Эльфийский тесак (СИ) - Райвизхем Ал

— Это почему вы так думаете? — усомнился Торин.

— Ну, он раскроил второму стражнику череп, но не перерезал ему горло, как делал раньше, — объяснил Теофраст.

— Да, он похоже, вновь исправился и стал хорошим человеком, — съязвил хоббит, прихлебывая из кружки. — Ваши понятия напоминают мне одну матрону, которая считала, что стоит только начать обращаться с уличными отморозками поласковее и они сразу станут хорошими и перестанут бить прохожих по голове кирпичом. Использовать резиновую дубинку, говорила она, гораздо гуманнее. Заинтересовавшиеся подростки тут же испробовали на ней ее изобретение. Полчаса ее били этой палкой, но она все еще была жива. Тогда ее насильно перевели через улицу и оставили на лавочке около публичного дома для бомжей. Тут уж даже такая стерва, как она не выдержала и испустила дух.

— Держу пари, ее звали Любелия Лякошель-Сумкинс, — продемонстрировал знание дневников Бильбо Торин. — А командовал бандой небось сам Фродо или твой недостойный предок.

— Почему это недостойный? — возмутился Фолко.

— Потому что не хватило ума выбить себе гринкард в Валинор, ухмыльнулся Торин.

— Чтоб я еще дал кому-нибудь почитать дневники Бильбо! — возмутился Фолко.

— Вы сказали дневники Бильбо? — навострил уши Теофраст, вылакавший уже четверть бочонка, как минимум, за то время, пока наши друзья разговаривали между собой. — Ик-ик! Я ушам свои не верю! Это же величайшая мечта каждого хрониста! Раритет! Умоляю! Дайте мне их прочитать!

Фолко не умел отказывать старым хронистам. Он смущенно кивнул головой и потянулся за истрепанной тетрадью.

— О, какое счастье! — вскричал старый хронист. — Скажите, кого я должен убить для вас, чтобы хоть немного оплатить это величайшее сокровище!

— Вы не поняли, — заявил Фолко. — Я вам даю их только посмотреть, а вовсе не дарю. Ну че, посмотрели? — хоббит повертел в руках истрепанную тетрадку и вновь спрятал ее в своем рюкзачке.

На лице у старого Теофраста появилось странное выражение, словно у ребенка, которого жестоко обманули родители, пообещав коробку леденцов за примерное поведение, а потом съели их сами, нагло насмехаясь над своим отпрыском.

— Не печалься, друг Теофраст! — попытался приободрить его хоббит. — В порядке исключения я готов продать тебе страницы две со скидкой.

— Но лимиты финансирования нам постоянно урезают, — попытался поторговаться старый мошенник. — И выдают крайне нерегулярно, а хоббиты такой благородный народ, что конечно же согласятся уступить мне дневники в долг.

— О, да, мы очень благородные, поэтому мы с гномами, согласны переночевать у вас (чтобы не платить за гостиницу) сегодня, — заявил хоббит.

Старик с готовностью согласился, если ему дадут почитать книгу ночью.

Утро следующего дня друзья встретили в голой комнате, где из мебели была только одна неприличная надпись на стене.

Фолко удивленно тер глаза, расталкивая своих друзей. Судя по всему, старый хронист спешно отбыл по делам королевства, продав дом втридорога одному полоумному южанину, который вскоре пришел с ротой стражников и выгнал наших друзей в три шеи.

Друзья надолго запомнили встречу со старым хронистом. У Фолко бесследно пропали дневники, у Торина большие карманные часы с кукушкой, а у Малыша все фамильное столовое серебро с инициалами Рогволда.

— Не убивайся ты так, — попытался приободрить своего товарища Торин. Ведь Рогволд, все равно ничего не узнает!

— Да, всего лишь за две, нет за пять бутылок пива, Рогволд ничего не узнает! — присоединился к нему Фолко.

— Это как это, вы че, меня заложите? — удивился Строри.

— Ага, — подтвердили Торин и Фолко.

— Как это низко, — оскорбился маленький гном в лучших традициях Пьера Безухова.

— Почему низко, я на табуретку сяду! — возразил хоббит.

Злополучный дом Теофраста, из которого их выгнал южанин, остался позади. Друзья, приняв для бодрости в ближайшем трактире с пяток кружек пива, изрядно развеселились и разрубили на спор все двери в трактира одним ударом топора. Последнюю дверь Малыш развалил надвое вместе с хозяином, который наивно заслонил ее своим телом. И вот теперь, маленький гном мучался угрызениями совести.

— Ну зачем я разрубил последнюю дверь! — то и дело восклицал он. — Ну зачем?

— Ну откуда ты мог знать, что в дверь вбит толстый гвоздь, — принялся утешать его Торин. — Ну, подумаешь, выбоина на топоре.

— Да, не переживай ты так, все равно сделанного не воротишь, потерянное не вернешь, а разорванные, вернее разрубленные половинки трактирщика обратно не склеишь! — подбодрял его хоббит.

— Спасибо! Большое спасибо! — с чувством воскликнул маленький гном. В его глазах показались слезы. — Вы настоящие друзья! Вы вернули мне веру в жизнь!

— Ничего, всегда обращайся, — сказал Торин и отвернулся, чтобы никто не мог увидеть появившиеся слезы.

Фолко так поразился проявлению сентиментальных чувств у таких толстокожих существ, как гномы, что тут же ущипнул себя. Убедившись, что все происходит на самом деле, он, не теряя ни секунды, срезал у обоих кошельки на память об этом случае. К месту размещения друзья прибыли молча, словно не веря произошедшему. Каким-то шестым чувством, хоббит понял, что им еще долго не придется жить обычной веселой жизнью. Будущее казалось темным и мрачным, настоящее — тревожным, а прошлое — красивой сказкой, словом как всегда после тяжелого похмелья и мощной ликвидации похмелья новым запоем. К концу их пути все настолько растрогались, а пиво, вдобавок так ударило им в голову, что им стало казаться, что все происходит во сне. Во сне на них орет Рогволд, лысость которого уже стала достаточно колючей, как впрочем и у наших друзей. Во сне он приказывает им дыхнуть, и во сне же, едва не падает в обморок от смрада гномьих глоток. После этого, во сне же, Рогволд пригрозил их расстрелять и дать сто нарядов не очереди, после чего сил у друзей не осталось и они, позевывая, повалились друг на друга.

Первое, что они увидели на следующий день, так это взбешенного донельзя Рогволда.

— Ублюдки! Мерзавцы! Обезьяны! Мало я вас воспитываю! — бушевал он. Ну, ничего! Вы у меня попляшете! Вы еще узнаете меня с плохой стороны!

— С плохой, это сзади, что ли? — удивился хоббит. Так мы все про стульчак с крышкой и замком знаем. Кстати, очень удобная конструкция, как мне кажется. Даже если во время боя обделаешься от страха, то никто не узнает. Правда немножко неприятно, так это можно поправить, смывной бачок в рюкзаке на спине носить.

— ЗАТКНУТЬСЯ, МОХНОНОГИЙ УБЛЮДОК! — взревел генерал-ефрейтор. — Вы узнаете, что такое злить Рогволда, испытывать его терпение. Вам всем выдали, кстати, обмундирование на складах. Так вот, вы его потеряли, или вернее, наверняка пропили! И даже ни разу не одели! Мало того, вы несли тюки с обмундированием на весь отряд! Вы пропили мундиры всего отряда!

Да? — удивились Торин с Малышом.

— Ну, это тот, большой тюк на спине Малыша, который он сбросил, когда понес бочонок для Теофраста, — объяснил хоббит.

— Ага, они признались! — подпрыгнул на месте старый следопыт. — Вы знаете, что случается на войне с солдатами, если они потеряют обмундирование!

— Так точно, знаем! — завопил хоббит. — Если солдат потерял обмундирование, то ему выдается новое!

— Тьфу! — не нашелся что ответить следопыт. — С вами разговаривать, только время терять!

Фолко и Торин с интересом огляделись вокруг. Их везли на обозной телеге. Увидев это, Малыш тут же откинулся обратно на тюк с сеном и захрапел.

— А ну, встать, идти пешком, как все, — вновь начал разоряться генерал-ефрейтор. — Нехер свои задницы отлеживать, — грубо объяснил он.

Хоббит и гномы с сожалением слезли с обоза и зашагали рядом. Остальные обозники, включая гномов с завистью глядели на наших друзей. По их рассказам, Рогволд вчера приперся взмыленный, как конь-почтальон при последней стадии сахарного диабета и заставил грузиться в подводы, которые пригнал следопыт. Всю ночь отряд шагал по направлению к Мории. Все успели здорово вымотаться, невзирая на то, что преодолели за десять часов всего пару миль. Фолко под покровом темноты вновь влез на обозную телегу и зарылся там с ног до головы. Так он проехал всю ночь, пока до этого не додумался сам Рогволд и пришел в страшную ярость, обнаружив там хоббита.