Время ушельцев (СИ) - Филимонов Сергей протоиерей
— Согласен ли ты, Фаликано, признать мое право на иффаринский венец? — спросил Тилис. — Ты хотел, чтобы нас рассудили Младшие боги. Так не противься же их выбору.
— Да, я признаю тебя государем Иффарина и вождем племени Земли, — ответил Фаликано и протянул свой меч Тилису рукоятью вперед. — Сим я присягаю тебе в моей верности и верности Паландора!
Тилис коснулся рукояти меча и тут же опустил руку.
— Я принимаю твою присягу! — сказал он. — Отныне я твой вождь и соратник. Но я не хочу быть твоим владыкою — оставайся государем Паландора!
— Корабли! — крикнул кто-то.
Парусные громады медленно и плавно выходили по одному из-за каменного плеча Эттира.
— «Небесный алмаз», «Край света», «Звезда надежды», — перечисляла Нельда. — А эти откуда?
— «Вега» и «Сириус» из Синей провинции, — ответил Норанн. — Идут в одном строю с вашими!
— А вот еще! «Янтарь» Аграхиндора! А за ним «Блистающий» и «Морская дева»!
Корабли медленно подходили к Альквэармину.
— Ну вот и все, — устало вздохнул Норанн. — Теперь только остается решить, кто примет на себя должность Верховного Главнокомандующего.
— Кто же, если не ты? — улыбнулся Тилис.
Обещанные неприятности
Заявление о краже магнитофона гражданка Кира Сергеевна Прудникова (сиречь Галадриэль), несмотря на данное ею Митрандиру обещание, отнесла в милицию только в понедельник, то есть первого ноября.
В среду, третьего ноября, ей было официально объявлено, что пожар в клубе «Иггдрасиль» произошел из-за небрежности в обращении с электроприборами, в силу чего в возбуждении уголовного дела по факту кражи магнитофона «Электроника-302» отказано.
Четвертого ноября иггдрасильцам велели очистить помещение клуба и впредь в нем не появляться.
Пятого ноября Митрандир после длительного перерыва приехал на базар у гостиницы «Пошехонье».
— Привет, Аннариэль, — кивнул он круглолицей девушке, ожидавшей его у ворот. — Книга у тебя с собой?
— Да, с собой.
— Отлично. Подожди минут пятнадцать, у меня тут дело одно есть. Или хочешь, пойдем со мной.
«Дело» заключалось в передаче очередной партии сушеных грибов симпатичной старушке в самом конце базара.
— Двести? Обижаете, теть Вера. Совести у вас нет — на инвалиде наживаетесь. Что-что? Совесть есть, но денег за нее не дают, а жить надо? Так и мне надо, я такой же пенсионер. Триста и ни рублем меньше. Двести пятьдесят? Ну елы-палы, вы хоть посмотрите, какой товар. Честно, хотите двести семьдесят? Ей-Богу, мне просто некогда торговаться, а то бы и больше запросил. Ну, как? По рукам?
Митрандир аккуратно пересчитал деньги, сунул их в карман, повесил на одно плечо опустевший рюкзак и, взяв Аннариэль под руку, направился к выходу.
— В общем, так, — сказал он. — Книгу надо спрятать как можно надежнее. Охота за ней пошла очень крупномасштабная. Я знаю одно место, где…
— Аааа! — истошно закричала какая-то женщина.
Митрандир резко обернулся. Через привокзальную площадь прямо на них мчался серый «жигуленок».
Еще полсекунды — и машина, прижав их бортом к бетонному забору, превратит обоих в кучу тряпья, вымазанного красной краской…
Оттолкнув Аннариэль в сторону, Митрандир сорвал с плеча пустой рюкзак и с силой швырнул его в лобовое стекло.
Даже очень неопытный водитель при виде летящего предмета рефлекторно жмет на тормоз. «Восьмерку» занесло, закрутило, она с размаху ударилась багажником о бетон, и в страшном скрежете раздираемого металла прозвучало характерное зловещее «ф-фух!» вспыхнувшего бензина.
На счастье водителя, двери при ударе не заклинило. Выпрыгнув из горящей машины, он опрометью бросился к вокзалу…
— Аннариэль, беги! — крикнул Митрандир. — Позвони Галадриэли, пусть через полчаса приезжает на Артиллерийскую Горку!
— Электропоезд Тьмутаракань-Корчев отправляется со второго пути, — громко объявило на всю площадь вокзальное радио.
Все. Поздно. Теперь его уже не догнать.
А к месту происшествия, надрывно свистя, бежал гаишник.
Митрандир подхватил рюкзак, валявшийся на асфальте, и юркнул в щель под забором.
И смех, и грех: прямо перед ним возвышался кирпичный домик с заветными литерами «М» и «Ж» на дверях. С озабоченным видом человека, мающегося животом, Митрандир быстро добежал до кабинки и закрылся на шпингалет.
Так. Пара минут есть. Теперь надо изменить внешность.
Сняв с себя куртку, шлем и перчатки, Митрандир запихнул все это в рюкзак.
Отлично. Ноша готова. Теперь он был справным хозяйственным мужиком, волокущим с базара домой мешок картошки.
Сгибаясь в три погибели под несуществующей тяжестью, он вышел за ворота.
Стоять там было почти невозможно — пламя с торжествующим ревом поднималось выше забора. И, как всегда бывает при любом несчастном случае, в почтительном отдалении уже собиралась толпа зевак. Впереди всех стояла толстая бабища и вдохновенно рассказывала гаишнику, что произошло.
— А он как закричит: «Марина, беги!» — и за ним. А тот бегом на вокзал, вскочил в электричку и уехал. А Марина-то, значит, схватила свою сумку — и в другую сторону.
— Марина, значит? Так и сказал? — переспросил гаишник. — А сам он как выглядел? Блондин, брюнет?
— Блондин. Рослый такой. И куртка серая.
Митрандир сбросил рюкзак в коляску мотоцикла, пригладил рукой темные волосы, одернул зеленый свитер, завел мотор и рванул с места. Никто даже не посмотрел в его сторону.
Проехав три квартала, он остановился у телефонной будки.
— Коптева, будьте любезны… Нету? Прошу прощения.
Митрандир нажал на рычаг. Ч-черт… А, может, он дома?
— Дмитрий Федорович? Это Сергей. Тот, с «восьмеркой», только что пытался меня задавить. Прямо на привокзальной площади. Я не пострадал, он тоже. А «восьмерка» разбилась вдребезги и сгорела. Сегодня. Только что. На вокзальной площади.
— Сергей, успокойся.
— Успокоился!
— Не вижу. Успокойся и доложи, как полагается.
— Товарищ полковник, докладывает капитан Иноземцев. Десять минут назад у выхода с рынка возле гостиницы «Пошехонье» меня пытался прижать к бетонному забору серый автомобиль ВАЗ-2108. Однако водитель не справился с управлением, машина ударилась о бетон и загорелась. С места происшествия водитель скрылся. Я не пострадал.
— Ясно, товарищ капитан. Ты что, на капот прыгнул?
— Никак нет. Швырнул в стекло пустым рюкзаком.
— Тоже неплохо. Теперь слушай, что творится со мной: против меня выдвинуто обвинение в незаконных методах ведения следствия. Ведется служебное расследование.
— Даже так… — растерянно произнес Митрандир.
— Даже так. Арестованный повесился в камере сразу по окончании допроса. Якобы я из него выбивал признание. И, главное, доказать ничего не докажешь. Отрицательные факты вообще недоказуемы.
— Отрицательные факты? Это как?
— А вот докажи, что ты в прошлую субботу не был в Москве.
— Бред какой-то. Постойте, это когда пожар был? Да? Ну, точно. Не был я в Москве. Я был здесь, на пожаре. Куча народу может подтвердить.
— Все правильно. Это называется алиби. Только этим доказывается не то, что ты не был в Москве, а то, что ты был в Тьмутаракани.
— Хм, а ведь верно.
— Понял? Что того арестованного кололи кулаком, не докажет никто, потому что этого не было. Но и того, что этого не было, тоже не докажешь. А там — то ли Коптев украл, то ли у Коптева украли, в общем, замешан в краже.
— Гм-да… протянул Митрандир. Только теперь до него начало доходить, к какую гнусную историю влип полковник Коптев.
— Да, брат Серега. Скверное дело.
— Послушайте, Дмитрий Федорович, — выпалил Митрандир, осененный какой-то смутной идеей, — а вы не можете минут через двадцать подойти в Пушкинский сквер? Встретимся у музея. Хорошо?
— Хорошо, приду.
— Жду! — крикнул Митрандир и повесил трубку.
По дороге он на несколько минут заскочил к себе домой.
— Галя! — крикнул он прямо с порога. — Быстрее собирайся! Пойдем!
