Эльфийский тесак (СИ) - Райвизхем Ал

Ужасно знакомый и неприятный запах ударил в нос хоббита, село ехавшего впереди. Правда стоит отметить, что так распорядился Рогволд, но это ничуть не умаляет безрассудной смелости Фолко. Скорее почувствовав, нежели поняв, что развязка ждет его за поворотом, хоббит выпростал из-за пазухи давно припасенный белый флаг и, размахивая им, скрылся за поворотом.

Вторым ехал бесстрашный Маленький Гном. Почувствовав запах, он остановился не веря, но все сомнения развеял Фолко, вернувшийся обратно. Белый флаг он повязал на голову, сделав, что-то напоминающее платок морского разбойника.

— Вот она, вот она, куча свежего говна, — констатировал он, укоризненно глядя на Торина и Малыша. — А вы все спрашивали, где она, где она, высказался Фолко. — Нечего сказать, удачно это вы, прямо посреди самого узкого места в теснине. Немудрено, что разбойнички сдрейфили, — отряд, натянув противогазы свернул за поворот и застыл. Третья куча нечистот возвышалась прямо посреди тропки, словно неприступная крепость, уходя своим пиком высоко вверх.

— Опять! — выдохнул Малыш, хватаясь за голову. — Да мне это дерьмо уже во сне снится! Когда все это кончится, я спрашиваю?

— Когда возьмешь лопату и раскидаешь, — отозвался следопыт.

— Но куда раскидывать-то, Рогволд, — возмутился Торин. — Тут же теснина, вверх, что ли, кидать, или равномерно сужать дорогу по краям?

— Не знаю! — заорал Рогволд. — Как хотите, дорожники, хреновы! Но чтобы дорога был проходимой, как прежде!

Торин и Малыш сокрушенно молчали. Перспектива убирать огромную кучу, подойти к которой без противогаза можно было минут на пять, не больше, явно не радовала гномов.

— Может, найти артезианскую скважину под кучей, пробить дыру, все свалить туда, — предложил находчивый Фолко, чувствовавший, что в этот раз увильнуть от неприятной работы не получится. — Или подземную речку, на худой конец.

— Ага, а потом все это всплывет на Сиранноне, — язвительно отверг рационализаторские предложения хоббита Рогволд. — Я вам покажу, ублюдки, как окружающую среду загрязнять! Век не отмоетесь от прозвища «гномы засранцы».

Потрясенные страшной угрозой гномы замолчали. Подошедшие другие гномы выразили свое отношение к проблеме молча, дав хорошего пинка Малышу и Торину каждый.

— Что будем делать, тангары? — произнес огорошенный Торин. Сейчас идея с динамитом уже не казалась ему такой веселой, как раньше.

— Послушай. Рогволд, — вдруг что-то подтолкнуло хоббита изнутри. — А ведь на случай войны это идеальная застава, сквозь нее не пройдет ни один враг. Может, ну ее, оставим, на всякий случай, зато потом, вдруг придется отражать страшный удар противника, а ничего делать не придется, а? — Фолко, всегда страдавшего от недостатка красноречия, просто прорвало. — А счас заберемся на одну из сторон холмов, протянем веревки и перейдем над кучей.

— А что мы будем делать с кучей мух, — исподлобья спросил Рогволд, переваривая услышанное.

— А ничего, — весело предложил хоббит. — Пускай кушают.

— Поднесший было ко рту бутерброд кривоглазый Пертольд, неровно сглотнул слюну и выбросил еду, с ненавистью глядя на Фолко.

— Мохноногий ублюдок, — проворчал он.

Фолко сделал вид, что не слышал, но, когда Пертольд переправлялся над кучей при помощи натянутых веревок, кто-то полоснул острым ножиком по одной из них. С громким воплем Пертольд нырнул в кучу с головой. С громким, чавкающим звуком куча поглотила его.

— Запиши, — распорядился Рогволд, — Пертольд съеден мухами, облепившими его, как пчелы мед.

— А мы что, вытаскивать его не будем, — радостно поинтересовался Фолко.

— Нет, — нехотя ответил генерал-ефрейтор. — У нас секретное задание, а он своим запахом выдаст нас на всю округу. К тому, же, — он понизил голос, не надо кормить мух, это плохо кончится!

Отряд молча попрощался с Пертольдом, не замедлив шаг ни на секунду.

— Все траурные церемонии на привале, — сухо распорядился Рогволд.

Всю ночь отряд поминал погибших во вчерашнем бою и при переправе. Генерал-ефрейтор, поднеся к глазам луковицу, распорядился, чтобы их имена оставили в табеле рабочего времени бойцов до самого конца.

— Это позволит нам хоть немного отдать им дань памяти, — так он объяснил свой благородный поступок.

Все ужасно растрогались, даже такие толстокожие существа, как гномы. Всю ночь шли поминки, переходившие под непрекращающийся аккомпанемент баяна, над которым издевался хоббит. К утру похороны бойцов плавно перетекли в «Праздник Урожая». По такому случаю Рогволд отправил отряд охотников в ближайшую деревню за небольшой бочкой брюквенного самогона двойной очистки.

— Иногда он напоминает мне здравур, — объяснил опытный следопыт всем.

Поминки по несчастным, а особенно по Пертольду продолжались без малого дня три, пока не кончился самогон. К тому же, на исходе второго дня хоббит умудрился порвать баян.

После долгого и продолжительного похмелья спецотряд продолжил свой молниеносный бросок к Мории. Они продвигались вперед, не обращая внимание на окружающую природу. Отринув страхи, горесть по павшим товарищам и сомнения по поводу необходимости двойной очистки брюквенного денатурата, гномы и охотники сплотились в единый боевой кулак, готовый ради половинки литра здравура схватиться хоть с самим Сауроном, будь он жив. Лишь хоббит, почему-то чувствовал себя лучше всех, вызывая справедливую зависть и ненависть. Его продубленный пищевод и готовность заедать чем угодно, даже подметкой с одного из сапог Сдруна, которые тот неосторожно оставил на ночь близ костра, позволяли ему чувствовать себя как огурчик в банке с помидорками.

— Маленькая зараза, — загремел было Рогволд, но тут же поморщился от возникшей в голове отдачи. — Небось, заныкал пару другую глотков от всех! Ну погоди, дай только до Мории добраться, там пойдешь в первых рядах.

— И баян казенный порвал, — наябедничал вечно недовольный Сдрун. — Где ж это видано, как же играть-то надо, — продолжал он. — Да ты знаешь, что бывает с солдатом на войне, если он испортит походной музыкальный инструмент.

— Так точно, знаю, — отозвался Фолко. — Если кто-то испортил инструмент, он незамедлительно получает на складе новый.

— Тьфу, — только и осталось сказать Сдруну.

— Да, с баяном действительно нехорошо получилось, — согласился со Сдруном Рогволд. — Последний раз баян порвали лет триста назад, на похоронах тещи Великого Короля. — Но тогда это ж были герои! Сам Король наяривал траурные мелодии так, что мило ж было слушать! Эх! — махнул рукой Рогволд и скомандовал привал на открытом со всех сторон месте.

Фолко с виноватым видом поплелся в ближайшие кустики, располагавшиеся в леске у горизонта. Охая за ним поплелся и Торин, ему приказали заготовить хворост.

Фолко обиженно сопел, вспоминая незаслуженные оскорбления со стороны Сдруна. Его рука то и дело тянулась к колчану со стрелами, но он понимал, что так поступать нельзя, тем более что эльфийские стрелы были только у него. Усевшись в лопухах, хоббит мечтательно сопел и кряхтел, представляя, как Сдрун падет у Мории в бою. Он так замечтался, что даже не понял что произошло. Когда прямо у него за спиной кто-то раздвинул ветви и присвистнул, увидев вызывающе уставившуюся задницу хоббита.

— Вот это да! — воскликнул кто-то и кровь хоббита заледенела в жилах. — Волосатая, розовая. Что ж это за поросенок такой?

Фолко медленно, очень медленно повернул голову и увидел давешнего детину в спортивной форме с огромной золотой цепью на шее и горбуна Санделло, облаченного в кожаную куртку с клепками.

— Ба, да это же смелый половинчик, — воскликнул Олмер. — А я думал что его в трактире зашибли! — оскалился золотоискатель.

— Я думаю, многоуважаемый хоббит, тебе лучше всего медленно поднять и застегнуть штаны, но только так, чтобы я видел твои руки, — подсказал ему проклятый горбун, приставив свой клинок к шее хоббита.

— Да, тебе повезло, что с нами нет наших друзей хочугов, — усмехнулся тот, кого старый Теофраст называл Олмером, и кого рекомендовал убить Пелагаст. — Уж хочуги — то, свое название оправдывают, — он весело улыбнулся хоббиту, показав ровные желтые зубы. — Да, Санделло, убери клинок, это лишнее, можешь испачкаться, — распорядился он.