Звезда на излом - Мария Кимури
Чужая рука привела их сюда, чтобы направить их языки ценой их голов. Кхенди это понимал и был спокоен. Хени – нет, и был испуган и зол.
«Майтимо. Они орудия раздора и ничего больше. Их смерть ничего не исправит. Нам подставляют их, чтобы мы пустили кровь лишний раз».
«Они настолько безмозглы?»
«Старшина – нет».
— Я услышал и увидел достаточно, — сказал Руссандол вслух. Люди вздрогнули, переглядываясь, ведь для них беседа братьев осталась неслышимой. – Спускайтесь во двор. Дайте им оружие.
…Когда во дворе Руссандол отдал меч Халлану и сбросил ему на руки кафтан, оставшись в подпоясанной алой рубашке, настала мертвая тишина.
— Мы должны вдвоем драться против безоружного, князь Маэдрос? – только и спросил старшина.
— Я не безоружен.
Впрочем, даже отстегни Старший железную руку, от этих двоих ему бы ничего не грозило.
Старшина был воином, хоть и вряд ли сражался в последние годы. Его младший родич знал, как держать меч, это придавало ему уверенности, но для эльдар выглядело даже не смешно, а печально. Хени и бросился первым, помогая себе грозным воплем. Его удары Руссандол без труда отводил наручем железной руки, который под рубашкой доходил до локтя.
Кхенди разумно использовал единственную возможность, что ему досталась – напал, когда родич хоть сколько отвлекал Феанариона. Ему даже хватило умения не попасть в Хени, когда противник увернулся. Потом Руссандол заклинил меч Хени в своей железной руке, вырвал оружие и швырнул сопляка во второго противника одной левой.
Когда они встали против него второй раз, левая рука Хени висела плетью, колени дрожали. Кхенди спокойствие не изменило…
«Он ждал этого, Майтимо. Ему приказали – и он просто пошел умирать».
Теперь меч Хени просто хрустнул в железной перчатке, а брошенный левой обломок меча вошел Кхенди в бок. Но тот все же выпрямился. Руку с мечом Руссандол ему сломал быстрее, чем тот ударил.
Отступив на шаг, Старший провел рукой по лбу, словно вытирая пот, хотя даже не взмок. А потом Макалаурэ вместе с ним на мгновение заглянул в глаза неудачливому купцу.
Как назвать спокойствие человека, покорно идущего на казнь и ведущего за собой других? Как назвать уверенность человека в своем униженном месте в этом мире, готовность отдать жизнь не за дело и не за выгоду – просто по слову сильного, без доверия, без мыслей, с уверенностью, что другого места в жизни ему все равно нет? В том спокойствии было много силы — но вывернутой против себя и целиком направленной на то, чтобы ее владелец был хорошим орудием.
Макалаурэ на мгновение показалось, что его сейчас стошнит.
И ведь оставь его в живых – не поймет ничего. Припишет это власти своего повелителя, кем бы тот ни был.
Руссандол сделал неловкое движение, словно хотел пнуть это ногой, но передумал.
— Мне не нужна смерть безвольной куклы, готовой подставить свои и чужие шеи по слову хозяина, — процедил он. — И перчатка с чужой руки, принявшая вид человека, тоже не нужна. Пусть приходит тот, кто вас отправил. С ним и разберемся. А лить напрасно кровь, даже ради Клятвы, я не хочу. – Он обернулся к замершим у стены людям Кхенди. — У вас одна свеча времени. Убирайтесь, или через свечу вас перебьют всех до одного, куклы говорящие. Ренно, проследи. Выстави или убей.
Поднялся Кхенди тоже сам. Младший родич корчился на песке у его ног. Глаза южанина сверкнули, и на мгновение Макалаурэ показалось, что это настоящая, живая злость, а не радость куклы, которую не сломали. Но промелькнуло слишком быстро, а всматриваться он не стал.
Руссандол перекинул кафтан через плечо и молча ушел к себе. Карнистир сплюнул в сторону и двинулся говорить с недоумевающими наугрим. Рыжие переглянулись хмуро, и стало ясно, что согласия сегодня не будет.
В башню эти трое поднялись вскоре следом за Макалаурэ.
Амбарто, заходя в Комнату Документов последним, хлопнул тяжёлой дверью так, что с потолка пыль полетела.
— Что произошло на этот раз? Тебя обуяло отвращение к крови? Настолько некстати? — процедил он.
— Не твоя забота.
— Нет, дорогой брат, теперь наша, — отрезал Амбарусса. Он встал у растопленного камина, скрестив руки. — Сколько ты ещё будешь прятать голову в песок? Сколько нам сидеть в дюжине дней пути от исполнения Клятвы?
— И ждать то ли объяснений, то ли погоды, то ли новых ответов вместо данных дюжину лет назад? Одного отказа тебе мало? — Вступил снова Амбарто.
— Одного отказа мне мало.
Ногой вытолкнув кресло ближе к камину, Морьо сел в него, вытянул ноги и отпил из прихваченной с собой бутыли гномьей отравы. Словно не среди разозленных братьев оказался.
— Ты трусишь, Старший, — медленно произнес Второй Рыжий, словно пробуя эти слова на вкус. — Я все эти годы думал, ты выжидаешь и пытаешься договориться. Но ты просто тянешь время!
Руссандол сел в кресло во главе стола, прямой, как копьё.
— Только посмей сказать, что тебе понравилось лить кровь сородичей, — бросил он, и близнецы дружно сжали кулаки.
— Нам не нравится быть не только убийцами, но и клятвопреступниками, братец, — заговорил Амбарусса медленно и зло. — И не нравится презирать себя все больше с каждым годом! Не только за промедления, но и за проклятый напрасный Дориат! За кровь, пролитую зря!!
— Кто оставил нас караулить ворота и выходы, а сам упустил беглецов и Сильмариль? — Амбарто уже цедил сквозь зубы.
— Я не дал вам пролить лишнюю кровь, глупцы! — отрезал Руссандол. — Вы и этим недовольны?
— Поблагодарим же тебя за бесполезную Вторую Резню, — Амбарусса подошёл медленно, словно крадучись, и опёрся о стол обеими
