Легкое отклонение от канона. Или гоп со смыком по-корейски (СИ) - esteem
Омма, расстроится. Что? Что он там прокаркал? Штрафовать? Ещё один ИнСон?
СонгЁ с удивлением уставился на девчонку, которая вместо того, чтобы совсем уйти, резко развернулась и пошла на него сжав кулачки.
— А вы мне деньги будете платить за учёбу? — поинтересовалась она останавливаясь, не доходя до помощника директора нескольких метров.
— Какие деньги? — растерялся СонгЁ.
— С которых штрафовать собираетесь? Или может с моих роялти, за произведения? Потому что сабоним с донатов стрима не оставил мне даже на чашку риса!
— Какой сабоним? — всё больше запутывался СонгЁ.
— Сабоним ИнСон! Президент FM Entertainment.
— А ты здесь причём?
— А я трейни этого агенства! И учтите, если даже попытаетесь засунуть свои грабли в мои роялти, я от вашей школы камня на камне не оставлю!
— А кто здесь вообще говорит про деньги? — зло усмехнулся помощник директора. — Речь идёт о штрафных баллах. За каждый твой проступок, в зависимости от его тяжести, я буду снимать с тебя баллы.
— Ха! — нагло рассмеялась ему в лицо девчонка — Баллы не трусы, и тем более не деньги. Можете снимать!
— Как ты разговариваешь, негодяйка! Как тебя только мать воспитывала! — рассвирепел СонгЁ.
— Каждому воздастся по мере его! — подняла указательный палец вверх, перед носом оторопевшего от такой наглости СонгЁ, ЧжунГи.
— Сто пятьдесят баллов — минус! — заорал брызжа слюной помощник директора.
— Да хоть, стопицот! — отмахнулась нахалка. Затем развернулась и пошла к лестнице.
— А ну, стоять! — крикнул СонгЁ. — Развернулась и пошла в обратную сторону, до 26-й аудитории. Там тебя давно ждут, лентяйка! И учти, я за тобой слежу! И хоть телесные наказания давно не рекомендуются, я для тебя обязательно сделаю исключение! — ехидно усмехнулся мудак.
— Да? — скопировала его гримасу ЧжунГи, обходя со стороны. — У меня чёрный пояс по тхэквондо. Я его в сумашедшем доме получила! — сказала… и задала стрекача.
Нахалка-то она нахалка, — подумал помощник директора глядя ей вслед. — Но стержень в ней оказывается, есть! И не такая она уж страшная. Просто некрасивая. Так таких полстраны. Но смотреть я за ней буду пристально! Вундеркинд! Что она там про сумашедший дом говорила?…
Постучавшись, я заглянул в аудиторию. За партами сидело человек двадцать учеников. Все возраста 18–19 лет. Выпускной класс. Странно, каникулы практически только начались, а они никуда не разъезжаются. До начала учёбы, почти месяц. Хористы распевались, поэтому наверное и не слышали как я в коридоре ругался с этой сволочью. Я значит, уродливая выскочка? И, что? Вот так открыто в лицо, учитель может оскорбить ученика? Это норма поведения такая, что ли?
Вспомнилась вдруг та школа. В той жизни. Как я её не ненавидел, с её учениками подонками и гопниками но меня-то обходили стороной. Не то, чтобы я там всех подряд метелил. Я ни разу своих знаний и умений на практике вообще никогда не применял. Не было повода. Кроме той злосчастной берёзки. Однако, что касается учителей, то кроме наверное нашей конченой мрази из младших классов, никто больше так себя с детьми не вёл. Наоборот. Помню нашу классную. Вполне себе нормальная женщина. Постоянно к нам домой приходила. С мамой часами сидели у телевизора, болтали о том о сём. Хоть мама и была намного младше её. Нет, что касается учителей, мне было бы грех, жаловаться. А тут значит, им позволительны такие выпады, как личное оскорбление. Омме, что ли пожаловаться? Интересно, а как поступают настоящие девочки в таких случаях? Не. Ну так-то я мужыг. Мне как бы в падлу. Должен сам разобраться. А девочки? Я же ж как бы и да? Ох. Дилемма, однако.
Но такие выходки я всё равно просто так не оставлю. Плевать, что он выше и сильнее меня нынешнего. Если дело дойдёт до рукоприкладства, то как говорят, держите меня семеро! Ох, что-то я раззадорился. Но у нас, у «девачак», спародически возникает такое чувство: кому бы в морду дать?
Помню как-то…Нет даже вспоминать не хочу. Такая стыдоба…В общем в конце восьмидесятых ещё, играли мы свадьбу, в каком-то селе. А может и в небольшом городке? Ну и как обычно на танцполе завязалась эпическая драка. А мы играем. Нам пофиг. Я тогда на бас-гитаре играл. Советской такой, кондовой. Со здоровенным грифом, тяжёлой декой и колковым механизмом. Колки тоже, крупные, мощные. И обрывки струн из них торчат. Драка своим чередом, мы своим. И вдруг на низенькую сцену запрыгивает здоровенный такой, кабан. И сжав кулаки прёт на нас. Я на автомате отвернулся от него и резко повернулся назад, грифом и колками заехав ему прямо в рожу. Пацан улетел в толпу, а когда поднялся, всё его лицо было располосованно обрывками струн. Он вытянул кулак и разжал его, а там пятерик. Оказывается он просто песню хотел заказать!
Мало того, что я его неделю поил потом. Он ещё и жил у меня полгода, пока ему пластику делали. Лёгкую. За мой счёт. Но сдружились мы крепко. Он из сидельцев оказался. Премудростям тюремным меня учил. Слава богу, не пригодилось. А вот как звали, не помню. Эх…
— Здравствуйте сонбэ, — поклонилась ЧжунГи приветствуя класс. — Я Ли ГопСо, ученица первого курса этой школы. Пожалуйста, позаботьтесь обо мне.
Аудитория была настоящей университетской. Ряды шли полукругом и амфитеатром. Наверху располагались басы, ниже баритоны, ещё ниже тенора и в самом низу сопрано. Как в классическом хоре.
— Холь! — выкрикнул кто-то из середины. — Действительно, ГопСо. Привет, хубэ!
Я снова поклонился. Рядом у двери стояло небольшое пианино. За ним сидела девушка. Я попал как раз в перерыв между распевками. В центре помещения, стояла кафедра за которой стоя улыбался мне сонсенним Ли ХёнСу. Директор Сонхва.
— Здравствуй, ГопСо. Рад, что ты приехала. Ученики, — обратился он к хористам. — ГопСо пишет для нас песню, посвящённую открытию железнодорожной станции в Чхунчхоне. Аккомпанировать вам будет наш школьный оркестр. С ним, ГопСо познакомится через неделю, когда мы с вами допишем песню посвящённую Дню Независимости. Прошу вас выслушайте со вниманием, что наша ученица хотела бы вам сказать.
— Простите, сонбэ, — начал я. — Я ещё не закончила с нотами и текстом(хотя и не начинал). Для того чтобы предложить это произведение вам, мне нужно кое-что проверить. Сразу говорю, это классическая пьеса.
— Ну, давай, — снова выкрик из хора. — Спрашивай.
— А вы запомните, что я вам скажу или лучше записать?
Тут же хористы, прилежно достали телефоны и направили на меня.
— Записывайте. Это скороговорка. Карл у Клары украл кораллы, а Клара у Карла украла, кларнет. Я сейчас буду стучать ладонью по столу, а вы в такт моим ударам проговаривайте слова. Готовы? Начали!
И что тут началось! Сначала не в лад и не в попад. Потом, кое-как синхронизировались. Сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее. Я по глазам хористов видел, что им и самим понравилось. Где-то с полчаса мы занимались речетативом. Затем вдоволь ухохотавшись, я начал вызывать певцов по одному. И в процессе репетиции выяснилось, что фантазия у хористов работает как надо. Как оказалось, по версии моих сонбэ, Карл у Клары и соответственно Клара у Карла, украли не только кораллы и кларнет. Они друг у друга обнесли квартиры, угнали личны транспорт, вынесли всё включая и зубные щётки, а Карл, даже унитаз у женщины стырил. Не говоря уже про двор траву и дрова, что было следующей скороговоркой
Директор так смеялся, что устал и сел прямо на пол. А девушка-концертмейстер легла грудью на клавиатуру пианино.
Но это были ещё цветочки. Ягодки начались, когда я рассказал про Сашу, шоссе и сушку. Бедная Саша. Чего она только не насосалась за последний час. И сошку и ложку и кошку и мошку, в конце-концов, разошедшиеся хористы всё-таки впихнули ей в рот, унитаз который Карл уволок у Клары!
Когда мы распрощавшись начали расходиться, сонсенним лично выносил девушку-аккомпаниатора на руках. Сама идти она не могла. Уже на выходе я встретился глазами с мудаком СонгЁ, который два часа стоял за дверьми и подслушивал. Он тупо ржал как стоялый жеребец. Я прошёл не поклонившись и не поприветствовав его. ХёнСу заметив это прислонил девушку к стене и подошёл ко мне. Настрение стало портиться.
