Барон де К. - Блэкджек
На обед он не пошел, но Скорпиус, очевидно, решил, что теперь его очередь кормить соседа и принес пасту с большим куском пиццы в номер. Захлопывая дверь ногой, он заботливо поинтересовался:
- Вы не заболели? Мне поручили узнать, как вы тут.
У Гарри и правда было состояние, похожее на предпростудное, - потяжелевшая ватная голова, на щеках пятна кирпичного румянца, движения заторможенные, реальность воспринимается как сквозь толщу воды. Не хватало еще, чтобы Скорпиус это обнаружил и вызвался стать добровольной сиделкой.
Пробормотав, что все в порядке, Гарри сбежал из номера под пляжный зонтик, прихватив с собой для видимости газету. Полуденная жара превосходно гармонировала с маревом, в котором беспомощно дрейфовало его сознание, легкий плеск воды и резкие крики птиц убаюкивали, навевая дремоту, но едва он позволил себе расслабиться, запрокинув лицо вверх и отдавшись на волю волн, уносивших прочь от реальности, как приближающийся девичий смех вырвал его из пропасти сна. Он не спешил открывать глаза, все еще надеясь, что это снящиеся ему голоса русалок или сирен, но шорох песка под ногами, запах слишком тяжелых для середины дня духов и прикосновение прохладных пальцев к руке убедили его, что он обнаружен скучающими сестрицами Нотт. И что им не отдыхается во время тихого часа?
Покорившись судьбе, Гарри бросил притворяться и приветствовал девушек улыбкой.
- Почему вы не пришли на обед? - усевшись вдвоем на соседний шезлонг, Бранни и Цисси защебетали, точно птички на ветке.
- А мы принесли вам оранжад!
- Сами приготовили, попробуйте, освежитесь.
- Мы зашли к вам в номер, узнать, как вы…
- А там только Скорпиус, злой, как мантикора.
- Заткнул уши наушниками и делает вид, что глухой и слепой.
- Жалко, не немой.
Бранни налила в стакан оранжевую жидкость из запотевшего стеклянного кувшина и протянула аврору. Гарри поболтал напиток, оценивая его вязкость, принюхался, окунул туда язык, потер о небо и только после этого немного отпил и погонял оранжад во рту, как заправский дегустатор. Сестры, наблюдавшие за странными манипуляциями, несколько нервно рассмеялись:
- Неужели вы нас подозреваете?
- Думаете, мы хотим вас отравить?
- Простите, леди, - Гарри покаянно развел руками, - проклятые аврорские привычки. Въелись в кровь и плоть, ничем не вытравить. В оранжаде ведь лимоны, апельсины, сахар и вода, если я не ошибаюсь?
- Ах, вы настоящий аврор, - томно выдохнула Цисси. - Любой посторонний привкус сразу различите! Постоянная бдительность, верно?
- Мы добавили туда животворящее зелье, - Бранни демонстративно налила во второй стакан оранжад, сделала большой глоток и передала сестре. - Помогали сегодня на демонстрации мадам Кокрейн, варили Бодроперцовое и зелье от кашля.
- За это нам дали доступ в кладовку при медпункте.
- И мы решили, что взбодриться вам не помешает.
- Вы выглядите таким утомленным…
Сестры выжидающе уставились на Гарри, и тому снова пришлось извиняться за чрезмерную подозрительность. Некоторые зелья не имели вкуса, цвета и запаха, но тут он все же перебрал. Еще пара лет на этом посту, и Гарри начнет видеть врагов под каждым кустом. Похоже, Кингсли и Гермиона правы, ему давно пора было отдохнуть.
Он с удовольствием выпил целых три стакана, перешучиваясь с Бранни и Цисси, без конца хохочущими над его остроумными и меткими репликами. До чего же милые и приятные девчушки - считают его завидным мужчиной, несмотря на возраст и семейное положение, приглашают после лагеря к ним в гости вместе с семьей. Искренне интересуются Джеймсом и Альбусом - как живут, чем дышат, нет ли у них серьезных отношений. И даже для Скорпиуса эти феи добрые слова нашли: дескать, жених нарасхват, единственный наследник огромного состояния, будущий владелец Малфой Мэнора («безумно красивое поместье, вы же его видели?») Правда, куда дольше они говорили о своем старшем брате, Кристофере, без устали расписывая его врожденные и благоприобретенные достоинства.
Гарри только кивал, наслаждаясь нежными, удивительно благозвучными и мелодичными голосками, похожими на райское пение. Из состояния блаженной расслабленности аврора вывело появление на пляже мрачного, как туча, Скорпиуса, ожегшего мило беседующую троицу злым, отчаянным, горящим ненавистью взглядом, - поймав его, Гарри чуть не свалился с шезлонга.
- Полдник через десять минут, - обратился Малфой к кузинам, и его голос показался скрипом ржавого гвоздя по стеклу. - Идите к своим отрядам.
Соседа по комнате он вниманием не удостоил, развернулся и припустил к корпусу с флюгером-русалкой на козырьке крыльца маленьким, насмерть обиженным смерчем, вздымая ногами фонтанчики песка.
Гарри ошалело потряс головой, будто пытался вытрясти из ушей воду. Очертания ладных фигурок удалявшихся девушек расплывались, двоились в глазах, подрагивали в воздухе язычками свечей. Ну сестрички! Они не одно ведь животворящее зелье в напиток добавили, как пить дать!
Вот уж точно - как пить дать; плоский каламбур отчего-то здорово его насмешил.
Сползя с шезлонга и ткнувшись коленями в горячий, нагретый солнцем песок, он согнулся в три погибели, закрыл пылающее лицо руками и сипло захохотал. Как только очередной приступ заканчивался, он вспоминал новые подробности милой беседы и вновь заходился диким смехом. Болезненно заныл брюшной пресс, а Гарри все никак не мог остановиться, всхлипывал, утирал глаза, содрогался в спазмах, выплескивая напряжение, стресс, гнев и негатив, накопившиеся за последние несколько месяцев.
Интересно узнать, что же вообразил себе Скорпиус?
6.
Переполнявшая Скорпиуса ярость была ослепительно белой - как снег на горных вершинах. Мало того, что аврор после прогулки на луга демонстративно избегал своего соседа по комнате и - как искренне полагал Малфой - помощника в деле «следствие о…», так он еще предпочел его обществу компанию Бранни и Цисси. Нахалок кузин, болтливых, как сороки, падких на все яркое и блестящее, умеющих очаровательно хлопать ресницами, восторженно ахать и звонко смеяться над шутками любого самца старше двадцати и богаче Винсента Гойла (родители которого, дядя Грег и тетя Милли, звезд с неба не хватали и вечно занимали деньги у папы. Без возврата).
Это не лезло ни в какие ворота, это было бессовестно, несправедливо и очень обидно.
Выместив зло на подушке, пересчитавшей все углы комнаты, Скорпиус повел соплохвостиков на демонстрацию очередных волшебных фокусов мисс Уэбстер. Аниматор была настоящим мастером иллюзий и чар. Повинуясь движению ее палочки, реальность вокруг текла и изменялась, из ниоткуда возникали драконы и единороги, водили хороводы пикси, проползали гигантские акромантулы и взлетали в небо гордые гиппогрифы. О каждой волшебной твари мисс Уэбстер что-нибудь рассказывала. Разумеется, она продемонстрировала раскрывшим рты детям далеко не всех магических существ, но и десятка хватило с лихвой. Соплохвостики засыпали ее вопросами, и мрачно сидевший в отдалении Скорпиус смог, наконец, сосредоточиться на своих невеселых мыслях - иллюзии слишком отвлекали, заставляя тихо ахать от восхищения перед искусством аниматора.
Вспомнив таинственную даму из Валиента, едва не подчинившую его себе, Скорпиус пожалел, что не скрутил ее и не доставил в лагерь под петрификусом и инкарцеро. Вот был бы номер! У Главного аврора челюсть бы отвалилась. О том, чем могла кончиться для него самого встреча с преступницей (или преступником), легко разбрасывающейся Непростительными заклятиями, Скорпиус даже не думал. Молодости свойственна самоуверенность, а он ко всему был еще и Малфоем, у которого самоуверенность просто-таки текла в жилах вместо крови. Он ничуть не сомневался, что в состоянии справиться с кем угодно - хоть с самим Мерлином. И если Поттер думает, что ему удастся переупрямить Скорпиуса, то он сильно ошибается.
Решение пришло неожиданно - простое, как все гениальное, эффектное, как воздушный парад гиппогрифов, и эффективное, как… ну, как действия вместо слов. Малфой принимал душ, подставляя прохладным струйкам лицо и сжимая член. Он намеревался в очередной - третий, Мерлин! - раз за день подрочить на фантазии о Главном авроре, и тут внутренний голос, просыпавшийся в самые неподходящие моменты, ехидно поинтересовался: долго ли Скорпиус будет заниматься самоудовлетворением, когда объект желаний, тепленький и готовый к употреблению, валяется в комнате в обнимку с журналом по квиддичу? Если гнездо не летит к гиппогрифу, гиппогриф сам летит к гнезду.
В комнату Скорпиус шел решительно и быстро, но перед дверью шаги замедлил. Отдышался, словно собирался броситься в холодную воду - и с грохотом распахнул створку.
Поттер действительно читал журнал. Правда, не по квиддичу. Но новости криминалистики Малфоя интересовали мало. Он вышел на середину их маленькой комнаты, дернул угол полотенца, заставляя влажную ткань свалиться на пол, и остался перед аврором в первозданной наготе и с вызывающе торчащим членом.
