. — Что мы можем сделать быстро?
— Лишить прав, но это еще хуже, по мнению врачей, — сообщил все тот же мужчина. — Кроме того, у нас нет объяснений изменению внешности Петуньи… Эванс. Какое-то оно слишком кардинальное, и следов пластики не обнаружено.
— А сын ее и дочь вполне классические, — заметила миссис Свенсон. — Да еще и сестра меня не помнит.
— Тринадцатая, признавайся! — Мия улыбалась, предполагая, что сотворило это чудо.— Ну вы же не дали мне рассказать про мир, вот, месть! — сообщил милый ребенок, заставив улыбаться даже Арию, поначалу шалостью малышки недовольную.— И что теперь? — поинтересовалась демиург этого мира.— У них теперь будет защита, — объяснила Тринадцатая. — А тетя доктор, если выберет, то узнает, как лечить, а если нет…— Свобода воли, — кивнула наставница демиуржек. История обещала быть очень интересной.
— Тогда я предлагаю поговорить с мисс Эванс, — внес свое предложение явно офицер. — Возможно, она возьмет девочку, учитывая знания дочери.
— А что там со знаниями? — поинтересовалась миссис Свенсон, об этом пока не проинформированная.
— По мнению докторов — чуть ли не сложившийся специалист, — объяснил мужчина. — Не бывает таких умений и знаний в семь лет.
— То есть опять загадка, — вздохнула уставшая от загадок женщина, отпустив офицера кивком, и задумалась.
Сестры исчезли почти двадцать лет назад. При этом исчезновение из закрытой школы было загадочным и совершенно необъяснимым. Все поиски ни к чему не привели, но Алисия не сдавалась, стараясь найти своих зеленоглазых сестричек. И вот теперь вдруг появилась старшая из них. Почему-то зовущаяся Петуньей. Ее бы пропустили, но вот сын и дочь — именно они показали, кем на самом деле является не помнившая прошлого Петунья.
Часть 5
— Мир магии, говоришь, — задумчиво протянула миссис Свенсон. — И Лили полностью изменилась?
— После пятого курса, — кивнула Петуния, у которой, как оказалось, сохранилось и письмо Дамблдора, и дневник Лили. — А потом, в октябре один раз только приехала, но я не помню, о чем мы говорили. Совсем не помню…
— Ну, вспомнить я тебе могу помочь, — вздохнула Алисия, понимая, что количество загадок какое-то уже запредельное. — Как дети?
— Миона как-то очень быстро согласилась, даже обрадовалась, — поделилась Петунья. — Правда, с ней Гера разговаривала, но такой радости я давно не видела у детей… Дочка… Знаешь, мне иногда кажется, что она сама доктор — очень у нее четко все, а ведь…
— У детей так бывает, не надо беспокоиться, — успокоила ее миссис Свенсон. Подозревать в чем-то ребенка, стоящего одной ногой в бездне и осознающего это, было, по мнению женщины, неправильно. — Так, забираем детей из школы и поедем. Согласна?
— Согласна, — кивнула Петунья. Алисия появилась в жизни женщины как-то внезапно, сразу же начав помогать и заботиться, как близкий человек. Петунья иногда думала, что именно такой представляла себе сестру в детских мечтах, но Лили получилась совсем другой, и от этого иногда хотелось плакать. Женщина плакала бы, но дети… При них нельзя.
В школе же все было хорошо. Дети привыкли к тому, что Дадли кормит Геру, привыкли, что сама девочка почти не пишет, что ей разрешается, хотя насадку на карандаш мальчик, внимательно выслушавший сестру, сделал из ластика, и теперь она карандаш могла взять в руки. А в тот первый раз… Тогда учитель попросил детей записать текущую дату и условие задачи, сразу же увидев, как девочка-инвалид смотрит на карандаш. Ее выражение лица мужчина сразу не понял, шагнув, чтобы предложить помощь, но остановился, увидев слезы.
— Гера, что ты? Что случилось? — испугавшийся за сестру Дадли сразу же обнял девочку.
— Сейчас будет больно… не хочу больно… — Ленка изо всех сил пыталась справиться с детской истерикой и не могла. Слезы сами текли по лицу, она совершенно не могла ничего сделать. Девочка понимала, что все равно придется, но всей душой не хотела этой боли.
— Тише, тише… — мальчик прижал сестру к себе, не понимая, в чем дело, но потом его взгляд упал на карандаш и лежавшую рядом ручку. Вспомнив, что даже поесть самой сестре больно, Дадли понял, что случилось. Сестренка хотела заставить себя, как заставляла все эти месяцы, но не смогла. — Не надо писать, не надо, мама же сказала, что оценки не важны, не плачь…
— Что случилось, мистер Эванс? — учитель был строгим, но не жестоким, понимая, что эти слезы, уговоры — это не просто так.
— Сестренке больно брать в руки карандаш, — объяснил мальчик. — Она хотела себя заставить, но…
— Господи… — проговорил мужчина, прерывая урок. Он присел за стол, сочувственно посмотрев на Ленку. — Не надо делать себе больно, никакие знания не стоят боли. Мисс Эванс, если больно — не пишите, просто слушайте, хорошо?
— Спа-спасибо! — ответила девочка, заикнувшись. Собственное состояние Ленку напугало, такого она от себя не ожидала. Именно невозможность взять себя под контроль и напугала Ленку, считавшую, что это довольно просто. Теперь она понимала, осознавая, как часто была несправедлива… Если бы можно было все исправить…
Она так и просидела весь урок в объятиях испугавшегося за нее брата, при этом учитель совсем ничего не сказал, лишь покачав головой. Мужчина видел на своем веку многое, также легко определив причину слез. Девочка просто не удержала себя в руках,
