Сергей Ким - Ничья жизнь
Теперь я не знаю слов "да" и "нет", ныне для меня есть только слово "надо".
Конечно, было бы обидно умиреть молодым… Но если за великую цель и ради других, то я готов! Страшно, очень страшно, но если другого выхода не будет, то…
…Последнее четверостишие я повторил даже два раза, постепенно понижая голос и резко обрывая музыку…
Уф… Здорово…
От дверей кто-то громко зааплодировал, да так, что я от неожиданности чуть не уронил гитару.
— Привет, Синдзи! Сразу видно, что ты учил русский по правильным песням, — широко улыбнувшись, заявил Артём, заходя в актовый зал. Следом за ним вошли ещё с полдюжины человек — скорее всего, экипажи тех самых "крокодилов". Всем им было лет примерно по тридцать, не больше. Кстати, как-никак, а коллеги — тоже ведь Пилоты…
— Здравия жераю, товарищи офицеры, — вежливо поздоровался я со всеми, откладывая гитару в сторону.
Вот на "товарищах офицерах" я бы прокололся, если бы попал в сорок первый год вместо реальности Евангелиона…
Хотя нет, не прокололся бы — слишком уж много я общался с людьми, изучающими такую тематику. Пускай и не вживую, а через интернет, но всё же…
— Вот, мужики, знакомьтесь, — указал в мою сторону Кондратенко. — Это Пилот того здорового робота — Синдзи Икари. Прошу любить и жаловать.
Лётчики посматривали на меня с изрядной долей любопытства и удивления. Всё-таки слышать о том, что такую здоровенную махину пилотирует какой-то пацан и убедиться в этом собственными глазами — очень разные вещи. "Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать".
Все восемь человек перездоровались со мной за руку, поочерёдно представляясь. Кроме Вадима и Артёма, ибо эта пара уже считалась за моих хороших знакомцев.
— Синдзи, — перешёл на английский старлей, поглядывая на Первую. — Я смотрю, сегодня ты не один… Может, представишь нам свою прекрасную спутницу?
— Ой, да, вы же не знакомы, — спохватился я. — Позвольте вам представить — младший лейтенант Аянами. Ещё один Пилот Евангелиона.
По рядам лётчиков прошёл удивленный шёпот, смысл которого сводился к "ладно ещё пацан, но девчонку-то куда…".
— Очень приятно познакомиться, мисс… эээ… мэм. Старший лейтенант Кондратенко, — наивозможно галантно представился Артём.
Рей естественно промолчала, окинув русского своим фирменным безразличным взглядом.
— Она не очень разговорчива, — пояснил я, видя, что Артём удивлённо поднял брови. — Издержки подготовки.
— Гадство… — мрачно уронил кто-то. — Уже детей заставляют воевать…
— Война, Саныч… Да и там же у них какие-то особенности связанные с возрастом. Нас бы с тобой не взяли.
— Хреново…
Я чётко видел, что вертолётчики чувствуют себя несколько скованно в нашем присутствии. Всё-таки знать, а теперь ещё и видеть, что совсем недавно твоим союзником в бою был самый настоящий ребёнок как-то тяжеловато…
Но постепенно интерес ко мне всё же брал вверх. Понемногу разговорились.
— …Икари… Знакомая фамилия…
— Так ведь у них в НЕРВе главный — тоже какой-то Икари. Синдзи, а ты случайно не его родственник?
— Сын, — вдаваться в подробности я уже не стал.
— Везёт нам, мужики, на детей больших начальников! У Кондрата дядя — генерал, у Синдзи — отец тоже, считай, генерал, а может даже и покруче…
— Ого! Артём, а твой дядя и правда генерал?— поинтересовался я.
— Угу, — невесело протянул старлей. — Только мне с этого всё равно никаких поблажек нет, хотя он и заместитель командующего нашей группировкой. Это ещё хорошо, что тут бати моего нет. Они же с дядей честные и правильные, так что дрючат меня больше всех остальных…
— Да ладно тебе прибедняться, старлей! А как ты к генералу в бригаду тогда попал?
— А как все попадают, блин! На общих основаниях, сразу же после училища…
— И уже старший лейтенант… Ну-ну…
— Мужики, хорош уже!.. Я бы посмотрел, как вы в пустыне жаритесь или по горам бегаете…
— Не дождёшься, Кондрат! Рождённый летать — ползать не может! Мы бы тоже посмотрели, как бы ты в Афгане под пулемётами "духов" полетал или от ракет поуворачивался… Помнишь, Саныч, как нас тогда, а?
— Да, было дело…
— Ладно вам заливать-то! Откуда у них "стингеры"? В Первую кампанию им пендосы игрушки привозили, а сейчас? Или скажешь "духи" их на коленке собирают?
— Почему на коленке? Они в Пакистане с уцелевших складов порастащили кучу всего. Кто-то даже трындел, что там пары атомных хлопушек не досчитались…
— Подожди… Так там же фонит, сильнее чем в Маньчжурии!
— Типа "духи" знают, что такое радиация…
Русские расселись вокруг нас. Начали что-то вспоминать, что-то рассказывать, что-то спрашивать у меня. Кто-то взял в руки оставленную мной гитару и начал потихоньку перебирать струны…
Лёд тронулся, господа присяжные-заседатели… Точнее, лёд сломан.
— Как я уже понял, ты оружие любишь, — хитро улыбнулся Артём.
— Уважаю, — ухмыльнулся я в ответ.
— Ну, тут мужики с моей помощью тебе тоже подарок сообразили, уже лично от себя… Вот, держи!
Словно бы из ниоткуда появился очередной нож в массивных ножнах и с очень странной рукояткой — никакой обмотки или эргономичного покрытия, только грубый и неудобный на вид металл. А ещё на вид она была какая-то… Сложная, что ли. Как будто в рукоятке скрывался какой-то механизм — вот шарнир, вот скоба… С полостью внутри, что ли? А чего тогда такой стрёмный и неудобный?..
Я взял протянутый клинок и невольно охнул — весила эта штуковина вместе с ножнами даже больше моего заряженного "Глока". Кондратенко ухмыльнулся.
— Артём, это что за мачете ещё?
— А ты его достань, может и поймёшь, — ухмылка старлея стала ещё шире.
Ну ладно, достанем…
Так, достал. Теперь нужно почесать затылок, потому как всё равно ничего не понимаю…
Длинный толстый обоюдоострый клинок, с парой долов на каждой стороне. Даже пожалуй не долов, а самых настоящих канавок-выемок… Я пробежал глазами по ним от кончика ножа до широкой и массивной гарды и обнаружил в ней четыре отверстия… Тааак…
— Ага! — победно воскликнул я. Всё встало на свои места — и странная неудобная рукоятка, и канавки, и отверстия…
— Что, неужели узнал? — удивился Артём.
— Один момент, сейчас только последнее проверю…
Немного повозившись, я нашёл стопор-фиксатор. Щелчок, и рукоятка переломлена наподобие охотничьего ружья. Относительно небольшая планка опустилась вниз, открывая самый настоящий казённик, в котором тускло поблёскивали золотистые донца гильз.
— Нож стреляющий — "Хамелеон"! — торжественно провозгласил я. — Четыре ствола, патроны пистолетные, калибром 5.45 миллиметра от ПСМ!
— Кузя, ты мне должен сотню — он его узнал! — расхохотался Артём, обращаясь к одному из лётчиков. — Владей, Синдзи — редкая штука, так просто не достать.
И то верно — такой в коллекции иметь не зазорно, действительно редкий нож — только в русских спецчастях здесь, наверное, и есть. В моём-то мире эти клинки ещё только испытания проходили…
— А… Вам за это ничего не будет? — осторожно спросил я, крутя в руках тяжёлый и громоздкий, но очень опасный на вид нож. — Это же табельное оружие — недостача и всё такое… Накажут ведь.
— Не волнуйся, Синдзи, ничего не будет. Нам по штату вообще НРС-2 положен, а тут в последней партии парочка таких монстров затесалась. Так что мы их быстренько списали в запланированные потери, всё равно "Хамелеонов" никто брать не хотел. Как нож — ерунда, как пистолет — тоже, и патроны сложно достать… Кстати, вот, держи, чуть не забыл.
Артём протянул мне две бумажные упаковки малокалиберных патронов.
— Больше не было, извини, — развёл рук старлей. — Всё, что удалось найти.
— Всё равно огромное спасибо! — с энтузиазмом воскликнул я, рассматривая свою новую игрушку. Вряд ли я когда-нибудь воспользуюсь им по назначению, но штука очень и очень занятная — действительно понравился мне этот нож-оборотень… — Я такие штуки очень люблю! Очень, очень рад!
— Ну, вот и славно, — улыбнулся Артём.
Я начал лихорадочно рыться по карманам. Ага, нашёл!
— Во! А это уже тебе, — я протянул старлею две мелких монетки, почти невесомых из-за сверхлёгкого сплава.
— Ты смотри-ка, знаешь про монетки…
— Смотри, тут за оба подарка, — скупердяйски добавил я, широко улыбаясь.
…Посиделки продолжались.
Как я понял, всем этим солдатам по большому счёту хотелось даже не столько пообщаться со мной, сколько убедиться, что во мне нет ничего сверхъестественного. Просто ещё один солдат на этой чёртовой войне… Только ещё молодой, очень молодой…
