jharad17 - Лучше будь слизеринцем!
— Наверно, кто-то помог ему.
— Разумеется, помог, глупый мальчишка! Вопрос, кто.
— Может быть, тот, кто знает множество чар и проклятий.
Северус пристально посмотрел на Поттера.
— Почему?
— Потому что тот, кто говорил на серпентаго, и тот, кто бросался проклятьями, – не один и тот же человек. Разве вы… — Поттер пожал плечами. — Нет, думаю, вы не заметили: их голоса были абсолютно разными.
Не один и тот же человек? Возможно, одержимость? Кто-то из персонала школы одержим? Какая ирония: Поттер, одержимый Бароном, сражался с кем-то, одержимым Тёмным лордом. Северус на некоторое время задумался. Анализируя воспоминания Поттера, фрагмент за фрагментом, он осознал, что не узнает голос второго человека. Проклятье!
Его взгляд обратился к Кровавому барону, который сейчас внимательно следил за ним. Северус глубоко вздохнул. Хотя он терпеть не мог одалживаться у призрака, приходилось признать, что тот ориентируется в сложившейся ситуации гораздо лучше Северуса.
— И что вы об этом думаете?
Барон удостоил его мрачной улыбкой:
— Думаю, тебе следует проводить мальчика до слизеринских спален, поскольку уже поздно и он устал. Потом ты позволишь мне взглянуть на его воспоминания – возможно, я замечу то, что вы с директором пропустите.
— Я ещё с ним не закончил, я же сказал.
— Зато он уже закончил с тобой, — Барон указал на Поттера, который спал, опустив голову на лежащие на столе руки. По лбу его пролегали морщинки, сейчас, впрочем, менее заметные. Кулаки стиснуты, словно мальчик и во сне продолжал с кем-то сражаться.
Глядя на Поттера, Северус вдруг почувствовал себя очень старым и очень уставшим. Этот одиннадцатилетний мальчик уже два раза встречался лицом к лицу с Тёмным лордом — если тот, кто на него напал в пятницу ночью, на самом деле был Тёмным лордом — и выжил, чтобы засвидетельствовать грядущую беду. Никто другой в целом свете не мог этим похвастаться. И все же мальчик не возгордился. Очевидно, что он отчаянно храбрился, но Северус видел его тактику насквозь – своим собственным прикрытием он сделал убийственный сарказм, но подчас использовал и другие способы защиты. Потому-то он и распознал личину, которую мальчик надевал, чтобы противостоять опасностям и не выглядеть слабым. В своих выводах Северус был абсолютно уверен, как и в том, что родственники Поттера издевались над ним.
Невероятно! Символ магического мира, голодающий, избиваемый и запертый в чулане. Это настолько взбесило Северуса, что ему требовалось выговориться и остыть перед посещением Дурслей. Или он за себя не отвечает.
— Ладно, — наконец сказал он, на что Барон удовлетворенно хмыкнул, — но только потому, что Поттер сейчас не в состоянии дать разумные объяснения и как следует всё вспомнить. Но завтра я добьюсь, чтобы он рассказал мне об этой отвратительной способности закрывать от меня своё сознание.
— Что, Северус, поджилки затряслись?! Как он тебя!
Северус недобро взглянул на ухмыляющегося призрака, вздохнул и стал будить щенка — осторожно будить! Чёрт побери, он уже превращается в няньку!
Очнувшись, мальчик вздрогнул и инстинктивно сжался. Северус стиснул зубы.
— Время отправляться спать, Поттер, — тихо сказал он.
Мальчик послушно вскочил, краем мантии отёр слюну со щеки и смущенно сказал:
— Извините, сэр.
— Ничего страшного. Я провожу вас до спальни — уже поздно.
— Да, сэр, — мальчик торопливо одёрнул мантию, отводя глаза.
Когда они подошли к портрету, Северус сказал:
— До завтра, Поттер. Ровно в семь.
Мальчик вздохнул, но покорно кивнул:
— Да, сэр. Спокойной ночи.
Северус снова дождался, когда проём закроется:
— Добрых снов, Гарри.
***
Северус не хотел откладывать свой визит к родственникам Поттера до выходных и отправился к ним уже на следующий день. К несчастью для этих людей, теперь уж никто не смог бы его остановить. Так что Дурсли либо переживут возмездие, либо нет – в том случае, если они ухитрятся ещё больше настроить Северуса против себя.
Сразу по окончании последнего урока он спустился в Хогсмид и оттуда аппарировал на Прайвит Драйв в Литтл Уининге, где по его сведениям жил Поттер. Район был одним из тех, что раздражают ухоженными газонами, однообразными домами-коробками и похожими автомобилями на подъездных дорожках. От этой монотонности у Северуса разболелась голова. Номер четыре представлял собой абсолютно такую же коробку, как и соседние дома, разве что был желтым, а не голубым, белым или зеленым — все дома на улице были одного из этих цветов; картину дополнял автомобиль во дворе — четырехдверное серебристое что-то там.
Поколдовав над своей одеждой, чтобы выглядеть как респектабельный маггловский бизнесмен, Северус прошёл по узкой дорожке к парадной двери Дурслей и постучал. Дважды.
Последовала продолжительная пауза, во время которой он тренировался глубоко дышать, чтобы сразу не сорваться, и это могло бы помочь справиться с раздражением, если бы не вонь от проклятых маггловских фабрик и выхлопов автомобилей. Наконец послышались звуки, напоминающие о тяжелой поступи стада диких гиппогрифов. Северус отпрянул от двери, дабы не быть растоптанным.
Нечто рывком распахнуло дверь, и Северус увидел полное, рыхлое лицо огромного слизня... с руками. Существо имело злобный вид, зализанные назад волосы; его физиономия была угрожающе красной и потной, словно оно из последних сил дотащилось до двери.
— Что вам надо? — рявкнуло существо вполне по-человечьи, если не принимать во внимание неоправданную грубость, и Северус наконец опознал в нем двоюродного брата Поттера, одного из главных его мучителей.
— Ваши родители дома? — спросил Северус слизня... Дадли, вспомнил он. Ему удалось скрыть отвращение, вызванное необходимостью разговаривать с этой тварью. — Я бы хотел с ними побеседовать.
— Мам! – не оборачиваясь, проорал Слизень. Звук его рева разнесся по всей улице. — Тут к тебе какой-то тип!
Северус подавил желание заткнуть уши пальцами, чтобы не оглохнуть, и хорошо сделал, потому что Слизень намеревался захлопнуть дверь у него перед носом, и Северусу пришлось удерживать её плечом и ногой. Когда он снова раскрыл дверь шире, то обнаружил, что Слизень ушел. Судя по звуку шагов, тот отправился в гостиную в глубине дома.
Из кухни, что находилась рядом с ведущей на второй этаж лестницей, показалась женщина с длинной шеей и лошадиным лицом. Петунья. Годы её не пощадили.
Она сразу же начала сердиться.
— Что вы здесь делаете? – понизив голос, спросила Петунья и непроизвольно оглянулась. — Здесь не место таким, как вы!
— Это более чем очевидно, мадам, — согласился Северус. — Тем не менее, я, как глава факультета, на котором учится ваш племянник…
— Ш-ш-ш, — прошипела она, снова бросив испуганный взгляд в сторону гостиной, откуда доносилось бормотанье телевизора. — Ни слова больше! Уходите и оставьте нас в покое. Если он опять что-то устроил, это ваши проблемы.
— Позвольте не согласиться. Он еще вернется после окончания весеннего семестра, и вы должны будете присматривать за ним каждое лето до первого сентября.
Петунья поджала губы, и сквозь густые румяна на щеках проступил их естественный цвет.
— Ну а сейчас-то чего вы от нас хотите?
Так вот откуда произрастает хамство Слизня.
— Я пришёл поговорить о Гарри. Как декан факультета, я посещаю семьи всех своих первокурсников, — он замолчал, насмешливо подняв бровь. – Неужели совы так и не доставили вам мое письмо?
— Нет, — неумело солгала она. — Мы теперь нормальная семья, и нам не нужны тут никакие совы.
Несмотря на то, что внутри всё уже кипело, Северус лишь усмехнулся:
— Ах, да, я слышал про катастрофу с доставкой корреспонденции из Хогвартса. Надо было просто позволить мальчику прочитать письмо, и не было бы никаких проблем.
— Не смейте указывать мне в моем собственном доме! — разозлилась Петунья
— И в мыслях не было, — Северус растянул губы, изображая улыбку. — Ваш муж здесь? Мне бы не хотелось два раза повторять одно и то же.
Её глаза сузились, и она побледнела:
— Он очень занятой человек.
— Я тоже. Между прочим, я проделал весь этот путь, только чтобы поговорить с вами.
— О мальчишке! — ненависть, с какой прозвучало это слово, привела Северуса в бешенство.
— Разумеется. Пожалуйста, сообщите мужу, что я здесь.
У него буквально челюсти сводило от необходимости быть вежливым с этой женщиной, которая, как он помнил с юности, никогда не отличалась особым дружелюбием, а сейчас намеренно оскорбляла его. И только ради Поттера Северус старался не выдать своего гнева, чтобы еще больше не настраивать Дурслей против мальчика.
